1 августа (по старому стилю) 1881 года вышел первый номер газеты "Московский листок" издателя и писателя Николая Ивановича Пастухова.
О нем много и всегда с благодарностью вспоминал в своей книге «Москва газетная» Владимир Алексеевич Гиляровский.
Пастухов родился в городе Гжатске Смоленской губернии (ныне Гагарин) в мещанской семье. Сразу следует сказать, что он не получил никакого образования и до конца жизни писал с ошибками. В начале 1860-х годов Николай Иванович перебрался в Москву, где открыл около Арбата небольшое "питейное заведение" – пивную лавку. С этого момента начинается его перерождение...
Кроме извозчиков, мастеровых и бродяг, в его кабаке часто бывали бедные студенты университета. Добрый Пастухов помогал им, чем мог. В числе этой группы студентов были двое, которые и перевернули судьбу Пастухова, сделав из кабатчика известного редактора. Это – филолог Жеребцов, подрабатывавший в "Русских ведомостях" и другой внештатный сотрудник этой газеты – Федор Никифорович Плевако, впоследствии знаменитый адвокат...
И большую часть своего времени Пастухов вместо торговли проводил с ними. Слушал, что они читают, читал и сам. И, конечно, проторговался. Но в этом банкротстве и было будущее счастье Пастухова. Прогорев, он волей-неволей стал кормиться около газет, сделавшись заправским репортером. По добыванию сведений ему не было равных.
Разрешение на открытие собственной газеты Пастухов получил благодаря знакомству с министром внутренних дел графом Игнатьевым, которого знал еще в бытность того нижегородским губернатором, откуда Николай Иванович писал репортажи с ярмарки.
"Московский листок" почти сразу сделался популярным. Секрет популярности пастуховской газеты весьма верно объяснил В.А. Гиляровский, который, кстати, сотрудничал в "Московском листке": "Николай Иванович был одним из ярких чисто московских типов. Только своеобытная Москва могла создать такое своеобразное явление, каким был Пастухов... Полуграмотный редактор на фоне полуграмотной Москвы, понявшей и полюбившей этого человека, умевшего говорить на ее языке. Пастухов приучил читать свою газету, многих сделал грамотными. Его читали и в Охотном ряду, и лавочники, и извозчики, трактирные завсегдатаи и обыватели. Мало того, что Пастухов приучал читать газету, он и бумагу для "Листка" специальную заказывал, чтобы годилась на курево... Без сомнения, Пастухов – самая яркая фигура в газетном мире того времени"...
И почти сразу "Листок" наделал много шума своей рубрикой "Советы и ответы", придуманной Пастуховым. Это было нечто неслыханное! Например: "Купцу Ильюше. Гляди за своей супругой, а то она к твоему адвокату ластится: ты в лавку и он тут как тут... Поглядывай". Или: "Васе с Рогожской. Тухлой солониной торгуешь, а певице-венгерке у Яра брильянты даришь. Как бы Матрена Филиппьевна не прознала". И весь город грохотал: и Вася, и Матрена Филиппьевна были действительно, их знали и не давали проходу зубоскалы-купцы, пока сами не попадались в "Советы и ответы". А попадались очень многие...
"Листок" сразу приобрел скандальную репутацию. Образованное купечество стыдилось читать эту газету, никогда на нее не подписывалось. Но через черный ход прислуга рано утром бегала к газетчику и потихоньку приносила "самому" номер, который тот с опаской развертывал и смотрел главным образом "Советы и ответы":
—Уж не прохватил ли меня этот!..
Пастухов находил себе корреспондентов везде: среди трактирщиков, извозчиков, рабочих, торговцев, трущобников. Он каким-то чутьем угадывал способных к газетному делу.
— Да я малограмотный! — отнекивался будущий репортер.
— А на что мне твоя грамотность? У меня на то корректоры есть, всё исправят. Ты только пиши правду, соврешь – беда будет!
И давал наставление, что и как писать. И получались от новых репортеров очень интересные вещи, и почти ни один не соврал. Посылая кого-нибудь на задание, Пастухов любил говаривать в качестве напутствия:
— Разнюхай там, о чём молчат!..
И печатал "о чём молчат”.
Раз вывел на "чистую воду" завод Гужона, который сбрасывал в Москва-реку по потайным трубам нечистоты. Пастухову пеняют:
—Гужон же в вашу газету рекламу дает, деньги платит!
Но Николай Иванович был принципиален и неумолим:
—Что же, меня купили рекламой? Всё равно выругаю, кто заслуживает. А о тех, кто рыбу морит, народ травит, так я о них, что же, за рекламу молчать буду? Пусть не дают!..
