Сейчас, когда во главе угла все наше, российское, увлечение Петра I Европой некоторым может показаться неуместным. Но думать так большая ошибка. В отличие от многих современных фанатов культуры Старого Света, он переносил ее лучшие достижения на свою Родину, в Российскую империю. Не пытался спрятать все нажитое непосильным трудом за рубежом.
Сегодня 300-летие отмечает квинтэссенция усилий Петра I: 15 августа 1723 года торжественно открылся Петергоф — летняя резиденция императоров на южном берегу Финского залива.
Общеизвестно, что руководили строительством в основном иностранцы — инженеры, архитекторы, ремесленники. Однако им активно помогали наши специалисты. И они многому научились. Отчасти сейчас это можно было бы назвать обратным инжинирингом, когда, используя лучшие западные образцы, мы оттачивали мастерство и через век-полтора превзошли учителей. Поэтому такой подход Петра I был очень даже патриотичным.
Что же касается самого Петергофа, то даже в великом и могучем русском языке найдется не так уж много слов, чтобы описать его красоту. На это способны разве что гениальные художники и поэты. Причем это относится не только к внешнему великолепию Большого и малых дворцов, парков, садов. Поразительны технические решения, опередившие даже те, которые в то время применялись в Европе.
У многих есть фотографии на фоне фонтанов Петергофа. Каждый, кто летом едет туристом в Санкт-Петербург, считает своим долгом посетить их. Впрочем, с этим понятием хотя бы немного знакомы даже те, кто в культуре совсем уж ни в зуб ногой. Но мало кто знает, насколько уникальны эти сооружения. Например, в резиденции французских королей Марли, во многом вдохновившей Петра I на создание Петергофа, применялись водоотводная машина, которая постоянно ломалась, и система акведуков. А у нас уже 300 лет вода к 150 фонтанам идет самотеком с Ропшинских высот, которые расположены в 20 км от побережья Финского залива. И никакой рециркуляции нет. Это самое экологичное решение из всех возможных. И самое надежное.
Петр Великий понимал: спустя столетия никто и не вспомнит о труде западных специалистов в Петергофе. Гости, приезжающие в Россию, будут воспринимать этот объект культурного наследия исключительно как достопримечательность нашей страны и часть ее культуры. Так и произошло. Что же касается прообразов таких сооружений (того же французского Марли), то Европа утратила многие из них. Тот дворец в окрестностях Парижа снесли еще в 1806 году. Что тут сказать? Варвары. Вот и получается, что память о былых заслугах зодчих Старого Света живет в Петергофе лишь благодаря нашей заботе о собственной истории. И вот это — еще большее достижение.
