Впервые я с подобным столкнулся, изучая определение из Севастополя. Тогда я подумал, что это просто фантазия местной судьи, желавшей по-быстрому отбрыкнуться от дела перед выходом в отставку и «подчищающей хвосты». Но затем я с подобными же вещами столкнулся в определениях, которые выносили судьи в Новосибирске, затем в Иркутске, затем в Пензе, причём по несколько разным поводам. Сложно было предположить, что все эти судьи сговорились. Так что, надо полагать, что это — некая новая пошесть, в которой стоит разобраться.
О чём идёт речь? А вот о чём.
Дело в том, что в результате творчества законодателей процессуальное законодательство было изменено таким образом, что в гражданском процессе рассылка документов, которые направляются в суд для начала производства по делу, предполагаемым участникам дела производится не судом, как это было ранее, а самим инициатором дела. То есть законодатели подровняли порядок под тот, который ранее был предусмотрен только для арбитражных судов. Тем самым, — заметим это, — было установлено для доступа к правосудию, то есть для реализации конституционного права, дополнительное условие, ранее не существовавшее.
Вообще говоря, установление дополнительного условия для реализации того или иного права есть как раз ущемление права. Просто по определению. (Установление некоторого сужения области признания или области осуществления, реализации права — не ущемление права, а умаление права). Поэтому вопрос о возможности вообще-то установления такого дополнительного правила о необходимости для подателя искового заявления информировать об этом всех участников процесса, прямо скажем, противоречит Конституции РФ.
Но хорошо, действительно, такое противоконституционное условие в ГПК РФ появилось. Однако оно появилось только и исключительно в правилах подачи именно исковых заявлений и нигде более не предусмотрено.
Например, при подаче заявлений и ходатайств уже в ходе самого идущего процесса правила (так было в Севастополе), согласно которому следовало бы подателю заявления или ходатайства представлять также доказательство направления копии заявления или ходатайства иным участникам процесса в законе нет. К тому же и ходатайства и заявления в ходе процесса вовсе не обязательно имеют письменную форму, между прочим. То есть могут иметь, а могут и не иметь.
Есть и иные производства, которые существуют в суде, которые весьма отличны от исковых.
Например, производства, связанные с оспариванием решений третейских судов или производства, связанные с выдачей исполнительных листов на принудительное исполнение решений или определений третейских судов, также инициируются подачей соответствующих заявлений в суд с приложением вполне определённого набора документов к этим заявлениям. И в предусмотренном законом перечне документов, входящих в этот набор, нет доказательств оправки иным участникам дела никаких документов. В этом легко убедиться, просто почитав соответствующие правила ГПК РФ.
Тем не менее, судьи, отчётливо понимают, что указанного правила, которое требовало бы приложения такого доказательства в законе нет, а потому вдруг иные вспомнили о... да-да, о применении аналогии закона. Причём аналогию они проводят с подачей именно искового заявления.
Вот с такого рода практикой надо и разобраться.
Действительно, в ГПК РФ имеется следующее правило (ч. 4 ст. 1 ГПК РФ):
Статья 1. Законодательство о гражданском судопроизводстве
...
4. В случае отсутствия нормы процессуального права, регулирующей отношения, возникшие в ходе гражданского судопроизводства, федеральные суды общей юрисдикции и мировые судьи (далее также — суд) применяют норму, регулирующую сходные отношения (аналогия закона), а при отсутствии такой нормы действуют исходя из принципов осуществления правосудия в Российской Федерации (аналогия права).
Далее, рассуждает тот или иной судья, видя поступившие к нему документы, ситуация с этими документами аналогична ситуации с поступлением искового заявления и... вот как раз применяет правила, регулирующие поступление искового заявления к поступившим документам, требуя приложения доказательства уведомления иных участников процесса. Причём требует с такими же точно последствиями как в случае искового заявления, в виде, например, оставления поступивших документов без движения или вообще — возвратом поступивших заявлений.
Ну с некоторыми вариациями.
