На следующий день Рита заставила меня идти к Вере – она вечно меня таскала к ней, объясняя это тем, что иначе мама поймет, куда она ходила. Но иногда мне казалось, что дело было не в нашей маме, а в самой Вере, которая бывала жестока с Ритой, а я была тем живым щитом, который сестра могла поставить между собой и своей родной матерью, по крайней мере, обычно Рита избегала всяких телячьих нежностей, а у Веры частенько брала меня за руку или садилась рядом и обнимала меня. Ко всему этому я привыкла и особо не думала – все равно я ничего не могу сделать ни с сестрой, ни с Верой.
Как обычно, в квартире у Веры царила полутьма, пахло благовониями и песочным печеньем. Я отметила несколько новых безделушек, которых раньше не было – длинноногого слона в стиле Сальвадора Дали в коридоре, две африканские маски на стене в зале и новый плед на диване, кажется, сиреневого оттенка – из-за цветных светильников сложно было разобрать.
Рита рассказала о том, что нам удалось добыть документы, особенно подчеркивая мою роль, чтобы было непривычно – обычно она говорила только о себе, а тут и она ,и Вера хватили меня так, будто я совершила что-то по-настоящему выдающееся. Конечно же, я рассказала Рите, что Богдан всегда знал кто мы, но сестру эта информация не особо взволновала – сестра сказала, что это не имеет никакого значения. Вообще, у меня сложилось впечатление, что я не знаю часть плана, потому что Рита и Вера регулярно произносили непонятные фразы и переглядывались. Я же, наконец, задала вопрос, который давно меня волновал:
- Послушайте, если он смог отмазаться от тюрьмы тогда, когда сбил нас, как вы собираетесь посадить его сейчас? Что ему помешает опять воспользоваться своими связями?
- Во-первых, отмазал его тогда отец, а у них сейчас отношения не очень, – объяснила Рита. – А во-вторых... Поверь мне, у нас все получится.
И они с Верой опять переглянулись. И после этого Вера вдруг резко сменила тему.
- Диночка, я тут перебирала свой шкаф и нашла несколько чудесных тряпочек, которые идеально на тебя сядут! Не хочешь померить?
Какая девушка откажется о того, чтобы примерить наряды, да не абы какие – одежду Вера привозила себе из Европы, ей было важно выделяться среди всех других. Иногда она отдавала что-то Рите, но мне – никогда. Мне надо было тогда догадаться, что все это не просто так, но я подумала, что так они хотят поблагодарить меня за то, что я сделала. Потому я взяла у Веры одежду, а потом еще и деньги у Риты.
- Я слышала. Вы Элен телефон хотите подарить. Вот, возьми. Купите уже нормальный – подарок должен быть шикарным, ведь так?
Не подозревая, с чем связан этот аттракцион невиданной щедрости, я позвонила Тёме и сказала, что у меня есть деньги и мы можем выбирать телефон. Что мы и сделали – на следующий день поехали в торговый центр и купили такой телефон для Элен. Который не стыдно было дарить. Правда, Тёма как раз насторожился, когда узнал, что сестра дала мне деньги.
- Чего она от тебя хочет?
- Ничего. Просто решила поучаствовать.
Рассказывать ему про наш план я не собиралась.
- Смотри, как бы ни пришлось потом платить куда больше.
- Ой, вечно ты во всем видишь плохое! Лучше подумай, как будет рада Элен! У нее же вечно телефон глючит.
- Могла бы уже и сама накопить, – проворчал Тёма. – Нечего деньги на братьев тратить, она не обязана их содержать.
- Да при чем тут братья – она на Москву деньги откладывает, – ответила я и тут же осеклась – я не знала, говорила ли Элен ему о своих планах.
- Она только говорит, что туда поедет, – отмахнулся Тёма. – А на самом деле не сможет – кишка тонка!
Я так не думала, но спорить с ним не стала – пусть Элен сама с ним объясняется. Вместо этого я спросила:
- Что там Тамара? Рассказала Вадику?
- Рассказала, – настроение Тёмы тут же испортилось. – А если бы не рассказала, то я бы сам ему сказал. Может, хоть он ей мозги вправит.
- Да ладно тебе, она же взрослая, сама все понимает. И потом – врачи сами ей запретят, если ей прям совсем нельзя рожать. Может, все не так страшно?
- Как ты не понимаешь! Если бы твоя сестра могла умереть, ты бы тоже так рассуждала! – зло крикнул он.
- Вообще-то, моя сестра уже умерла. А мой брат неизвестно где. Так что не нужно говорить, чего я понимаю, а чего нет.
Он виновато опустил глаза.
- Прости. Я не подумал.
- Это неудивительно, ты вообще редко думаешь.
В другой ситуации он бы нашел, что на это ответить, но в тот раз промолчал.
- Что с твоим братом? – задал он вопрос, который, наверное, давно его волновал. – Он где-то в интернате или что-то типа этого?
- В интернате? – не поняла я.
- Ну да. Куда помещают инвалидов. Разве нет?
Я не могла понять, откуда он это взял, но Тёма тут же пояснил.
- Так мама с папой думают. Они сказали, что твоей маме было сложно за ним ухаживать, и что она поместила его в специальный интернат.
Я покачала головой.
- Нет. Это все Сергей. Он не хотел, чтобы Тимур жил с нами, и мама сдала его в детский дом.
Тёма посмотрел на меня так, словно не верил моим словам.
- В смысле сдала? Так разве можно?
Я пожала плечами.
- Получается, что можно.
- Так она сама так сказала?
Слово “детский дом” никогда не звучало из ее уст, так что я задумалась – а, может, это правда? Может, все эти годы я все неправильно понимала?
- И вы ничего не сделали? – продолжал Артем. – Можно же было отговорить ее.
- А что мы могли сделать? – накинулась я на него. – Мы же были детьми!
Он выругался, назвав мою маму такими словами. Которых я никогда и не слышала от него.
- Прекрати! Она не виновата, ее Сергей заставил!
- Это она так сказала?
- Да.
На самом деле я смутно помнила тот разговор, но на следующий день после того, как она увезла Тимура, к нам пришел знакомиться Сергей, так что одно с другим было несложно связать.
- Все равно. Даже если он этого потребовал, нужно было порвать с ним и все.
Я тоже так думала, но моя любовь к маме всегда находила ей оправдания. Тем более, каждый раз, как только я пыталась поговорить с ней об этом, мама принималась плакать. А однажды она сказала странную фразу: “Теперь уже поздно, у него другая мать, и я не могу забрать его назад”. Именно поэтому я решила, что его усыновили.
Кто бы знал, что именно в тот день я, как муха, попала в паутину.