Начало здесь
Елена не стала ждать квоту и обратилась к онкологу в частный медицинский центр. Здесь не было узких коридоров, едва освещенных мутным желтоватым светом, словно сюда уже слегка приоткрылась дверь в ад.
Здесь были белые стены и широкие, наполненные воздухом коридоры. Необходимые анализы можно было сдать прямо здесь, без всяких очередей.
И прием здесь осуществлялся четко по записи, минута в минуту.
- Проходите, - медсестра пригласила ее войти.
Елена вошла и на секунду даже застыла.
За столом, неотрывно глядя в экран компьютера, сидел высокий темноволосый мужчина. Несправедливо было бы назвать его грузным; он просто был большим, как медведь...
"Он всегда был выше всех в классе", подумала Елена, значит, все-таки поступил в медицинский...
Мужчина поднял голову. Его лицо осветила улыбка.
- Лена, ты?
Он тут же осекся, но Елена вдруг улыбнулась, легко и радостно.
- Я, конечно, я. Привет, Егор.
- Но с чем ты? Что случилось?
- Да уж, новости у меня не радостные, - вздохнула Елена.
Егор сосредоточенно просматривал ее направление и результаты анализов. Наконец он сказал:
- Я за это возьмусь. И думаю, грудь удастся сохранить. Окончательное решение приму во время операции.
- Да мне уж плевать на эту грудь! Самой бы выжить! Если нужно удалить лифоузлы - удаляй все вплоть до подмышки! - Елена махнула рукой, словно отказываясь от части себя.
Но при этом ей вдруг стало весело. Она поймала себя на том, что улыбается. И перспектива потерять грудь ее не страшит совершенно.
- Не вижу необходимости, - сказал Егор, - установлено, что при твоей стадии удаление молочной железы не влияет на прогноз заболевания, так что постараемся обойтись малой кровью. А вообще, неожиданный ответ. Обычно женщины стремся к тому, чтобы грудь оставить.
Елена пожала плечами.
- Грудь - это не печень. И не мозги. Я просто уже дошла до какой-то стадии странной. Как будто сделала все, что могла. А на большее у меня сил нет. Как будет, так и будет.
- У тебя семья, муж?
- Муж и сын. Но от мужа я, по всей видимости, ухожу. Точнее, уже ушла.
- Понятно. Лена, такое состояние может быть вызвано опухолевой интоксикацией. Опухоль же не просто так в организме сидит, она его отравляет. Проведем операцию - и все наладится.
- Да ничего уже не наладится. Но меня это не сильно волнует. Ладно, когда операция?
- В четверг. Сюда к 8.00. Госпитализируем тебя, на стол возьмем в 9.00.
Елена кивнула. На душе у нее было легко.
Возвращаясь домой, она вдруг поймала себя на мысли, что не испытывала никакой неловкости, встретившись с Егором. Он был ее первой любовью, сколько лет назад они расстались? Десять? Пятнадцать? Да нет, семнадцать уже будет.
Вроде бы их все устраивало друг в друге. И нужно было принимать решение: да или нет? Жениться или расходиться? Жениться в двадцать с небольшим Егору, по всей видимости, не хотелось... Они даже не расставались. Просто как-то закружила Егора студенческая жизнь, заинтересовали новые знакомства.
Она поступила в другой институт. Они встречались все реже и реже, пока не перестали встречаться совсем. Как будто полноводная река, которой раньше была их любовь, обмелела, сузилась, превратилась в узкий ручеек, а потом иссякла совсем...
Елена давно не вспоминала о нем. У нее не осталось никаких чувств. А главное, закрутила семейная жизнь, в которой было не много любви, но много забот и треволнений.
Не до воспоминаний ей было, когда с работы нужно было мчаться за сыном в садик, а потом вставать во вторую смену к плите, к этому вечному огню...
И все-таки, почему она назвала сына его именем? Да еще и настаивала именно на нем. Олег хотел назвать Владимиром, но Елена воспротивилась.
С тебя и так отчество и фамилия! Имя дам то, которое хочу!
Олег пожал плечами. В сущности, ему было все равно. Он уже тогда был безынициативным лентяем. Ему и ребенок нужен был для галочки: смотрите, у меня есть сын.
А вот чтобы позаниматься им - так на это времени у Олега никогда не было. Он же работает. А дети - это женские дела...
Размышляя таким образом, Елена дошла до дома, и, еще открывая дверь, услышала, как разрывается в сумке телефон.
Пока она ставила сумку, искала в ней телефон, экран погас. Звонил Олег, и теперь на экране жирной зеленой точкой (или немым упреком?) висел его пропущенный вызов.
Этот разговор нужно было просто пережить. Сегодня Елена взяла деньги из общего кошелька. Собрала свои вещи в небольшую сумку и навсегда простилась с квартирой, в которой прожила столько лет. Ее ждала съемная "однушка" в панельке на окраине города, но она стремилась туда всем своим сердцем.
Это был первый глоток свободы.
И сейчас, когда она оглядела свое новое прибежище, она поняла, что в этой квартире ее устраивает абсолютно все.
Едва Елена успела помыть руки и присесть, как телефон зазвонил вновь.
- Ты где так долго? - раздался в трубке возмущенный голос Олега.
- Олег, я подумала и решила, мне нужно пожить отдельно. Я очень больна. Мне надо отдохнуть. Егор уже большой, справитесь. Макароны отварите, котлет налепите.
- Котлет налепим? - Олег задохнулся от возмущения. - Каких еще котлет, из чего?
- Фарш в холодильнике.
- Быстро возвращайся! Ты где? У кого?!
Елена нажала на красную кнопку. И жестом словно подвела черту над всей своей прошлой жизнью.
Вечером позвонил сын, Елена была убеждена, что позвонить его подговорил Олег, потому что Егор даже не знал, о чем толком говорить.
"Спроси, где она?", услышала Елена тихий шепот мужа, проникающий сквозь телефонные помехи.
- Мама, ты где? - спросил Егор.
Елена вздохнула.
- Егор, солнышко, маме надо полечиться. Я заболела и уехала. У меня отдых. Так что вам с папой придется вести хозяйство самим. И не забрасывай учебу. Это важно, поверь...
- Ладно, мам, - сказал Егор.
Вот так кратко завершились все разговоры. Как будто никому ничего не было жаль. Кроме нее.
Положив трубку после разговора с сыном, Елена чуть не разрыдалась. "Вести хозяйство самим"!Понятно же, что это ерунда. Ни Егор, Ни тем более Олег никогда не сварят никакой, даже самый простенький суп.
Они будут заказывать доставку, заваривать лапшу быстрого приготовления, есть чипсы, а запивать их - Егор - газировкой, а Олег - пивом.
Она подумала, что разбираться с хроническим гастритом сына потом придется ей. Также, как с его проблемами в школе.
На какой-то момент ей стало безумно жалко его. Ведь ему всего пятнадцать, и она ответственна за него.
Господи, да ведь он ее продолжение...
Но снова навалилась на нее свинцовая тяжесть, снова заволокло сознание мутной непрекращающейся усталостью. Такой усталостью, когда даже поднимать веки становится тяжело, и, добравшись до постели, мгновенно погружаешься в тяжелый сон, испещренный разноцветными полосками отрывочных сновидений.
Елена взяла больничный, и когда наступил четверг, она уже не боялась операции. Она хотела одного: чтобы все уже пришло к какому-то результату.
И иногда ей казалось, что ей уже все равно, как закончится ее жизнь...
***
Когда она очнулась после наркоза, в окно светило яркое солнце. Она спросила себя, какое сейчас время года? И не сразу нашлась, что ответить себе.
Она встала с постели уже в первые сутки, через несколько часов после операции. В палату зашел Егор и, улыбаясь, проинформировал ее, что все прошло отлично.
- А теперь вставай, нужно расхаживаться. Чтобы не было тромбов, а то что потом с тобой делать?
И под его шутки, подбадривания, Елена сделала несколько шагов, дошла до окна и, задохнувшись, облокотилась о подоконник.
За окном была зима. Застыла размазанная по улицам грязь, и занесло ее пушистым белым снегом, как будто не было никогда этой черной осенней слякоти.
Как будто все плохое осталось в той промозглой ноябрьской темноте, а сейчас, с первым снегом, началась новая, уже настоящая жизнь...
И Елена почувствовала, как улыбка сама собой расцвела на ее губах.
- Молодец, хорошее настроение - это отлично. В общем, тебе задание, сегодня пройти до конца коридора. После обеда отдохнешь и начинай тренироваться.
- Хорошо, - улыбнулась Елена.
Когда Егор ушел, она еще несколько секунд безотчетно смотрелда ему вслед.
Здесь он казался богом, всезнающим и всемогущим, вырывающим людей из лап смерти.
В день выписки Егор зашел к ней в палату, отдать выписку лично в руки, не оставил на посту.
- Лена, я уверен, все будет хорошо. Следуй рекомендациям. Рецидива быть не должно...
- Спасибо тебе.
- Если захочешь провести реконструирующую операцию, то у нас в центре это тоже делают.
- Нет, спасибо, меня все устраивает, - улыбнулась Елена, - у тебя руки просто золотые! Больше я ничего делать не хочу, ни форму корректировать, ничего. Мне это не надо.
- Может, как-нибудь выпьем вместе кофе? - вдруг сказал Егор.
Елена недоуменно посмотрела на него. Но потом согласилась.
Они встретились через несколько дней в маленькой уютной кофейне на крыше одного из высотных городских зданий. Они сидели возле окна, и им открывался вид на город, раскинувшийся по берегами огромной реки. Огни большого города, блещущие неоновым разноцвететьем, отражались в черной воде и казались наброшенной на темную ель новогодней гирляндой.
- Я понимаю, у тебя еще режим, - улыбнулся Егор, - но бокал вина не повредит. Это я тебе как доктор говорю.
Елена улыбнулась. В последние дни она и в самом деле чувствовала себя неплохо. Послеоперационный период протекал легче, чем она ожидала. Может, это было связано с тем, что она рано начала ходить и быстро вернулась к прежнему образу жизни, может, с тем, что у Егора были золотые руки, а быть может с тем, что она впервые перестала что-то от себя требовать.
Перестала себя заставлять. В прежние времена (время до болезни она теперь называла "времена", как будто прошло много-много лет, а для нее так и было), в самые тяжелые моменты она иногда говорила себе: соберись, тряпка и выдай результат.
Сейчас она бы ни за что даже мысленно так к себе не обратилась.
Теперь она просто предлагала себе: а давай пройдемся, давай сходим в магазин... Получилось? Да ты просто умница!
Попробуй выпить вина. Почему бы и нет?
Она сделала глоток и одними глазами улыбнулась Егору.
- Что мы все обо мне да обо мне? Расскажи о себе. Мы ведь со школы не виделись. Как у тебя все сложилось?
- Да как-то не очень сложилось, если честно, - признался Егор. - Был женат, развелся. Есть сын.
- Сын? Как хорошо! Сколько лет?
- Четырнадцать.
- О, мой оболтус только над год старше!
При мысли о сыне Елена улыбнулась, потом улыбка ее слегка померкла. За последнее время сознательности у Егора не прибавилось ни на грамм. А проживание с отцом еще больше убедило его в том, что теперь уроки можно вообще не делать.
Олег не считал необходимым хоть как-то заниматься сыном. Видимо, он считал, что все будет делаться как-то само. раньше ведь оно как-то само делалось... Уроки с горем пополам, но были сделаны, врачи пройдены, ужин каждый вечер появлялся на столе...
Теперь их жизнь изменилась, но у Олега не поменялось ровным счетом ничего. Он как будто опускался все глубже и глубже в какую-то яму, из которой раньше его силком вытаскивала Елена. Он практически не прибирался в квартире, питался полуфабрикатами, одевался как попало.
О том, чтобы как-то помочь жене в послеоперационный период, и речи быть не могло. Он едва мог обслужить себя сам. Его максимум был - сварить сыну пельмени.
И его по-прежнему все устраивало.
Размышляя об этом, Елена не заметила, как Егор легко коснулся ее руки.
- А ты живешь все там же, на съемной квартире?
Елена кивнула.
- Значит, я могу считаь тебя свободной женщиной?
- Разумеется. Я вообще думаю, что болезнь была дана мне неспроста. Раньше я все держала под своим контролем. И ни на секунду не могла выпустить руль из рук. Мне казалось, тогда наступит трагедия.
- А что теперь? - серьезно спросл Егор.
Елена пожала плечами.
- Теперь я отпустила свою жизнь. Я поняла, что если я этого не сделаю, то просто умру.
Она действительно так чувствовала. Она словно отпустила невидимые вожжи. Раскинула руки и вдохнула воздух полной грудью.
Не все зависит от нас. А того, кто рвется из всех сил в погоне за какими-то целями, жизнь иногда круто бьет лицом об стол.
А как только отпустишь свою жизнь, не ставя перед собой никаких целей, не давая себе никаких обещаний, и она сразу же заструится куда-то, словно река, сама прокладывая себе свое русло.
и как будто само собой выстраивается что-то правильное, и все становится так, как предначертано.
- Я понимаю, о чем ты говоришь, - сказал Егор и накрыл ее руку своей. - Иногда наступает такой момент, когда словно становишься самим собой и перестаешь жить с оглядкой на других. Начинаешь жить так, как хочется тебе самому. Может, потанцуем?
Они танцевали, разговаривали и покинули кафе уже поздним вечером. Заметно похолодало, повеяло первым настоящим морозцем. Елена плотнее закуталась в свою шубку, Егор обнял ее. Елена на мгновение остановилась, и он тут же притянул ее к себе.
Это было так, словно все прошедшие годы канули в небытие. Больше не было слов. Больше не было лет. Не осталось ничего, кроме настоящего. И даже вся боль ушла из застарелых ран.
Егор проводил ее до дома и только тогда, кажется, выпустил из своих объятий.
- Увидимся завтра? - он не хотел торопить события, не хотел хоть в чем-то настаивать...
- Посмотрим. Видно будет, - ответила Елена и направилась к двери подъезда.
Егор удержал ее за руку.
- Подожди. У тебя какие-то другие планы?
- У меня нет никаких планов. Я теперь ничего не планирую, - улыбнулась Елена.
- Просто это так прозвучало...
- Понимаешь, я не хочу себя ничем связывать. Я не хочу постоянных отношений. Не хочу ничего серьезного. Я живу так, как подскажет завтра.
- Я пока ни на чем не настаиваю...
- Знаешь, я ни за что больше не полезу в серьезные отношения. Я сыта ими по горло.
- Но я не твой бывший муж. Вдруг у нас с тобой все будет по-другому.
- Возможно и так. На самом деле, может, все будет хорошо. Но как правило, через неоктрое время вы, мужчины, начинаете пить из женщины соки. Забирать энергию. И это не мой муж такой. Просто такая у вас, мужчин, заводская настройка: вы все делаете для себя. А у женщин другая настройка: она все делает для других.
Но так не может быть бесконечно. Невозможно только брать. Однажды что-то надламывается, и ты понимаешь, что больше так не можешь...
Я не знаю, сколько мне осталось. Но не хочу оставшиеся годы прожить, как робот-пылесос.
Некотрое время Егор молчал.
- Прости, - снова заговорила Елена. - Ты спас мне жизнь. И я не должна была этого говорить. Но я едва выжила. И сейчас я чувствую так.
- Понимаю. Но я позвоню?
- Конечно. А там видно будет.
Она легко поцеловала его в щеку и зашла в подъезд. Поднялась на свой второй этаж.
На лестнице у двери, прислонившись к стене, сидел Егор. Он был одет в тонкую куртку, плечи его вздрагивали.
Елена бросилась к нему.
- Ты почему не дома?!
- Мама, я решил жить с тобой, - сказал Егор. - Я буду тебе помогать, я понимаю, что ты болеешь, и учиться буду стараться, вот правда...
- Мальчик мой, конечно, пойдем...
Она открыла дверь, и они прошли в квартиру. теплую, свободную, безопасную.
Егор стоял внизу и смотрел, как в этой квартире зажглись теплые золотистые огни. Как дернулась закрываемая штора, и лицо Елены на мгновение мелькнуло в окне.
Ему показалось, или она действительно взглянула на него.
Она ему нравилась. Свободная женщина, разом отпустившая свою жизнь. Отбросившая все установки и правила.
Она и сама не знала, что ждет ее дальше. Одно он знал точно: он не отступится от нее. Он не может снова ее потерять...
Егор еще немного постоял под окном, а потом пошел дальше, в ночь. Скоро его силуэт, едва освещенный уличными фонарями, скрылся в темноте.
