Найти тему
Лирика обыденности

Пустота заумных фраз, сплетенных из мудреных слов

Дочка спросила, что значит «неконгруэнтный» (читает книгу по психологии лжи). Объяснил (в книге идет речь о неконгруэнтности между содержанием высказываний и жестами лгущего).

Зачем автор употребил именно это слово? Почему не «противоречие», «несоответствие», «нестыковка», «рассогласованность» или еще что-нибудь (уйму вариантов можно найти в родном языке)? Ясное дело — для придания большей солидности, внушительности, научности, значимости своему тексту.

В мои студенческие годы на одной из лингвистических кафедр нашего филфака был преподаватель лет сорока, очень любивший всякие такие внешне мудреные, устрашающие словечки, наполненные банальным, общеизвестным, доступным среднему человеку смыслом. Грузил ими студентов на лекциях, набивая себе цену, давя аудиторию своим авторитетом, пичкал ими свои научные статьи. «Слово» у него было только «лексемой», «значение» — только «семантикой» и т.д. (более страшных терминов уже не помню, за десятилетия выветрились из головы за ненадобностью). Но если вникнуть в суть его лекций и статей, то ничего особенного в них не было, никаких открытий, прорывов — просто усложненный, насыщенный заумными терминами пересказ теоретического языкознания в том объеме, в каком его преподавали и год, и два, и десять лет назад (это было понятно хотя бы по тому, что хитромудро излагаемые преподавателем сведения содержались, только в более доступной форме, в учебниках и монографиях еще советских времен).

В качестве доклада на конференции или научной статьи он мог проанализировать какое-нибудь небольшое литературное произведение — назвать содержащиеся в нем слова и синтаксические конструкции соответствующими лингвистическими терминами, систематизировать их (сколько таких-то слов, сколько таких-то синтаксических конструкций содержится в произведении) и завершить эту работу выводом типа «таким образом, анализ данного произведения представляет большой интерес для изучения современных тенденций развития лексического разнообразия языка». Ни о чем, но потрудился автор доклада много и добросовестно — нашел термин для обозначения каждого элемента текста (для каждого слова, словосочетания, предложения, абзаца), т.е. фактически продублировал чужое произведение своим тарабарским языком. Для чего — непонятно, но выглядит впечатляюще, колоссально, очень научно, а значит, честь и хвала, схватил очередную звезду с неба.

Однажды над ним подшутили коллеги по кафедре. Перевели какую-то его статью с этого вычурного, претенциозного языка на обыкновенный, общепонятный (т.е. заменили все «лексемы» на «слова» и т.д.), на каком-то совещании дали ему получившийся текст и сказали:

— Один талантливый студент написал любопытное исследование. Нам кажется, его можно было бы включить в сборник работ нашей кафедры. Взгляните, пожалуйста, и скажите, что вы об этом думаете.

Прочитав текст, он возмутился:

— Что за чушь?! О чем это? Это же банальность — что вижу, то пою! Что нового сказано в этой работе? Да ничего! Переливает из пустого в порожнее замшелые постулаты, просто жонглирует заезженными до пошлости понятиями.

Слушая разгромный отзыв, в какой-то момент коллеги не удержались и взорвались хохотом. Тут он всё понял и вышел, громко хлопнув дверью.

__________

Читайте также, как чудили наши преподаватели одной из литературных кафедр (это были о-о-очень веселые ребята): «Окололитературное безумие на моем филфаке конца 90-х».