В колхозе закончили копать картошку только в начале октября. Две недели лили дожди, ни о какой работе в поле не могло быть и речи. Ноги вязли в глинистой земле так, что иногда детей приходилось вытаскивать с поля в самом прямом смысле этого слова. Болото какое-то, а не поле. Поэтому и решено было переждать непогоду, дождаться, когда хоть немного подветреет. Колхозникам нашлась другая работа, ну а ребятишкам - учеба.
Надя вздохнула, наконец-то она начнет заниматься тем, чему училась. Девушка тщательно готовилась к урокам, писала планы до полуночи. Она с ужасом заметила, что за лето дети совсем забыли, чему их учили. Тот месяц, который был дан для повторения, они проработали.
Александр в доме Капы стал появляться реже. Он тоже с головой ушел в работу. Тут Надя и поняла, что она скучает о вечерних чаепитиях за столом, о прогулках на скамеечке под окнами дома, о разговорах о работе. Только в учительской на переменках, перекидывались они парой слов. Но этого так мало.
Через две недели погода установилась и опять в поле. В конце сентября утром грязь покрывалась ледяной корочкой. Шли они в поле, а трава серебристая хрустит под ногами, ноги стынут в резиновых сапогах, северный ветер насквозь продувает старенькое пальтишко.
- Когда же это закончится - взмолилась девушка. Нет, ее не страшила работа. Она была к ней привычна с самого детства, как и эти ребятишки, которые копались голыми руками в ледяной земле. Она беспокоилась об учебе, о том, что все больше отстает от программы.
Александр, который шел с ней рядом, ответил.
- Погоди немного. Уж все, совсем маленько осталось. Колхозники тоже сегодня все тут. Дело быстрее пойдет.
И вправду, неубранным оставался небольшой участок, сегодня - завтра и они закончат.
Утром следующего дня Надя проснулась и не смогла поднять голову. Все тело болело, ее бил озноб, но щеки пылали жаром.
- Тетя Капа, я кажется захворала - прохрипела девушка.
Капа заглянула за занавеску, потрогала лоб.
- Батюшки светы, да ты вся горишь. За фельдшерицей надо бежать. Я сейчас, ребятишек кого-нибудь увижу, пошлю. Да и в школе пусть скажут, что ты захворала.
Капа накинула фуфайку, вышла к дороге. Было еще рано, никаких ребятишек не было видно. Женщина перешла дорогу и направилась к школе. Кто-нибудь да должен там быть. Школа и вправду была открыта. В учительской Капа увидела Тамару Александровну. Та с удивлением посмотрела на женщину. Все давно привыкли считать Капу затворницей, а тут глянь-ка, сама пришла, да еще в такую рань.
- Что случилось? - спросила она, ответив на приветствие.
- Учительша ваша захворала, как огонь горит. Простыла видно. Фельдшерицу надо. Девка до медпункта сама не дойдет. Домой ее надо.
- Ладно, я сама сейчас до медпункта схожу. Ступайте домой. Придет фельдшер, я прослежу обязательно.
Капа поспешила домой. Надя лежала то ли в полусне, то ли в беспамятстве. Она никак не среагировала, когда Капа подошла к ней. Та намочила тряпочку водой, положила на огненный лоб. Потом заварила траву, которой еще своего Серафима лечила, когда тот простывал, дала ей попить.
- Сейчас, сейчас врачиха придет, потерпи немного- бормотала Капа.
Фельдшер пришла скоро. Да и идти то ей тут совсем недалеко было. Она прослушала больную.
- Хрипов вроде нет. Сейчас я укол сделаю, потом еще буду приходить. Да вот лекарство купить надо, зайди в медпункт, там есть.
Вечером пришел встревоженный Александр. Он целый день был сам не свой, не мог понять, почему Нади нет. Спросил у учителей - никто ничего не знал. Увидев Надю, разметавшуюся на кровати с капельками пота на лбу, он наклонился над ней, погладил рукой мокрые от пота волосы.
- Как же так. Простыла видно вчера. Ветер-то вон какой холодный был, продуло.
Капа рассказала, что приходила фельдшерица, укол сделала, прописала лекарство. Лекарство она сходила купила, дала уже ей выпить один раз.
Александру было жаль девушку, обидно, что сегодня закончилась вся эта картофельная эпопея. Ну чуть-чуть не дотянула Надя до конца.
