Инфанту Мигелу и его коварной матушке потребовался всего лишь один год (после сорвавшейся «авантюры в авантюре» Вилафранкады), чтобы подготовить новый мятеж против доброго и нерасторопного короля Жуана VI.
И дело пошло гораздо легче - ведь Мигел по воле отца уже год был главнокомандующим королевства, времени зря не терял и теперь уже точно знал к кому можно обращаться за советами, а к кому не стоит. Новый мятеж получил название «Абрилада» или «Апрельское восстание».
Ах, да... Просто так против короля (или иного правителя государства) выступать, конечно, «нельзя», в подобных случаях никто так не делает испокон веку. Претендент, желающий заручиться массовой поддержкой общества, обычно объявляет себя спасителем Отечества и традиционных ценностей, желающим всего лишь спасти государя от злых советников, которые ведут страну к пропасти («именно из-за них мы всё потеряли!»). Потом государь отрекается и ... вот уже новый правитель. Так что новый план инфанта Мигела и королевы Карлотты Хоакины, по избавлению королевства и народа от либералов, можно смело назвать классическим.
Совсем незадолго до мятежа, утром 29 февраля в королевском дворце Сальватерра, где накануне вечером было дано театральное представление, в одном из залов, на груде почему-то щебня, обнаружили бездыханное тело королевского конюшего и близкого друга Жуана VI, Агостиньо де Моура Баретто, маркиза Лоле. Сначала подумали, что маркиз как-то случайно упал из оконного проема вниз, когда шел из театра в свои покои, но быстро выяснилось (по характеру повреждений), что это не что иное как убийство.
Так вот, именно маркизу Луле год назад пришла в голову отличная мысль убедить короля «возглавить» Вилафранкаду. Виновных в его гибели так и не нашли - ни по горячим следам, ни после всех последующих событий, но черная тень подозрения легла на инфанта Мигела. Впрочем, некоторые исследователи склонны считать гибель маркиза следствием некоего масонского заговора - вот и груда щебня пришлась кстати.
30 апреля 1824 года, инфант, как главнокомандующий, приказал арестовать ряд самых значительных военных и гражданских лиц королевства. Довольно оперативно, надо сказать, король Жуан махом оказался в изоляции. Среди арестованных - министр иностранных дел Педру де Соуза-Гольштейн, граф Пальмела (старый аристократ бастардской королевской крови), Мануэль Памплона и почему-то Ферейра Сампайо - тот самый, что поддержал инфанта во время его прибытия в Вилла-Франка, наверное, последнего «взяли» на всякий случай», колеблющегося. А вот Соуза-Гольштейн и правда был видным либералом (точнее лидером консервативного крыла либерального движения), в отличии от Мануэля Памплана, Соуза-Гольштейн после бегства короля и во время французской оккупации, честно партизанил в горах.
Мигел выступил перед армией с воззванием, которое позже назвали «Прокламацией Абрилады».
«Солдаты! 27 мая 1823 года было отличным днем, таким же отличным станет и этот день - 30 апреля 1824 года и тот, и другой займут особое место на страницах лузитанской истории. Я покинул столицу, чтобы свергнуть партию разрушителей, чтобы спасти трон и короля, королевскую семью и весь народ, желая быть примером священной религии, которую мы все исповедуем. Поддержим королевскую власть и справедливость, я сделаю всё, чтобы наше великое дело восторжествовало, сокрушим чумную клику масонов, которые вероломно планируют смертоносной косой уничтожить полностью Правящий Дом Браганса.
Солдаты! Именно с этой целью я призвал вас к оружию, полностью убежденный в вашей твердости, вашей верности и вашей любви к Делу Короля. Солдаты! Будьте достойны меня, инфанта дома Мигела и ваш главнокомандующий будет достоин вас. Да здравствует король, наш господин, да здравствует римско-католическая церковь, да здравствует самая верная королева, королевская семья, верная португальская армия и народ. И пусть погибнут злые масоны.»
Далее инфант, получив поддержку военных, последовательно разместил свою штаб-квартиру в одном из столичных дворцов и взял в блокаду королевский дворец Бемпоста, где находился Жуан VI вместе со своим английским советником Уильямом Карром Бересфордом. Нелегко предположить, что планировалось в дальнейшем - арест короля, это понятно, но вот отречение в португальском обществе не приветствовалось. Вероятно, по примеру Педру II Спокойного инфант Мигел намеревался быть принцем-регентом, а отца держать в заключении посмертно.
Вот здесь инфант зашел уже очень далеко, но всё же... не получилось. Нерасторопный Жуан VI опять умудрился обыграть своего чересчур ретивого и дерзкого младшего отпрыска.
Если в прошлый раз короля спасли лояльные военные, то теперь этим занимались английские и французские дипломаты. Для начала, французский посол Жан-Гийом Невиль добился пропуска в королевский дворец и организовал встречу короля с мятежным сыном. В итоге Невиль дело запутал и затянул, к досаде растерявшегося Мигела. Первоначально было достигнуто соглашение, согласно которому войска возвращались в казармы. Арестованные остались в заключение, кроме министра иностранных дел графа Пальмела, которого удалось вытащить из тюрьмы и переправить на английский военный корабль.
Через несколько дней, англичане с французами тайно эвакуировали и короля Жуана, доставив его на борт английского судна «Виндзорский замок». Вот здесь уже король Жуан начал действовать - его приказом Мигел был смещен с должности главнокомандующего, по грозному окрику выпущены все арестованные гражданские и военные, сам Мигел вызван на корабль (он уже понял, что опять проиграл) и посажен под домашний арест. Апрельский мятеж закончился...
Королю ничего не оставалось, как отправить младшего сына в изгнание, инфант Мигел удалился в Вену. Королеве же было приказано иметь резиденцию во дворце Келуш и более не появляться при королевском дворе. Короля всё же можно понять - он просто устал от всех этих фокусов. Что касается остальных участников движения Абрилада, то в следующем, 1825 году всем была объявлена амнистия. Вкупе, кстати, с делом маркиза Луле - был издан указ о помиловании возможных виновников этого преступления. Скорее всего король догадывался (как и многие), что маркиз был убит вовсе не масонами, а установление истинного преступника (преступников) ни к чему хорошему не приведет.
И Вилафранкада, и последовавшая за ней Абрилада были предвестниками настоящей Гражданской войны. Ведь вопрос кто должен быть королем после Жуана VI, оставался пока странным образом открытым.