- Все! Лопнуло мое терпение, - Валентина шваркнула на стол корзину с зелеными корявыми перчиками. - Серега, слышь, опять какая-то дрянь по огороду прошлась. Ну сколько можно терпеть это все? Что за люди! Надо тебе – приди, попроси, я же всегда последним поделюсь. Так нет же, ночью, тайком, да еще и с корнем! - от обиды слезы кипели в больших серых глазах.
Воры в летнюю пору
Сергей смотрел на бушевавшую супругу и думал, вообще-то, не о перцах, а о том, что именно в этих глазах он когда-то и утонул. Но, видя, что жена разошлась не на шутку, он напялил на голову видавшую виды кепку и отправился на огород. Впереди летела разъяренная супруга.
Петрович (так уважительно обращались к Сергею односельчане) только что вернулся с покоса.
Усталость ломила тело, казалось, каждая мышца просит об отдыхе. И вот на тебе – отдохнул. Вчера еще красовавшаяся большущими нарядными глянцевыми перцами грядка была похожа на поле военных действий. Вырванные с корнем кусты валялись там и тут. Валентина присела на корточки, стянула с головы косынку, закрыла лицо, горько всхлипывая. Петрович сдвинул кепку на макушку и тихо присвистнул:
- Ничего себе дела! Ну, ты не расстраивайся, мать. Щас мы разберемся.
Хозяином Петрович был хорошим: и сад у него огорожен, и во дворе порядок, и мастер на все руки, и работяга, каких сейчас уже нет. Давно уже никто отаву у них в деревне не косит – первый укос взяли и ладно, а он разве ж от молоденькой травки откажется? Вот и не расстается с косой до самой осени. Окрестные бабки к нему чуть ли не в очередь записываются: кому кастрюлю починить, кому топор наточить, кому проводку подладить, а кому по плотницкой части помочь. Вот за трудолюбие и безотказность и уважали мужика.
- Да, видно, не все уважают, - мрачно думал Серега, направляясь к грядке с помидорами. Дошел и стал как вкопанный. Еще вчера там розовели бока «Бычьего сердца» (любимый сорт Валентины), а сегодня эти томаты там явно не значились. На рыхлой, недавно прополотой грядке отпечатались здоровенные следы босых ног. У Валюшки 33-й размер, ни с каким не спутаешь, да и у самого Петровича всего 40-й, а тут точно на пару размеров «ножка» больше. Пока супруга не увидела поруганную помидорную грядку, Петрович спешно вернулся к жене.
- Ты, Валюш, успокойся, - он обнял ее за плечи. - Мы что-нибудь с тобой придумаем. Ну не до инфаркта же себя доводить из-за этого огорода.
Расстроенная Валентина занялась приготовлением завтрака, время от времени желая неизвестному злодею всего, чего он мог хотеть в этой жизни и чего ему вряд ли захотелось бы. Петрович ходил по двору как неприкаянный: работы хоть отбавляй, но настроение на нуле. Овчарка Динка с недоумением смотрела на хозяина из будки: что это с ним такое?
С теплом и заботой занялся охотой
Неизвестно, сколько бы он так слонялся, если бы вдруг взгляд его не упал на капканы, висевшие на стенке сарая. Нет, он не был браконьером, и даже охотником не был. Эти капканы использовались для поимки крыс да хорей, которые время от времени чередили по сараям. А самый большой капкан он нашел года два назад на сенокосе. Пошел к ключу водички попить да в кустах это страшилище и обнаружил. Принес домой, повесил на стену, так он там и остался. Вот, глядя на него, и решился Петрович на крайнюю меру.
- Не горюй, жена, сегодня мы твоих обидчиков накормим и перцами, и (тут он осекся, вспомнив, что о помидорных потерях супруга еще не знает)… и всем, чего им захочется, - быстренько закончил он фразу.
Валентина не обратила внимания на запинку, но, увидев недобрый блеск в глазах Сергея, насторожилась.
- Что ты там удумал?
- А мы, Валь, капкан на ночь поставим. Большой тот.
- Да ты что, сдурел? Сразу же или кот чей-нибудь поймается или собака. Потом скандала не оберешься. А тем большим капканом их пополам перережет, он на медведя, наверное.
- Не бойся, мы все по уму сделаем: чтобы без травм, но больше неповадно было.
Жена устало махнула рукой:
- Делай что хочешь, тебя все равно не переубедишь.
Вечером, управившись с хозяйством, Петрович долго возился с капканом, обматывая дужки веревкой, чтобы не травмировать попавшегося, а что кто-то попадется, он был уверен на сто процентов. Наконец все было налажено и установлено.
- Ну что, Сереж, пойдем молочка попьем да новости посмотрим?
- Пойдем.
В надежде на совесть
На улице темно и тихо. На веранде, где они уютно устроились у стола, вокруг лампочки суетятся мотыльки.
Вдруг ночную тишину взорвал душераздирающий собачий визг. Валентину как неведомая сила сорвала с места.
- Ой! Это ж Колькин Дунай попался! Мамочки, что теперь будет! - последние слова она договаривала, уже выбегая в сад.
С соседом Серега жил сравнительно мирно, но особо трогательных чувств они друг к другу не испытывали, и потому скандал из-за кобеля в капкане был вполне вероятен, хотя непонятно, как он мог оказаться в огороженном саду – не кошка ведь, по заборам не лазит. Каково же было удивление супругов, когда в саду у капкана, поймавшего Дуная, они увидели Николаеву жену. Баба гренадерского сложения бегала вокруг испуганной собаки и причитала, размахивая руками. На прибежавших соседей обрушилась во всю глотку:
- Ты что, Петрович, охренел совсем, на людей капканы ставить? Да ты знаешь, что тебе за это будет? Валентина втянула голову в плечи, ожидая большого шума и еще больших неприятностей. Но дальнейшее развитие событий оказалось полной неожиданностью. Опускаясь на колени перед плененной собакой, чтобы ее освободить, Петрович ответил:
- Ну не на людей, а на воров. Это же, согласись, большая разница, - и, разжимая дужки, освобождая собачью лапу, в продолжение разговора спросил: - Как это ты раньше нас тут оказалась? Тебе ж дальше бежать, чем нам.
Соседка как-то сразу выцвела, пробурчала, что доила корову и услышала визг Дуная. Тем временем собака проверила работоспособность всех своих четырех лап и побежала домой. Тут тихо и незаметно растворилась в ночи и соседка. Только на влажной от росы тропинке остались следы босых ног того самого, немаленького, размера.
- Крупная, однако, у Николая супруга, - вздохнул Петрович. - Пойдем спать, поздно уже, завтра последний участок докошу да другими делами займусь.
Он забрал капкан:
- Думаю, что больше он нам не понадобится. Совесть там, конечно, не проснется, потому как ее нет, а вот страх останется. Он и будет удерживать от нехороших дел, как капкан.
А про себя подумал: «Помидоры оставшиеся, наверное, успеют дозреть».