- Ты не переживай, я подменю тебя. Сколько успею, проводить и твои уроки буду. Попрошу Тамару Александровну, чтобы расписание пересмотрела пока ты хвораешь.
Надя кивнула головой и прикрыла глаза. Ей стало легче и спокойнее, когда Александр положил свою руку на ее горячий лоб. Даже боль вроде куда-то ушла. Так и просидел он возле кровати больной до самой ночи.
Потом шел домой, подсвечивая кромешную темноту фашистским фонариком, который привез еще из Германии.
- Все, сейчас все матери расскажу. Чувствую, что судьба это моя. И пусть мать хоть сто невест мне найдет, женюсь я на Наде. Главное, чтоб Надя не была против.
Хотя между ними не было сказано ни одного слова о любви, Александр был почти уверен, что Надя ответит согласием.
Марья, мать Александра, встретила его тихим ворчанием.
- Ты где это столько долго был. Мы уж и поужинали, тебя ждать не стали. Отец вон и то уж спать лег. Садись давай за стол, накормлю тебя, не остыло, чай еще в печи.
Александр уселся за стол. Мать поставила перед ним тарелку со щами. Тусклый свет лампы освещал пятачок на столе, а дальше - почти темнота. Марья зажгла маленькую лампу, которая не жгла много керосина.
- Мама, мне поговорить с тобой надо.
Марья с каким-то испугом присела рядом.
- Мама, я женится хочу.
- Так и я тебе уж сколько говорю, что женится надо, вон уж и невесту присмотрела.
- Нет, не на этой. Я жениться хочу на новой учительнице, на Надежде.
- Ой, горюшко мне! Так ты же ее не знаешь совсем. Она ведь только приехала. С ума что ли сошел. Саня, одумайся, чего ты говоришь.
- Да, я мало ее знаю, но чувствую сердцем, что вот она, моя судьба. Сегодня она захворала, на работу не пришла, так я прямо с поля хотел бежать, узнать что случилось. А потом сидел возле ее постели и сердце мое разрывалось от страха за нее. У меня никогда такого не было. Галя хорошая девка, ничего не скажу. Но ведь нам с ней и поговорить не о чем. А тут говорил бы и говорил. Мне хорошо с ней. Не сердись на меня.
Марья не знала, что и сказать своему старшенькому. Она уж давно поняла, что Галя не задела сердце сына. Видела, как он всеми правдами и неправдами не хочет с ней даже встречаться. Что тут поделаешь, насильно мил не будешь. Не то время, когда детей насильно женили. Но и эта учительница. Только приехала. Марья ее даже не видела ни разу. Нужды то особой не было. Знала, что живет та у Капы на горЕ. Да вот Капа-то ни с кем не общалась. А без нужды к ней прийти, без заделия, чтобы посмотреть на жиличку, тоже вроде не дело.
- Ладно, Саня, завтра уж с отцом еще поговоришь. А я и не знаю, чего тебе сказать. Вот уж чего отец скажет. А сейчас спать давай ложись.
Марья прибралась на кухне, задула лампу, улеглась спать. Но сна не было ни в одном глазу. Она так и этак прокручивала в голове Санины слова. Потом решила, что надо будет придумать заделье и сходить в школу, посмотреть на эту учительшу. И что в ней сын нашел такого, что почти не зная ее, хочет жениться.
Александр тоже не спал. Смотрел открытыми глазами в темноту ночи. Эко его наворотило. Еще два месяца назад он и не думал о женитьбе. Девки вокруг него хороводы водили. Завидный жених и семья у него работящая. Такой уж не будет гонять свою жену в пьяном угаре по улице. Смотрел он другой раз в окошко и усмехался, как прогуливались девчата мимо окон, словно в невзначай. Да он никуда кроме работы не ходил. Вечерки, где собиралась молодежь, он считал пустым времяпровождением. Лучше книжку какую прочитать или какие поделки для своих уроков физики мастерить.
А тут что такое нашло. Сидит в голове эта учительница и никуда не уходит. А сегодня как глянул на нее такую слабую, больную, и сердце сжалось. Хотелось взять ее в руки, прижать, принять боль на себя.
Надя тоже не спала. Она вспоминала, как теплая рука Александра лежала у нее на лбу. И как ей хотелось, чтоб сидел тот около нее, держал свою руку на лбу и никуда не уходил. Девушка подумала, что такая вот и бывает, наверное, любовь. Она повернулась на бочок, устроилась поудобнее и заснула сном выздоравливающего человека.