Галина растила Павлика одна. Мальчику было четыре года, когда его отец, муж Галины, разбился на стройке, упав с большой высоты. Кого-то там наказали за «несоблюдение правил технической безопасности», только легче от этого осиротевшей маленькой семье не стало.
Прежде те деньги, что зарабатывала женщина — а трудилась она воспитательницей в детском саду — были, скорее, дополнением к семейному бюджету. Теперь же на эту скромную сумму и приходилось, в основном, рассчитывать. Платило государство и Павлику – ведь он потерял кормильца. Но Галина нашла ещё и приработок – вечером мыла полы в конторе, расположенной неподалёку от дома.
Нелёгкая это была жизнь. Не только от большой физической нагрузки женщина уставала. Тяжело было выносить отношение себе, как к нищей. Прежде Галя была такой же, как другие коллеги. Время от времени они приходили на работу в обновках, хвалились то новым золотым колечком, то красивой норковой шапкой. Позже поводы для гордости стали посерьёзнее. Кто-то построил новую дачу над рекой, кто-то съездил отдохнуть в Турцию или Египет.
Теперь Галина не принимала участие в подобных разговорах. Вещи у них с Павликом были только самые необходимые, и носили они их, пока те не приходили в полную негодность. Галина научилась виртуозно перешивать и штопать, а «обновками» считала блузочки и брюки, за копейки приобретённые в секонд-хенде.
Получала она столько же, сколько и другие воспитательницы, но у тех были достаточно обеспеченные мужья. И женщины могли небрежно обсуждать вещи, купленные в турецких магазинах, новые украшения, косметику…. А Галина молчала, одёргивая рукава своего бессменного свитера так, чтобы не слишком была заметна штопка на локтях.
К тому времени, когда смена заканчивалась, повара наполняли кастрюльки, принесённые Галей – оставшимся от детей супом, котлетами, картофельным пюре, наливали в банку компот. Женщина осторожно грузила провизию в сумку и спешила домой.
Остатки же у поваров забирал мужик, откармливавший свиней.
Эта еда из садика была серьёзным подспорьем для семейного бюджета.
Из косметики Галя позволяла себе две вещи – краску для волос (боялась того, что рано начала седеть — вдруг в конторе решат, что уже старуха и заменят на более молодую уборщицу) и крем для рук – работа поломойки не шла на пользу коже.
Летом Галя пользовалась любой возможностью, чтобы побаловать сына ягодами, запастись витаминами на зиму. В дачных массивах хватало заброшенных участков. Там можно было набрать ягод, слив, даже малины. Галина закручивала банки с компотами, варила варенье, делала желе… Поздним вечером у неё еле хватало сил, чтобы добраться до постели.
Павел рос. Нельзя сказать, что он только радовал мать. У учителей было к нему много претензий. Занимался мальчик, в основном, на «тройки», усидчивостью не отличался. Лазил по крышам гаражей, а зимой и прыгал с них в сугробы, нередко дрался – чаще всего, с мальчишками во дворе, но случалось, что и с одноклассниками.
Если копнуть поглубже, никогда поводом для ссор не было просто уязвлённое самолюбие – мол, а чего он (не так на меня смотрит, задирается, схватил мою вещь)? Такие пустяковые мальчишеские обиды в большинстве случаев служат поводом для кулачных боёв. Но Павел был не по возрасту сильным, его просто так задирать не решались.
Сам же он нередко заступался за тех, кого несправедливо — с его точки зрения — обижали. Но взрослые никогда по-настоящему не разбиралась – кто прав, кто виноват? – и влетало всем участникам драки, или же тому, кто первый начал.
Галину вызывали в учительскую. Она сидела, разглаживая на коленях юбку, преданно смотрела на педагогов, ловила каждое слово.
— Галина Борисовна, — говорила завуч, — Мы понимаем, что воспитание сына всецело легло на вас, нет отца, нет мужской руки… Но вы тоже в какой-то мере педагог, должны ведь справиться. Вы же не хотите, чтобы Пашу поставили на учёт, как хулигана?... Ведь который уже раз мы с вами встречаемся…
— Я с ним поговорю, он больше не будет, — торопилась Галина и взглядом молила завуча, чтобы на этом разговор и закончился. Ей пора было на вторую работу – она уже опаздывала.
