Воспитание детей должно начинаться с младенчества, так как душевные силы ребенка с самого начала своего проявления непосредственно направлены к доброму, благому, истинному и отвращены от злого, непотребного и ложного.
Этот возраст можно считать самым надежным фундаментом, на котором должно выстраиваться нравственное и интеллектуальное воспитание ребенка. Ведь, как говорит Фокилид: «Ты должен, пока он еще ребенок, наставлять его в добрых делах, ибо именно с детства, с отправной точки, человек устремляется к тому этапу, который ему предстоит пройти в своей жизни».
Василий Великий также говорит об этом: «Пока душа еще способна к образованию, нежна и, подобно воску, уступчива, удобно запечатлевает в себе налагаемые образы, надобно немедленно и с самого начала возбуждать ее ко всяким упражнениям в добре, чтобы, когда раскроется разум и придет в действие рассудок, начать течение с положенных первоначально оснований и преподанных образцов благочестия, между тем как разум будет внушать полезное, а навык облегчит преуспеяние».
И разве он не признает, что первые впечатления, полученные в детстве, не проходят бесследно? Сомневается ли он в том, что в раннем детстве на нежную душу ребенка оказываются настолько сильные влияния, что они остаются яркими на всю жизнь?
К этому возрасту родители, и особенно матери, поставлены природой педагогами [для ребенка]. Поэтому для исполнения высокого предназначения педагога необходимо их [родителей] правильно обучать и прилежно воспитывать, так как они будут служить своим собственным детям примерами и образцами.
Ребенок подражает достоинствам или порокам матери, даже голосу, манерам, нравам, поведению, так что можно с полным основанием уподобить детей медным пластинкам фонографа; вначале они записывают следы голоса, а затем издают его в том тоне, той фактуре и окраске, в которой он был произнесен.
Каждый жест, каждое слово, каждое движение и каждое действие матери становится жестом и словом, выражением, движением и действием ребенка, как и говорит Астерий (гомилия 5 на Матфея): «ибо один из детей сохраняет подобие голоса своей матери, другой - сам ее характер, третий - нравственное состояние, сформированное по образу родившей его [матери]».
Постоянным общением с ребенком и непрерывным проявлением одних и тех же склонностей мать воздействует на душу и нравственный облик ребенка, воспитывая в нем первое стремление к добру.
Мать [одним своим] взглядом, поцелуем, мягким голосом и своей нежной лаской может сразу же пробудить в сердце ребенка порыв и влечение к добру, и, точно так же, неодобрительным взглядом, слезой, скатившейся по щеке, выражающими скорбь ее сердца, она может отвратить [через это] ребенка от пагубной душевной опасности.
Ребенок, взращенный в утробе матери и согретый в материнских объятиях, начинает любить раньше, чем познает смысл любви и начинает подчинять свою волю нравственному закону, прежде чем усвоит понятие нравственного закона, пробудить же первое понятие о Боге в сердце ребенка способна только мать. По этой причине великий Василий говорит (письмо 215), что «то понятие о Боге, которое приобрел с детства от блаженной матери моей [и бабки Макрины], и возрастало во мне, потому что с раскрытием разума не менял я одного на другое, но усовершенствовал ими преподанные мне начала».
Величайший же из современных педагогов Песталоцци, доверивший религиозное воспитание своих детей их матери, восклицает: «Я верил в свою мать, ее сердце показало нам Бога, мой Бог - это Бог моей матери. Бог моего сердца - Бог ее сердца, о мать, мать! Ты открыла мне Бога в твоих наставлениях, и я нашел Его в моем послушании, о мать, мать! Если я забываю Бога, то забываю и ее». [Иоганн Генрих Песталоцци - швейцарский педагог, один из крупнейших педагогов-гуманистов конца XVIII - начала XIX века, внёсший значительный вклад в развитие педагогической теории и практики, разработав теорию элементарного природосообразного воспитания и обучения].
Но как всякое доброе дело, всякое доброе слово и всякая добрая склонность матери служат краеугольным камнем для добрых дел, слов и склонностей ребенка, так и всякое дурное дело, слово и склонность матери заключают в себе тленные семена [будущих ] дурных дел, слов и нравов ребенка. Ибо какова его мать, таков и ребенок. Поэтому если душа матери злая и порочная, или испорченная, или развращенная, или жестокая и грубая, и наклонности ее дурные, и манеры скандальные, а не скромные, или если она впадает в нечестие, или гнев, или в страсти злобы и ненависти, то ростки этих пороков в скором времени проявятся и у ребенка.
