С ОЗЕРА Мичиган дует теплый ветер. Деревья в Джэксон-парке в пышной листве. На фоне их весеннего зеленого наряда сумрачно проглядывает колоннада старого дворца. Сейчас в нем находится чикагский музей. У северного фасада здания на стальных опорах стоит немецкая подводная лодка «V-505», которая была захвачена американским морским соединением у западного побережья Африки в 1944 году.
Вот здесь мы и встретились впервые с американским ветераном второй мировой войны Джорджем Мекой. Потом были еще встречи и долгие беседы с бывшим капралом, участвовавшим в высадке американских войск в Нормандии и воевавшим затем в Европе в составе 76-й пехотной дивизии США, которая входила в состав армии под командованием генерала Патона.
Джорджу сейчас 68 лет. Высокий, подтянутый, с обветренным морщинистым лицом, он все же выглядит моложе своих лет. Мека — потомственный рабочий, и это видно по его крепким, мускулистым рукам, привыкшим к долгому физическому труду. До призыва в армию в 1942 году он работал механиком на бумажной фабрике. Вначале Мека служил в гарнизоне близ Бостона, проходил воинскую подготовку, а перед самым открытием второго фронта вместе со своей частью был переброшен в Англию, в город Плимут, откуда американские десантные суда и направились к берегам Нормандии.
Как-то вечером мы сидели в небольшом уютном домике Джорджа. За окнами догорал закат, украсивший Мичиган багровыми яркими полосами. Рядом с Джорджем — его жена Джун. Все долгие годы войны она, как и другие женщины-солдатки, жила ожиданием фронтовых вестей от мужа.
Из большой, пухлой от бумаг папки Джордж достал карту-схему, на которой были отмечены военные дороги его батальона. Это был не просто топографический лист, а красочный рисунок художника, служившего в их части.
Джордж провел указательным пальцем по схеме и сказал:
— Вот здесь мы высадились у Гавра... Отсюда с боями прошли через Францию и Бельгию. Но после того, как вошли в Германию, сопротивление фашистов стало заметно ослабевать. Так называемую линию Зигфрида — сильным укрепленный район немцев — защищали недоукомплектованные части: германское командование перебросило основные силы на Восточный фронт, чтобы сдержать наступление Красной Армии. Так же, почти без боев, мы дошли до Эльбы.
Джун разлила в голубые чашечки чай, раскрыла лежавший на столе старый потертый альбом.
— Это тоже память о войне. Когда Джордж сообщил, что воюет в Европе в армии генерала Патона, я стала внимательно следить за военными сводками, которые печатались в газете «Чикаго дейли ньюс».
Я перевернул несколько страниц. Пожелтевшие вырезки из газет аккуратно прикреплены к листам пестрыми ленточками. В каждой корреспонденции подчеркнуто название части, где служил Джордж, отмечены города во Франции, Бельгии и Германии, через которые проходила его армия.
— А сейчас я покажу вам, — сказал Джордж, — особо дорогие мне реликвии. Они — память о весне 1945 года, весне нашей Победы, о встрече советских и американских солдат.
Капрал снял с полки коробочку, где хранились его награды — медали и знаки, которыми в то время отмечали американских солдат за храбрость, отвагу, участие в боях. И вдруг среди американских медалей я увидел красную звездочку, которую носили советские солдаты и офицеры на фуражках и пилотках!
Джордж протянул мне выцветший любительский снимок, сделанный весной 1945-го на Эльбе близ Цвикау. На нем тот самый советский офицер, который снял в весенний День Победы со своей фуражки красную звездочку и подарил американскому капралу.
— У меня была награда, — взволнованно говорит Мека, — «Шарп шутер» — «Меткий стрелок». Я отдал ее советскому офицеру и объяснил, что она означает. И после этого он протянул мне вот этот знак...
Красное знамя, красноармеец, целящийся с колена, белая мишень. Так хорошо знакомый по довоенным временам значок «Ворошиловский стрелок»! На оборотной стороне выбит номер 2449380. Как бы отгадывая мою мысль, американский ветеран сказал:
— Где он сейчас, этот советский офицер... Я помню его все эти сорок лет... Помню и знаю, что на его плечи и на плечи миллионов других советских воинов легло самое тяжелое бремя в борьбе против фашизма. Я горжусь, что в те годы был союзником советских парней. Память о нашей совместной борьбе, память о встрече на Эльбе не должна померкнуть.
Война не должна повториться! Войну, тем более войну ядерную, «звездную», надо предотвратить, пока не поздно. Надо положить конец накапливанию смертоносного оружия на нашей планете. Я знаю о стремлении советских людей к миру, знаю о мирных инициативах вашей страны и поддерживаю их.
Мне, ветерану, горько и обидно, что в Вашингтоне решили не участвовать в торжествах в Торгау по случаю 40-летия Победы над фашизмом. Я не могу также оставаться равнодушным к тому, что президент Соединенных Штатов намерен посетить кладбище в ФРГ, где захоронены гитлеровские вояки, и возложить там венок. Этот поклон Рейгана «третьему рейху» я расцениваю не иначе, как глумление над памятью моих товарищей-однополчан, которые не вернулись с войны, тысяч других американцев, погибших от рук фашистов.
— День Победы — это наш день, — сказал далее Джордж. — Благодаря усилиям ветеранов в нашем штате Иллинойс и во многих других штатах страны решено теперь ежегодно отмечать «День Эльбы». В специальном меморандуме, подписанном губернатором штата, сказано, что этот праздник призван возродить дух дружбы и сотрудничества между нашими странами, которым характеризовалась встреча на Эльбе советских и американских солдат.
Здесь, в Чикаго, я недавно услышал одну из советских песен о войне. В ней есть слова, с которыми я хочу обратиться к советскому товарищу по оружию, с которым встретился 40 лет назад на Эльбе:
Я шлю тебе письмо из 45-го,
Взгляни на снимок, сверстник дорогой...
Не допусти же вновь войну проклятую.
Пусть будет мирным небо над тобой!
Пусть будет мирным небо... Так думают те, кто знает цену войне. Этого желает американский ветеран из Чикаго, многие его товарищи, не забывшие 1945-й и встречу на Эльбе.
Л. КОРЯВИН (1985)
☆ ☆ ☆
Продолжение: