Коридор в старом корпусе онкологического диспансера был узким. Здесь стоял какой-то странный запах. Он как будто ощущался физически и состоял из плотной духоты и прожитых лет. Здание было построено в пятидесятых годах, отсюда и узкие коридоры, и кабинеты-каморки. Даже широкие лавочки сюда невозможно было поставить, ставили какие-то узкие досочки на ножках, и в основном люди ожидали своей очереди, стоя, облокотившись на стены, или садились на свои большие клетчатые сумки; диспансер был краевым, и многие приезжали сюда из отдаленных районов края.
Неподалеку был построен новый онкоцентр, но туда еще нужно было добраться: там находился стационар, а приехавшим на первичный прием людям еще нужно было пройти через поликлинику, попасть на прием к специалисту и получить направление на операцию.
Все начиналось здесь, в длинном узком полутемном коридоре.
Елена Владимировна вздохнула и с тоской огляделась по сторонам, все скамейки были заняты.
Юдоль страданий, подумала Елена.
А сколько еще ей предстоит, ведь она еще в самом начале пути.
Дверь открылась, и Елена вошла в кабинет.
Сейчас все решится... Сейчас она узнает результаты биопсии...
- Спиридонова Елена Владимировна, так?
Елена кивнула.
- Я бы хотела узнать результаты биопсии.
Врач немного подвигал губами, разглядывая что-то на экране компьютера, а потом сказал:
- Да, результаты вашей биопсии готовы... так, сейчас, подождите, грузится... да, у вас заболевание молочной железы.
- Какое? - непонимающе переспросила Елена.
- Онкологическое, - сухо сказал врач.
Рак груди. Или, как выразился, врач, заболевание молочной железы.
Врачи не говорят "рак". Они говорят "заболевание". А Елена даже не сразу поняла, о чем идет речь. Заболевание - значит, можно вылечить, разве нет?
- Вот список обследований и направления на анализы. Как все пройдете, я выпишу направление на оперативное лечение.
Ошеломленная, Елена даже не сразу взяла бумажки, который, одна за другой, выходили из-под серой крышки принтера.
Их набралась целая стопка.
- Понятно. Спасибо, - это было все, что она могла тогда сказать.
Когда она вышла из поликлиники, уже почти стемнело. И очень сильно похолодало. Елена поплотнее закуталась в легкое осеннее пальто. Она и забыла, что ноябрь уже наступил. Слякотно-снежный, метущийся от ледяных, льющихся с неба струй к тяжелому густому, покрывающему все снегу.
Самый тяжелый, самый депрессивный, самый непролазный месяц в году. Время, когда кажется, что из той ямы, в которую упал, никогда и ни за что не выберешься.
Елене вдруг показалось, что она действительно находится в яме. Стоит по колено в земле. Дышать стало сложнее.
Усилием воли она остановила подступающую панику.
Тем более, что ее автобус уже подошел.
Покачиваясь в такт движению пропыленной холодной маршрутки, она стояла, держась за поручень и смотрела на свое отражение в стекле. Оттуда на нее глядела, даже без удивления, скорее с каким-то ощущением безнадежности, не старая еще, но такая уставшая женщина.
Ссутулившаяся, с ушедшими вперед плечами и головой, с усталым запутавшимся, равнодушным ко всему взглядом.
Елена вздрогнула. Когда она такой стала?
Ведь это же не она... Просто не она...
В прихожей Елена поставила сумку с продуктами на пол, сняла пальто и тяжело выпрямилась. Ей показалось или нет, но, кажется, тянущее ощущение неблагополучия перешло уже и на спину...
Никто ее не встретил. Муж лежал на диване перед телевизором, сын, закрыв дверь, сидел в своей комнате, надо полагать, за компьютером.
- Ты где так долго? - спросил Олег.
- Да так, была у врача, - помедлив, ответила Елена.
Она не говорила мужу, что ей сделали биопсию. Ей не хотелось никого волновать заранее. Однако теперь она получила результат. Пугающий результат. Теперь нужно было сказать, и Елена принялась размышлять, как сказать о своем диагнозе, чтобы не сильно потревожить мужа...
Но он ни о чем не стал спрашивать.
- А, понятно, - протянул он и снова уткнулся в телефон.
Ролики, очевидно, были смешными; по его лицу расплылась мальчишеская улыбка.
Елена помыла руки и вдруг поняла, что они дрожат.
Он даже ни о чем не спросил. Не испугался, не стал ни о чем расспрашивать, уточнять. Просто продолжил смотреть свои ролики.
Елена вздохнула. Он всегда был таким. Ему ничего не надо. Его вполне бы устроила съемная квартира. Главное, чтобы в ней был диван и телевизор.