Но если, напротив, душа матери благочестива, чиста, непорочна, невинна, исполнена страха Божия, стремления [ее] благородны и святы, нравы мирны, добры и милосердны, тогда душа ребенка, отражаясь в таком зеркале и невольно подражая ее незапятнанному образу, становится подобной ей, и со временем, даёт плоды доброго семени.
Вот почему, когда великий Наполеон спросил выдающуюся женщину-педагога [Анриетту] (Кампан): «Что нужно Франции, чтобы приобрести хороших и достойных людей?», то эта разумная женщина ответила императору: «Матери».
«Тогда, — сказал великий человек, — создайте достаточно таких женщин для этой великой национальной цели».
Матери могут своим влиянием на детей формировать их по своему характеру, как ваятель вылепливает скульптуру в соответствии со своим собственным замыслом.
О легкости формирования в детстве Диоген говорит следующее: «Воспитание детей подобно искусству горшечников; ибо как горшечники, пока глина мягка, придают ей форму и пропорции, как хотят, но уже не могут формировать ее после обжига, так и юноши, воспитанные без прилежания, когда вырастут, становятся неспособными к исправлению».
А Плутарх (в «О воспитании детей») заявляет: «Юность — вещь легко формируемая и податливая, и их еще мягкими душами охотно усваиваются уроки».
Итак, в младенческие годы матери могут значительнее и глубже воздействовать на душу, мысли, чувства, ум, воображение и нравственный характер ребенка, так как в последующие годы, по мере невосприимчивости сердца ребенка, воспитание становится если не невозможным, то чрезвычайно трудным. Справедливо заметил божественный Златоуст: «Ты должен был с самого начала предвидеть эти пороки и, когда он был послушен и еще очень юн, должен были обуздать его строгостью, приучить его к исполнению обязанностей, привести в порядок, пресечь болезни его души. Когда нива сердца его была более способна к удобрению, тогда ты мог бы повырывать терние, еще не сильно вкоренившееся; тогда страсти детей нерадением твоим не были бы столь непреодолимы. Итак, говорит: "Нагибай шею его в юности" (Сир.30,12), чтобы воспитание проходило легче».
Поэтому для матери, в силу своего высокого предназначения и личностной ценности, вне зависимости от статуса, важно с младенчества получить правильное воспитание. При этом предметом воспитания должны быть ум и сердце, так как именно вокруг этих двух центров вращается умственное и нравственное воспитание человека. Если пренебречь одним из двух, то воспитание человека будет несовершенным и неполным.
Ум и сердце, хотя и являются органами одной души, тем не менее требуют различных средств и способов развития, ибо сердце по своей чувствительности принадлежит сверхъестественному миру, а ум по своей интеллектуальности принадлежит физическому миру, и поэтому каждое из них должно воспитываться в соответствующих ему истинах.
И это несомненная истина, что образование принадлежит уму, а религиозность — сердцу, следовательно, нам необходимо передать нашим дочерям как образование, так и религиозность, чтобы они могли это передать своим детям.
Образование и религия - два сияющих маяка, которые сопровождают человека на многих важных этапах его жизни, защищают его от всех кораблекрушений и оберегают от всех опасностей. Это два ока души, которыми она смотрит вокруг себя и, не спотыкаясь, движется к блаженству и спасению. Это два духовных органа, которые совершенствуют человека и делают его достойным своего высокого происхождения и высокого положения в мире.
Только воспитанные матери могут родить прекрасных детей, достойных граждан и мужественных людей. Матери всех великих и достойных людей являются яркими примерами. Блестящим примером могут служить матери трех святых иерархов - Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста. Они хотели как можно полноценней воспитать своих детей и с помощью греческой мудрости и науки просветить их разум.
Они нисколько не боялись отдавать их к языческим учителям, чтобы те развили их ум в правильном направлении, не считаясь с иноверием учителей, ибо были уверены в себе. Они были убеждены, что их собственная любовь к истинному учению и горячее стремление к религиозности полностью насаждаются по их примеру в сердцах их собственных детей, зная, что им [т.е. языческим учителям] не удастся поколебать религиозные принципы и убеждения своих сыновей, потому что они были тщательно выстроены на камне.