"Московский листок" никогда не давал непроверенной информации, боясь оказаться одураченным и втянутым в судебные тяжбы. Когда знаменитый впоследствии писатель Алексей Михайлович Пазухин принес первый раз в "Листок" свою повесть, то побоялись взять: вдруг краденная!
—А, может быть, ты ее украл! — так и сказал писателю Пастухов. И тут же, в редакции, заставил написать на заданную тему рассказ. Пазухин написал "Приезд сельского учителя”, который и был напечатан. Впоследствии Пазухин написал сотни сценок и десятки романов из купеческого и мещанского быта, всегда кончавшиеся благополучием. Читатели Пазухина любили – во вторники и пятницы с его романами тираж газеты увеличивали...
Больше пазухинских произведений имел успех только роман самого Пастухова – "Разбойник Чуркин". История такова: в Гуслицах, местности на стыке Московской, Владимирской и Рязанской губерний, проживал разбойник Василий Чуркин. Пастухов, на основе уголовного дела Чуркина, начал писать о нем роман. Впрочем, сам по себе Чуркин был неинтересный тип: просто грабил на дорогах, воровал, шантажировал угрозами поджогов фабрикантов. Он был сослан в Сибирь, бежал, опять взялся за разбой и был убит земляками-крестьянами. Пастухов же сделал из обыкновенного уголовника героя в стиле шиллеровского рыцаря-разбойника...
Тираж газеты, когда печатался "Чуркин" достигал заоблачных высот. Конкуренты косились, писали, что де описание похождений разбойника развращает читателей. Жалобы достигли всесильного "хозяина столицы" генерал-губернатора князя Владимира Андреевича Долгорукого. Тот вызвал Пастухова:
—Вы что там у меня воров и разбойников разводите своим Чуркиным? Прекратить его немедленно, а то газету закрою!
Пастухов струсил, начал что-то бормотать, что неудобно сразу, надо к концу подвести роман.
—Разрешаю завтра последний фельетон!
На другой день в "Листке" Чуркин был казнен своими же разбойниками.
Впрочем, князю Владимиру Андреевичу Долгорукому надо отдать должное: он был честен, карал лихоимцев и, по возможности, выступал защитником народа.
В Орехово-Зуеве сгорела на морозовской фабрике казарма с рабочими. Администрация старалась замять преступление, но Гиляровский, репортер "Листка", его раскрыл. Разразился скандал. Морозовы нажаловались Долгорукому. Тот вызвал Пастухова:
—Как вы смеете? Ваша газета рабочих взбунтовала!
Но потом смягчился:
—Написано всё верно... Я и сам этих фабрикантов не люблю: безобразий у них много...
Пастухов был человеком откровенным и не любил рисоваться. Раз как-то тот же князь Долгорукий спросил его:
—Как идет ваша газета?
—Слава Богу, ваше сиятельство, кормимся!
Тогда на Пастухова набросились сотрудники либеральных газет: этот ответ-де унижает достоинство журналиста.
—Ну что ж! — отвечал Пастухов. —Кормимся! А вы-то что ж, даром в своей газете работаете? Тоже кормитесь, да не одним гонораром, а еще за произведение идей с банков берете. Чья бы корова мычала, а уж ваша-то бы молчала!..
Ставши миллионером, Пастухов не изменил своих привычек: по-прежнему был прост в общении, добр и хлебосолен. Много доброго он сделал неимущим журналистам. Кого в газету пристроит, кого приоденет, накормит, приободрит, даст деньги. А кому даже и дома дарил.
Например, известному фольклористу и исследователю древнерусской письменности Елпидифору Васильевичу Барсову. Ученый жил в маленькой квартирке до потолка набитой древнерусским рукописями и антиквариатом. Приезжает к нему Пастухов, говорит:
—Поедем, в коляске прогуляемся.
Приезжают на Шаболовку, к просторному дому. Пастухов пальцем показывает на прибитую к дому табличку. Ученый читает: "Дом действительного статского советника Барсова". Пастухов вводит Барсова, находящегося в полнейшей прострации, в дом. В одной из комнат на бюваре лежит купчая на дом на имя Барсова и записка: "Дорогому другу Елпидифору Васильевичу от Пастухова"... И таких случаев – десятки!..
Гиляровский написал про Николая Ивановича: «Что бы про Пастухова ни говорили, а я скажу при воспоминании о нем лишь одно: "Жил-был на свете добрый человек!"»...