Галина выполняла данное обещание – дома говорила с сыном, взывала к совести:
— Ну, не лезь ты на рожон… Тебе бы школу окончить, да профессию получить, встать на свои ноги…А будешь себя вести как боевой петушок – дадут направление в интернат для тех, кто с задержкой развития. Скажут, что в обычной школе ты учиться не можешь. И покатится жизнь под откос.
Но в душе-то Галя знала — Павел был хорошим сыном. Рано он взял на себя мужские обязанности – не давал матери носить тяжелые сумки, достал отцовский ящик с инструментами – и делал весь мелкий ремонт по дому. Больше того – он и постирать мог, и полы помыть. Не раз в те дни, когда мать казалась ему особенно усталой, он ходил вместе с ней на вторую работу и драил опустевшие кабинеты и коридоры.
И дорогу после школы он выбрал себе сам. Пока бывшие одноклассники присматривали учебные заведения, Павел уже устроился работать на завод. Там он числился на хорошем счету. Не пил, трудился добросовестно «от звонка до звонка» и всё у него получалось.
Потом его призвали в армию, и они с матерью оба переживали. Галина боялась, чтобы сын на себе не узнал, что такое «дедовщина»», а ещё пуще — чтобы не призвали его в какую-нибудь «горячую точку». Павел волновался – справится ли мама одна, хватит ли ей денег? Вдруг случится что-то непредвиденное, а его рядом нет?
Но время пролетело быстро, и когда он вернулся – дома всё было в порядке. Теперь для Павла, как «отслужившего в рядах российской армии» открылись новые возможности. Он окончил курсы, стал охранником с лицензией и устроился в ЧОП.
Высокий, широкоплечий, красивый – Павел вырос улучшенной копией отца. Но Галина в глубине души продолжала считать сына «маленьким». Она по-прежнему старалась подсунуть ему лучший кусок, заботилась о его белье, с любовью гладила рубашки… Теперь сын получал достаточно, чтобы Галина оставила подработку. И свободное время женщина посвящала дому.
Когда сын привёл домой Нину – для матери это стало полной неожиданностью. Галина принадлежала к другому поколению – она считала, что с девушкой нужно продолжительное время встречаться, ходить в кино, дарить цветы. Но всё произошло очень просто. Немногословный Павел представил подругу:
— Это, мам, моя невеста. Она будет жить у нас.
Молодые разместились в комнате Павла, но, по сути, заняли и «зал», где стоял телевизор. Галина любила по вечерам включить его, и вязать, временами поглядывая на экран. Теперь же она почти всё время проводила — или в своей маленькой комнатке, или в кухне.
Нина явно не собиралась делить с ней хозяйственные заботы. Её интересовал только результат.
— А что сегодня на обед? — Нина заглядывала в кастрюли и морщилась, — Я не люблю куриный суп. А что ещё есть? Котлеты?
Девушка выплывала из кухни, и Галина слышала её звонкий голос:
— Паш, а Паш…давай закажем суши, а то я буду голодная…
Походы в кафе и заказ еды на дом — прочно вошли в жизнь молодых. Теперь Павел отдавал матери лишь небольшую часть заработка – на хозяйство. Галине было не привыкать экономить, но её коробило, что деньги текут, как вода сквозь пальцы.
Нина тоже была единственной дочкой в семье, но по сравнению с Павлом она росла в достатке, и не желала отказывать себе ни в чём.
Поскольку раньше отец возил её на машине, а у Павла машины не было – Нина то и дело вызывала такси, даже если дорога занимала две минуты.
Галина ещё в первый день знакомства обратила внимание на руки невестки. Маленькие, нежные, а ноготки так и сверкают – свежий лак, стразы… Галина если и делала себе маникюр в молодости, то сама – и самый простой. Ножницы, пилочка, дешёвый лак из магазина…
А эти ноготки – как произведение искусства. Не может же она попросить Нину помыть посуду или помочь с уборкой — девушка испортит такую красоту.
Впрочем, даже если бы свекровь и попросила о помощи – скорее всего, это окончилось бы ничем. Свои вещи Нина просто бросала в общую корзину для грязного белья. Туда же летели и Пашины рубашки. Галина покорно загружала в машину одежду «детей», потом развешивала на верёвке в коридоре.
Готовила она всё те же простые и сытные блюда, которые привыкла подавать на стол, и которые получались у неё удивительно вкусными. И нередко бывало, что, вернувшись с невестой откуда-нибудь из пиццерии, Павел забегал на кухню, чтобы соорудить себе бутерброд с парочкой котлет – парень то вымахал здоровенный, под два метра ростом. Что ему эта пицца…