Пожилого Егора никто в деревне не любил. Он купил дом на окраине полгода назад, ни с кем дружбы не заводил, к нему никто не приезжал, живет отшельником. Странный он какой-то, да еще и злой. Когда он купил дом, местные жители его встретили приветливо, а он даже ни с кем не поздоровался, только молча хмурился. Его соседка – восьмидесятилетняя баба Шура, она даже как-то сторонилась этого Егора. Иногда она смотрела на его окна поздними вечерами и оттуда был виден только свет свечи и его тень.
- Может он ведьмак какой-то, - делилась она с подругами. – Свечи зачем-то жжет – электричество же есть! Ходит все время мрачнее тучи, а еще ребятишки местные говорили, что он часто отправляется в сторону нашего кладбища. Может, заговоры какие делает, а ночью колдует. Всяко бывает.
- Да не говори ты ерунду! – перебивали ее подружки. – Если бы колдовал, к нему бы кто-нибудь приезжал. Он что – сам себе колдовать будет? А за кладбищем у нас новый поселок выстраивается, может он к кому-нибудь работать подсобником устроился, вот и ходит.
- Ну все равно странно – ему где-то шестьдесят пять лет, семьи нет, даже не приезжает к нему никто.
- А ты посмотри какой у него характер кособокий. Кто за такого злыдня замуж пойдет? Наверное, была семья, так она от него отреклась и перекрестилась с облегчением. Дали денег на дом и выставили за дверь. Он даже на наших ребятишек страх наводит.
И действительно, местная детвора слагала о нем какие-то свои страшные легенды. Но некоторые мелкие хулиганы еще и подначивали Егора – бегали за ним стайкой как шакалята и кричали что-то обидное:
- Дед Егор съел гнилой помидор! Дед Егор упал под забор!
Егор поднимал с земли камни и бросал ими в мальчишек, а те со смехом разбегались. Это было для них чем-то развлекательным для выброса адреналина – и страшно, и смешно. Егор сильно ругался на убегающих мальчишек, и кричал им вслед:
- Догоню, все уши повыдираю! Сволочи какие!
Но такое веселье для малолетних хулиганов было редким развлечением. Егор по деревне не так часто ходил, и то – только в магазин за продуктами. Пить – он не пил, покупал только еду. Продавщица не раз пыталась его разговорить, чтобы потом с местными жителями поделиться новой информацией про Егора, но тот был молчалив.
- Что же вы, Егор Иванович, такой немногословный? Мы, деревенские, добрые, отзывчивые, любим поболтать.
- Вот и болтайте себе на здоровье, я вам не мешаю! – ворчал Егор. – А насчет отзывчивости и доброты – я по вашим мальчишкам вижу, лексикон у них богатый. Воспитали на свою голову новое поколение. Отстаньте вы все от меня.
Однажды Егор все же попал камушком в хулиганистого мальчишку. Ничего особенного, просто царапина, но его мать пошла к дому Егора устраивать скандал.
- Это каким надо быть упырем, чтобы в детей камнями бросаться! – кричала она через забор. – Ну что вы там во дворе возитесь, и делаете вид, что меня не слышите? Я на вас управу найду.
Баба Шура заметила эту сцену и подошла к забору, чтобы заступиться за соседа.
- А ты сначала на сынишку своего управу найди! Чего это он с дружками Егора цепляет, а не уроки дома учит? Так он и бандитом вырастет. Егор же его не дергает.
Баба Шура думала, что сосед поблагодарит ее и станет хоть чуточку разговорчивее, но тот даже не посмотрел на соседку, проигнорировал. А потом и самой бабе Шуре досталось. Слышит она, что Егор что-то злобно кричит, руками машет. Подошла. В руках Егор держал кота. Осторожно держал, будто бы своего, но кот Васька был ее котом.
- Ваш? – злобно спросил сосед.
- Мой, - баба Шура растерялась.
- Забирайте сейчас же! И чтобы я его на своем участке больше не видел, а то уши ему повыдираю!
- Ну это же кот, он гуляет сам по себе, как я ему скажу, чтобы он к вам не ходил?
Но Егор уже этого не слышал, он зашел к себе в дом и громко хлопнул дверью. С тех пор баба Шура его тоже не возлюбила, и считала его каким-то злым ведьмаком, о чем и рассказывала своим подругам.
Однажды баба Шура отправилась на кладбище, убрать могилку мужа на годовщину. Осень, прохладно, рядом ни души. А потом появилась фигура Егора, он шел недалеко от нее, чуть в сторону. Баба Шура даже присела, чтобы он ее не заметил, стало почему-то страшно. Егор подошел ближе к окраине кладбища и сел напротив какой-то могилки на скамейку. Сел и замер, не шевелясь.
Любопытство взяло верх. Баба Шура поднялась и стала тихо подходить к тому месту, где сидел Егор. Ей вдруг стало ясно, что это за могила – года два назад какие-то городские сюда приезжали хоронить целую семью, но что это были за люди – никто не знал. Много слухов ходило по этому поводу, но что именно произошло – неизвестно. Женщина пенсионного возраста, муж и жена, а еще девочка-подросток, у всех четверых одна дата смерти.