Это она рвала жилы, чтобы заработать на собственное жилье. Два месяца назад она расплатилась за квартиру. Она сделала это. А потом силы как будто разом оставили ее; стало болеть то там, то там. Словно организм понял, что теперь можно расслабиться. Она стала обследоваться и вот результат.
Рвалась-рвалась - и надорвалась.
В этот момент она вдруг отчетливо поняла, что Олегу всегда было - все равно. Он мнил себя добытчиком, хотя его зарплаты хватало только на самое необходимое. "Я получаю среднюю зарплату". Так говорил он. "Ты покажи мне тех, кто квартиры покупает". А ей не нужно было смотреть на других. Она знала только, что нужно ей.
Закрыв одну ипотеку, Елена собиралась брать другую, чтобы купить квартиру сыну Егору. Но теперь она поняла, что эти планы придется отложить.
Будущее было ей не ясно, оно словно терялось в мутном сером тумане. Но, еще даже не поговорив с врачом, не узнав свои перспективы, она отчетливо предчувствовала, что конец ее близок. Из расступающегося белесого тумана словно выплывал громадный черный утес. Словно скала, несущая смерть.
Елена разрезала куриное филе на тонкие узкие ломтики. Добавила кружочки кабачка и зонтики уже отваренной цветной капусты.
Сегодня - лишь бы что-нибудь попроще.
Егор вышел из комнаты, когда от духовки аппетитно потянуло ароматом жаркого.
- Привет, мам.
- Как дела в школе? - с усилием спросила Елена.
Сын пожал плечами и ничего не ответил.
Егор был вихрастый темноволосый подросток с бунтарским характером. Ему было пятнадцать лет. И его больше интересовали прогулки с друзьями, чем учеба в гимназии.
- У тебя же скоро экзамены! - Елена почувствовала, что сейчас сорвется на крик. - Почему ты не хочешь приложить усилия?! Я для кого репетиторов оплачиваю?
Егор невразумительно повел плечами.
- Ты такой же, как твой отец! Тебе никогда ничего не надо! - выкрикнула Елена и тут же пожалела об этом, осознав, какие слова у нее вырвались.
В глазах у Егора выступили слезы, он вскочил из-за стола и выбежал из комнаты.
Черт возьми, я сама не своя сегодня... Елена приложила пальцы к вискам. Почувствовала, как пульсирует кровь в жилке у лба.
- Что там у вас опять? - недовольно спросил Олег, появившийся в дверях кухни. - Опять я плохой? Ужинать когда будем?
- Я себя плохо чувствую. Положи себе сам. Все на плите, - и она кивнула в сторону выставленного на плиту противня.
Потом подошла к двери комнаты сына и тихонько постучала.
- Уходи! - донеслось из-за двери.
Елена только вздохнула.
Прошла к себе в спальню, забралась под одеяло. Оно было тяжелым и теплым.
Она уже приготовилась к зиме. Достала самые теплые одеяла. Позаботилась о своей семье: о муже и сыне. Сделала все, чтобы им было тепло долгими зимними ночами...
Она долго лежала так, но сон не шел. Глухо колотилось сердце, как будто разгоняло тяжелую густую кровь. Олег поел и перешел из кухни в спальню. Положил телефон на тумбочку у кровати. Мертвенно-синий свет от экрана осветил комнату.
Елена перевернулась, устраиваясь поудобнее. Она как будто не могла найти себе места. Не могла спокойно лечь и уснуть.
- Ты будешь спать или нет? - недовольно проворчал Олег.
- Сейчас, - глухо сказала она, улеглась кое-как, надеясь, что сможет заснуть.
Олег повернулся к ней спиной, и она тихо сказала в эту спину:
- Мне нужно будет поговорить с тобой завтра.
Ответом ей был тяжелый вздох.
Всю ночь она не могла заснуть и забылась тяжелым сном только под утро.
Проснулась она, исполненая решимости поговорить с мужем. В конце концов, такие вещи скрывать нельзя. Набросив на ночную сорочку халат, Елена прошла в кухню.
Олег пил кофе и смотрел в свой телефон.
- Я хотела поговорить, - начала она.
Олег кивнул, не отрывая взгляда от происходящего на экране.
- Я вчера была у врача.
- Да. Ты говорила.
- У онколога, - добавила Елена. - У меня рак груди.
- Ничего себе, - Олег отхлебнул кофе. - И что теперь?
- Я много думала. Наверное, мне понадобятся деньги на платную операцию...
- На платную?! А бесплатно сделать нельзя? - казалось, Олег был искренне возмущен.