Итак, последовательные своим убеждениям, Нонна и Эмелия, добрые и благородные матери Василия и Григория, отправили их в Афины, в очаг учености и просвещения, но также и в центр идолопоклонства, где языческая религия воцарилась во всем своем великолепии. Но их уверенность не была обманута, ибо оба молодых студента, имея в очаге своего сердца огонь веры во Христа, оставались непоколебимыми в течение всего периода обучения. Ибо они не были поколеблены учением софистов, систематически ведущих войну против христианства, и не были прельщены пышными церемониями языческой религии, но оставаясь бодрыми и живыми в своих религиозных убеждениях, возвратились к своим матерям, представляя себя им в награду за их труд по воспитанию детей, за их материнскую заботу и за их добродетель.
И награда была поистине богатая, потому что они сделали сыновей своих причастными Христу, то есть причастными самим себе. Ибо кто не причастен Христу, тот не причастен и матери-христианке, ибо мать-христианка, будучи причастной Христу, не может иметь причастной себе того, кто причастен гниению, причастен развращенности. Если бы сыновья соблазнились бы, это означало бы их погибель! Поэтому мы можем справедливо назвать сохранение их сыновьями веры во Христа наградой для них, наградой, которой никогда не было бы, если бы матери не были воспитаны по-христиански.
Мать Иоанна, добрая и благородная Анфуса, овдовевшая в двадцатилетнем возрасте и имеющая только одного сына, целиком посвятила себя его воспитанию, ставя внимание, уделяемое воспитанию сына, выше второго брака. Но точно так же, когда самый дорогой ей, единственный сын, достиг совершеннолетия и нуждался в дальнейшем воспитании, то эта же женщина не постеснялась доверить его в руки учителя-язычника для развития его интеллектуальных способностей. Ее уверенность в своей вере была уверенностью в своем ребенке, потому что она знала, что вложила все в своего любимого сына. И она не разочаровалась, ибо тотчас же после окончания учебы, недолго проработав учителем риторики, Иоанн отдал себя на служение Церкви.
Либаний, учитель Иоанна, был очень огорчен тем, что ему не удалось обратить Иоанна в свою религию: «Увы!» — воскликнул он. — «Что за женщины среди христиан!», указывая этими словами причину этой неудачи.
Как это прекрасно! Какие славные примеры подают нам эти благочестивые матери! Какие чудесные образы! Какие прекрасные образцы! Разве можно отрицать, что благодаря матерям вырастают великие и благородные люди? Ведь Руссо в своей "Эмилии" говорит: «Мужчины всегда хотят быть такими, какими хотели бы их видеть женщины; если хочешь, чтобы мужчины были великими и добродетельными, научи женщин тому, что такое величие и добродетель».
Поэтому мы должны воспитывать матерей в соответствии с этими примерами, начиная с заботы об их детстве, так как мы уверены в будущей плодотворности и [положительных] результатах. Нужно, следовательно, нам воспитывать наших дочерей религиозно и интеллектуально, чтобы мы могли представить их достойными своего призвания.
Следовательно, воспитание в благочестии и религиозная образованность должны сосуществовать, потому что они являются единственными надежными ресурсами в жизни, которые могут во многих отношениях помочь человеку.
Одностороннее воспитание предосудительно и ведет к следующим двум заблуждениям: либо к суеверию, либо к презрению к вещам Божественным. Подобное бедственное положение является естественным следствием и прямым результатом полученного [одностороннего] воспитания.
Умственное и религиозное воспитание - это два разнородных дерева, посаженных на одном поле, которым необходимо уделять должное внимание и заботу для равномерного развития. Ибо неравное возделывание приведет к непропорциональному росту, к развитию и преобладанию одного, к увяданию и унижению другого, ибо если заботитrtyx,zься только о разуме, то неизбежно затухание религиозного чувства человека. Если же мы будем заботиться только о религиозности, и не [будем заботиться] о воспитании, то будут увядать и ослабевать умственные силы.
Но следствием первого случая является безбожие и атеизм, за которым следуют бесконечные страдания! А [следствием] второго является суеверие, это зло человечества, которое, держа в руках огонь и меч, грозит смертью всем, кто не разделяет его взгляды.
Таковы плоды одностороннего образования и неполного материнского воспитания.
Источник: Άγιος Νεκτάριος Πενταπόλεως: Η αγωγή των παίδων και αι μητέρες | Διακόνημα
http://www.diakonima.gr/2019/09/26/agios-nektarios-pentapoleos-i-agogi-ton-pedon-ke-e-miteres/
Перевод иерея Александра Сергеева