Баба Шура подошла к оградке. Егор ее заметил, но никак не среагировал, сидел молча. Лицо его застыло – он не плакал, но глаза будто смотрели в пустоту.
- Твои? – с грустью спросила баба Шура.
- Мои, - через паузу ответил Егор. – Жена, дочка, зять и внучка. Чуть больше двух лет назад мои девочки ездили на море отдыхать, так радовались! А из аэропорта их встречал на машине зять – муж моей дочки. На них КАМАЗ наехал, все четверо погибли. Виноват водитель КАМАЗА, но мне от этого не легче. У жены тут недалеко мать похоронена, она когда-то в этих местах жила, вот супруга мне и завещала, чтобы я ее тут похоронил. Я на нее ворчал, чтобы она даже таких слов не говорила, но вон как все произошло. Все вместе тут лежат, даже родственники зятя согласились. Для меня зять как сын был, хороший парень. Они все хорошие.
Егор говорил спокойно, будто баба Шура для него не просто соседка, с которой он ругался из-за Васьки, а близкий человек.
- Так ты сам городской? Зачем же ты к нам переехал?
- Не мог больше в городе жить и по пустой квартире ходить, ведь мы раньше все вместе жили. Все о семье напоминало. Меня вдруг стали злить все люди – знакомые, соседи, бывшие коллеги. Я думал сначала, что в общении найду себе утешение, но не получилось, я на них стал срываться, орать. Кто-то меня жалел, кто-то думал, что я сошел с ума. Перестал со всеми общаться, но легче не было, даже стены навевали воспоминания. Решил, что надо уехать куда-нибудь в глухую деревню, на окраину, неважно куда. Вот выбрал вашу деревеньку, но все равно меня все люди раздражают, особенно ваши мальчишки.
- И кот мой Васька тебя разозлил, да?
- Прости, соседушка, так уж получилось. Все разом навалилось.
- Ты не то место нашел для своего уединения. Деревня – это тебе не город, здесь все обо всех должны знать. Это в городе ты можешь запереться в своей конуре, и никто тебя не тронет, даже если ты в магазин выйдешь, то тебя и знать не знают городские. А тут событие – ты по деревне идешь, тем более такой хмурый и злой. Тебя тут каким-то черным колдуном считают.
- Разве? – удивился Егор.
Баба Шура кивнула, но промолчала о том, что она сама эти слухи пускала.
- Иной раз так тошно мне, - подложил Егор. – Особенно вечером. Выключу свет, зажгу свечу перед фотографией всей семьи и сижу часами, смотрю на них. Будто душу греет.
- Ты бы в храм сходил, там успокоение.
- Да я не особо верующий, это жена моя часто в церковь ходила. Мне дома легче, если бы еще никто не мешал. У меня большая просьба к тебе, соседушка – ты никому не рассказывай мою историю, не хочу я никаких жалостей, и чтобы в душу мне никто не лез. Обещаешь?
Баба Шура пообещала. Она думала, что после этого разговора на кладбище Егор станет душевнее с ней, более откровенный, но нет – уже на следующий день он даже с ней не поздоровался через забор, опять ушел в себя. Будто два разных человека – Егор в деревне и Егор на кладбище. За ним все так же носились мальчишки, когда он шел в магазин, и только баба Шура старалась защитить соседа от мелких хулиганов.
- А ну домой, а то сейчас сама в вас камнем запульну, - кричала она мальчишкам.
- А чего ты за него заступаешься? – спрашивали ее подружки. – Ты же сама говорила, что он какой-то там черный колдун и уши твоему Ваське обещал оборвать.
- Ну и что? А может у человека горе какое-то и он хочет в одиночестве жить.
Бабу Шуру так и порывало рассказать о разговоре на кладбище, но она все равно старалась сдержать обещание. А ближе к зиме Егор заметил, что баба Шура вошла к нему во двор с какой-то женщиной лет шестидесяти. Его это разозлило – он подумал, что баба Шура его засватать хочет. Егор вышел на крыльцо.
- Я гостей не жду! – проворчал он. – Так что всего доброго.
- Да ты послушай, Егорушка, с каким мы к тебе переложением. Тебе, возможно, интересно будет.
Егор не пустил женщин в дом, сели во дворе.
- Меня зовут Ирина, я племянница тети Шуры, - сказала женщина. – Я живу на хуторе, в двух километрах от местного кладбища. Там всего три дома – в одном живу я с мужем, в другом – старый дед Илья, а третий дом – продается. Никто ни к кому в душу не лезет и мальчишек там нет. Есть возможность чем-то заняться, например – пчел разводить, мед добывать. Дед Илья раньше был пасечником, он подскажет, что делать. Пчел бояться не надо, они жалят только тогда, когда обороняются, люди больнее жалят. Сын к нам приезжает, привозит продукты, которые мы заказываем, и вы тоже можете заказывать у него. Если заинтересует мое предложение – обращайтесь к тете Шуре.
Егор действительно продал дом и уехал жить на хутор. Иногда бабе Шуре звонит Ира и рассказывает про Егора – он живет тихо, уединенно и никто его не трогает. Он действительно заинтересовался пчеловодством и иногда обращается к деду Илье за советом. Баба Шура рада за Егора, вот только местные мальчишки заскучали – им некого больше дразнить.