Елена на мгновение закрыла глаза. Да разве можно объяснить, что такое онкодиспансер... Узкие извитые коридоры, мутноватый желтый свет, воздух, пропитанный страхом. Очереди, очереди, состоящие из людей, одной ногой стоящих в могилах, исхудавших, пожелтевших, утративших надежду...
- Понимаешь, чтобы получить направление на операцию, нужно долго ждать. Везде очереди: и на операцию, и на обследования... Проще заплатить. У нас что, денег нет?
Олег вытер рукой рот.
- Есть. Но я планировал потратить их на другое. Вложиться...
- Понятно...
Елена с размаху бросила на стол кухонное полотенце. Никогда прежде она себе такого не позволяла и вдруг увидела неподдельное удивление и даже страх на лице Олега.
- Да бери деньги, бери, - пробормотал он.
- Уже не надо, - жестко ответила Елена, хотя понимала в душе: надо, очень надо.
Но что-то словно надломилось в ней. Как будто последняя соломинка, за которую она держалась - переломилась пополам. Она поняла, что опереться ей не на кого. Это на нее опираются все.
Но был человек, который и должен был на нее опираться.
Ее сын.
Она вошла в его комнату и, ничего не сказав, обняла его.
Прижала к себе его теплую вихрастую голову.
-Ты пойми, школа - это важно, - заговорила она. - Я ведь не просто так заставляю тебя учиться. Это один из немногих в жизни социальных лифтов. Это возможность поступления в ВУЗ. Пойми, работа человека с высшим образованием очень отличается от работы человека без образования. Всякое бывает, но, как правило, работать головой проще, чем руками.
- Бизнесменам образование не нужно, - буркнул сын.
- Нет, солнышко, нет. Действительно, есть такие бизнесмены, которым оно не понадобилось. Но у этих людей такой интеллект, что им осилить школьную программу - это раз плюнуть.
Она помолчала.
- Я не знаю, как сложится твоя жизнь и не знаю, смогу ли тебе помочь... Я очень болею. И, может быть, тебе придется пробиваться самому.
Егор поднял голову. В его глазах явственно отразилась тревога.
- Чем ты болеешь, мама?
Елена вздохнула.
- Пока точно неизвестно, но мне будут делать операцию.
- Но у тебя ведь не рак?
- Нет, солнышко, не рак.
Егор вдруг внимательно посмотрел на нее:
- Мама, точно не рак?
Она держалась два дня. Не позволяла себе ни слезинки. Но тут ее прорвало. Захлебываясь рыданиями, она вдруг поняла, что сейчас точно не сможет никому ничего объяснить и никого утешить.
Она вскочила, бросилась в спальню и упала на кровать.
Немного успокоившись, она объяснила сыну, что сначала не хотела его тревожить, что у нее действительно рак. Но ее прооперируют, удалят опухоль, и она будет жить дальше...
Егор, пораженный, слушал ее, потом они долго сидели обнявшись.
Но на следующий день не изменилось ровным счетом ничего.
Все те же друзья, все та же неблагополучная дворовая компашка. Все те же гуляния допоздна и все те же несделанные уроки.
Елена стояла у окна и смотрела вниз, во двор. Скоро полночь, а ведь завтра в школу. Уроки, она была уверена в этом, до сих пор не сделаны. О подготовке к экзаменам и речи, конечно же, нет.
Егор пришел и на несколько секунд как будто замялся в прихожей. Наверное, ожидал, что она сейчас выйдет и будет на него кричать.
Но Елена почувствовала, что сегодня у нее нет на это сил. Вот просто нет.
Однажды утром она стояла у окна и пила кофе. Смотрела на белые падающие хлопья снега, они закрывали собой густую черную слякоть.
Я больше не могу бороться за него. Он гробит себя и ничего не хочет слышать.
Не хочет учиться - что ж, пусть не учится.
Пусть идет потом на физическую работу.
Она его предупреждала.
И больше у нее просто нет сил.
Она стояла как будто по колено в земле. Как будто могила была уже для нее приготовлена.
Не за все можно отвечать. Не за все. И не за всех.
Ее утро начинается в пять утра, заканчивается день ближе к полуночи. У нее рак, черт возьми, а эти два мужика как жили, так и живут. Ни забот, ни хлопот. У них даже мысли не возникло. что мать нужно как-то разгрузить.
И если уж она сняла с себя ответственность за сына, то о муже и говорить нечего.
Она помыла свою чашку и поставила в шкаф. Потом взяла дорожную сумку и вышла из квартиры.
Живите как хотите. Делайте что хотите. Я уже у края могилы.
Продолжение здесь