Иван Данилович Михеев сидел с женой Аннушкой у себя в саду и пил чай со свежим вишневым вареньем. Анна была мастерица варить его, такое душистое, вкусное оно у нее получалось. Хотя сама все на вишню ссылалась, которая у них в саду росла.
Крепкое дерево, ветви густые, плодоносит хорошо. И ягоды крупные, сочные. Потому и варенье такое вкусное. Смотрит Иван Данилович на дерево, а воспоминания сами рисуют картины прошлого. И другая вишня приходит на ум.
Родился он в сорок пятом, сразу после войны. Отец не вернулся с фронта, так что он его и не видел никогда. После ранения домой приехал за год до окончания, пожил дома чуть-чуть и опять на фронт. Так Иван и родился, и сразу безотцовщиной стал.
Растили его мама с бабушкой, которые жили в поселке со своим садом и огородом. Стал Иван подрастать, помогал им во всем. Мама так больше замуж и не вышла. Не за кого было. Поэтому с малолетства Иван в доме за мужика был. К пятнадцати годам подтянулся, хоть и худой, а жилистый.
По соседству дед Илья проживал, зажиточный. Из бывших кулаков. Хозяйство крепкое имел, но самое главное – дом с флигелем. А дочь его в городе жила, замужем была за врачом. Приезжали иногда к старику в гости всем семейством. И дочка у них была на год помладше Ивана.
Кудрявая красавица, не их сельским девчонкам чета. Иван поглядывал на нее со своего огорода и стеснялся немного. Та все в платьицах с кружевами по двору расхаживала. А он в штанах видевших виды, да в майке, отцовской.
Жили-то бедно, не до одежек было. Маманя тоже старенькое донашивала, правда два платья нарядных у нее было, летнее и зимнее. А у него из самого нарядного только серая школьная форма.
Но когда ему исполнилось пятнадцать, мама взяла его с собой в город и купила одежду: двое брюк, рубашки и сандалеты. Приодела сына.
А тут летом как раз и соседи приехали, мать и дочь. Ее величали Анфиса Ильинична, а дочку Мила. В белом сарафане с цветами, в шляпе. Повзрослела, прямо красавица. Хоть и мала еще, а уже барышня.
Встретилась его мама как-то с этой Анфисой Ильиничной в магазине, разговорились по-соседски.
- Вишня у нас в этом году скороспелая. Видели сколько ее на дереве? – спросила соседка маму. – Варенья бы наварить, да не умею я.
- Так давайте я вам помогу, - предложила Ванина мама. – У нас-то вишневого дерева нет в саду, но как варить, я знаю.
Та с радостью согласилась.
- Только вот собрать вишню с дерева надо бы. Обычно мой муж этим занимался, а в это лето не приехал, дела задержали.
- Ваня мой соберет, я скажу ему.
Так и договорились. Ваня поможет вишню с дерева собрать, а мама его варенье сварит.
- Тогда и для вас вишней угощу, в качестве благодарности.
На том и порешили. А Иван и задумался: в чем идти к соседям? Не в новом же одеянии по деревьям лазит, да мамка и не разрешит. А штаны все старые, с заплатами. Стыдоба одна. Тогда мать открыла сундук и нашла какие-то отцовские брюки. Не бог весть что, но хоть не в заплатках.
Мама приоделась в хорошее платье, надела чистый фартук и отправились они к соседям. А у Ивана сердце колотится. Там ведь эта Мила будет. Как ему хотелось с ней подружиться! Даже во сне снилось, как идут они по деревне, солнце светит. А она его за руку берет и говорит:
- Вот школу свою окончишь и приезжай в город учиться.
Проснулся он тогда в поту весь. Приснится же такое!
В соседнем дворе их встретили приветливо прямо на широком крыльце. Хозяйка вышла, а за ней следом Мила. Улыбнулась ему, поздоровалась.
- Ну, вы, молодежь, пока в сад идите, - сказала Анфиса Ильинична, - а мы чаю попьем и за дело. Милочка, покажи Ване, где у нас ведра и лестница. И можешь начинать.
- В каком ты классе учишься? – спросила Мила, он ответил, а лицо все краской залило. Сам и спросить чего не знает.
Взял лестницу, к дереву приставил и с ведром наверх полез. А Мила с нижних веток сама ягоды срывает и ест тут же. И на него поглядывает. Красиво так, по-взрослому, как в кино. Иван смущается, но виду не подает.
Набрал вишни с полведра, тяжеловато стало удерживать, вниз спустился. А тут и мама подоспела, ведро у него забрала.
- Как раз на варенье, - сказала Анфиса Ильинична, - тазик-то у меня небольшой. Ты, Мила, в дом иди, жарко в саду. А вы, молодой человек, приходите завтра, еще вишни соберете, и себе, и нам.
Мила проводила Ивана долгим взглядом с улыбкой, а он тоже улыбнулся, несмело так, по-мальчишески, и ушел. Не знал он этих тонкостей обращения.
Их сельские девчонки не улыбались. Хохотали, аж за животы хватались. А при встрече махнут рукой, «как живешь» спросят и мимо пройдут. А тут все по-городскому, с улыбкой.
Не спалось парню в эту ночь. Как глаза закроет, так ее видит. Шляпка на голове, а из-под полей взгляд, ясный, девичий. Размечтался он об этой Миле не на шутку. Может, и правда, в город податься на учебу? Да хоть в техникум сельскохозяйственный, как Витька Сомов.
Только зачем он ей, со своим сельским хозяйством? Учиться, так уж на инженера, но тогда в институт нужно поступать, но это уже сложнее. Ну, а может, ради этой Милы стоит попробовать? Только как он маму с бабушкой на пять лет оставит? Вот и не смог заснуть всю ночь, с такими-то мыслями.
На следующий день он снова отправился к соседям, как договаривались. Мила была уже посмелее. Он на лестнице на самом верху почти стоял, а она взобралась на несколько ступенек и в разговоры пустилась.
Про город, про школу свою рассказывала. Английский она учит. Школа такая особенная у нее. Ваня диву давался. У них в школе были уроки немецкого языка, но он и не помнил ничего. Зачем он ему, этот фашистский язык!
Под кроной вишневого дерева даже этот знойный день казался не таким уж жарким. Ягод было все еще много, он их собирал, а которые в пальцах лопались, в рот клал. Внизу щебетала Мила, от ее голоска по сердцу разливалась какая-то радость.
Она тоже ела вишни и иногда бросала в него косточки, звонко хохоча. Он не обижался, даже эта ее шалость была ему по душе.
Отправив в рот очередную ягоду, Иван вдруг услышал голос Анфисы Ильиничны:
- Ты не спеши, Ваня! Сначала набери ведерко, а потом уж поешь. Да и с собой я тебе отсыплю. Не мытая она к тому же, животы заболят. К тебе это тоже относится, Мила!
Ему стало неловко, стыдно даже, что он чужую вишню ест. А Мила сказала, когда ее мама ушла:
- Ты ешь, не обращай внимания, мама просто так сказала.
Но ему уже расхотелось и есть, и собирать. Спустился он с лестницы, тут пришла Анфиса Ильинична с тазиком. Высыпала туда вишню, оставив чуть на донышке и эти остатки в бумажный кулек ссыпала.
- На вот, это тебе за труды. Забери домой, полакомись.
Посмотрел Иван на эти ягоды, и сказал:
- Наелся я уже, спасибо. Себе оставьте.
И ушел. А вслед услышал:
- Ишь ты, гордый какой.
А затем тонкий голосок Милы:
- Ваня, подожди…
- Домой! – прикрикнула на нее Анфиса Ильинична, на том и кончилась их дружба, так и не начавшись.
Вернулся он в дом чуть не со слезами, обидно было, стыдно, неловко. Маме рассказал все. Она погладила его по голове со словами:
- Не плачь, Ванечка. Не чета мы им.
И по этим маминым словам он понял: Мила ему не пара, да и мала еще совсем, нечего мечтать попусту. И ни в какой город он не поедет.
После школы армию отслужил, а когда вернулся в родное село, девчата повырастали, невестами стали. Тогда-то он Аннушку и заприметил. И женился на ней. После свадьбы в город поехали. Анюта себе одежду покупала, а он на рынке деревце вишневое увидел, не смог устоять.
Привезли его домой, посадили в саду. И вот теперь оно у них разрослось за эти долгие годы. Вишни он ел, сколько душе угодно! С первого урожая мама научила Аннушку варенье варить. Так и любит он его по сей день, как и свою драгоценную супругу.
Сына вырастили, внучата есть. Дед Илья умер давно, а дом Анфиса Ильинична продала. Там теперь другие люди живут, приветливые, хорошие соседи. А вот вишневого дерева того уж нет. Старое стало, и молния его свалила. Вырубили вишню под корень.
Ничего от той поры не осталось в соседнем дворе. Только воспоминания, немного грустные. А еще внучка соседская в белом платьице. Ну точно, как Мила тогда.
Иван Данилович смотрел на нее из своего сада и думал:
«Все повторяется в этой жизни. Там девчонка бегает, а у меня вишня растет. Все идет по кругу».