Например, в Новосибирске судья умудрилась направить по своей собственной инициативе, когда её никто об этом вообще не просил и вообще до начала рассмотрения заявления по существу (в то время как в ГПК такое истребование вообще делается исключительно в силу необходимости проверки приводимых сторонами доводов; см. например, п. 54 Постановления Пленума ВС РФ №53 от 10 декабря 2019 года, там, ну, просто всё расжёвано), запрос на присылку дела третейского судебного производства третейского суда ad hoc... почему-то по адресу, где рассматривалось дело (адрес этот был, конечно, как того требует закон, указан в самом решении), в то самое время, как всё производство по делу уже давным-давно было сдано на хранение как раз в тот самый суд, где трудится эта судья, опять же — прямо так, как это требует закон. Юмор состоял ещё и в том, что дело третейским судом ad hoc рассматривалось территориально в спорном жилом помещении, где сам третейский суд, конечно же, не проживал, а судья потом с возмущением говорила, что третейские судьи ей ничего не ответили. Странно, правда, что не ответили? Ба, да ведь тут тоже судья провела аналогию между третейским судом ad hoc и постоянно действующим третейским судом... м-да-а... аналогию, а дочитать нормы ГПК РФ, в которых говорится, что третейские суды ad hoc вообще не хранят производство по делу у себя, а обязаны в месячный срок сдать это производство как раз в тот самый государственный суд, который будет выдавать исполнительный лист, до конца было не судьба!
И всё же — как быть с применением аналогии?
Давайте вспомним, что вопрос применения конкретной аналогии есть вопрос не нормы, так как нормы закона не указывают на то, какие, собственно, правила закона являются между собой сходными в той или иной ситуации, а вопрос именно судебного усмотрения установления такой схожести. Вопрос о верности или неверности самого содержания такого усмотрения пока оставим в стороне, но обратим внимание, что если только это усмотрение производится на стадии принятия к производству поступивших документов, то это значит, что доступ к правосудию осуществляется именно на основании судебного усмотрения, то есть в нарушение нормы ст. 47 Конституции РФ, которая гарантирует доступ к правосудию исключительно на основании закона, исключительно нормативно, то есть без применения судебного усмотрения (дискреции).
Но может быть законодатель установил что-то иное и как-то так изменились нормы? Ну, в отношении подачи исковых заявлений — да, изменились, так как ранее, когда все копии рассылал сам суд (что, кстати, обеспечивало то, что все остальные участники процесса получат именно копии документов, а не что-то потустороннее, то есть была как раз гарантия прав этих участников процесса, сейчас её нет) и только в том случае, когда производство по делу уже возбуждено, однако никакого изменения в этом направлении в случае подачи заявления, например, о получении исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда, не было.
В силу же правила ч. 2 ст. 55 Конституции РФ предполагается, что в Российской Федерации не принимались законы отменяющие или умаляющие права человека, в том числе и право на доступ к правосудию, а в силу ч. 3 ст. 55 Конституции РФ «3. Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.»
Заметим сразу, что требование приложения доказательства направления копий иным участникам процесса совершенно точно снижает уровень гарантий их прав по сравнению с рассылкой этих копий судом, а значит вкупе с ч. 2 той же статьи никак нельзя признать, что законодатель, принимая новые правила, по крайней мере имел в виду распространение их по аналогии закона на все остальные случаи.
Следовательно, аналогия закона в рассматриваемых случаях (в случае изучения поступивших в суд для инициации производства материалов) неприменима вообще по двум причинам сразу:
- в силу того, что установление аналогичности ситуации есть результат дискреционной деятельности судьи, что не допускается в силу ст. 47 Конституции РФ;
- в силу того, что сама аналогия вообще не может быть применена таким образом, чтобы в каких-либо случаях отменять, умалять или ущемлять какое-либо право, если это право относится к объёму прав человека и основных свобод, включая, разумеется, право на доступ к правосудию.
Ну, тут остаётся только добавить, что нормы Основного закона России имеют во всех случаях бóльшую юридическую силу, чем нормы, например, ГПК РФ, так что последние всегда могут применяться только и исключительно в контексте норм Конституции РФ, включая и принципы (вот это как раз — принципы, потому что они сами по себе не следуют ниоткуда) аналогии закона и аналогии права.
Omnis comparatio claudicat, друзья мои, римляне!
