На терраске кроме привычного шума морского прибоя послышались весёлые голоса, они раздавались от скрипучей калитки и приближались к дому. Елизавета Юрьевна выглянула с порога во двор и обрадованно улыбнулась. Она спустилась вниз со ступенек и быстрым шагом направилась к приехавшим и долгожданным людям.
- А вот и мы! - воскликнула Светлана Ивановна, обнимая Елизавету Юрьевну. - Мамочка, как вы тут?
- Всё в порядке...
- А мы к вам целым табором завалились, - окинул её весёлым взглядом подошедший вместе с Егоровым Султанов. Он остановился рядом с майором Терещенко, у которого в руках были рулоны с новенькими обоями, а сам потряс в воздухе тонкими деревянными рейками, предназначенными для ремонта окон. - Тут у Алёши несчастье небольшое случилось, производственная травма, называется... Ну, Света сейчас всё объяснит!
Они все двинулись во двор и остановились под широким навесом возле уцелевшего сарая с инвентарём. Там ещё в прошлый приезд, установили стол из необструганных досок, а теперь он послужил хорошим подспорьем, на него сложили весь ассортимент привезённых материалов.
Они долго там о чём-то беседовали, шутили, смеялись, обменивались мнениями насчёт ремонта, а потом прошли в дом. Султанов первым переступил порог с терраски и огляделся по сторонам. Мебель была сдвинута к середине комнаты, углы были тщательно промыты и обои на стенах содраны под корень. За железной кроватью у торцевого узкого окошка Наташа молча мыла подоконник. Она была одета в непривычные для себя чёрные тренировочные штаны, закатанные до колен, и короткую рубашку в синюю клеточку на выпуск с отложным воротничком и расстёгнутыми верхними пуговками. Её волосы были заплетены в короткие косички, а рукава подобраны выше локтя для удобства уборки. Она тёрла мокрой тряпкой половицы под подоконником, рядом стояло полное ведро воды. Девушка откинула с лица прилипшую от пота чёлку и продолжала работать, не поворачивая головы к вошедшим.
- Эй, Наташкин, привет! - весело произнёс Султанов и шагнул в её сторону.
В ответ - тишина. Егорова никак не среагировала, она встала на коленки и продолжала тереть деревянные половицы, так сильно нажимая на тряпку, что казалось, готова была протереть этот пол до дыр.
- Молчит всё утро, - пожаловалась бабушка. - Ни с кем не хочет разговаривать... Пусть, пойдёмте во двор пока!
Мама, стоя у порога, только покачала головой, но тут же улыбнулась и пошла вслед за всеми во двор, держа Мишку на руках, который слишком расшалился в электричке и сейчас никак не хотел спокойно сидеть.
- Чайку давайте с дороги горяченького, - послышался весёлый бабушкин голос, - у меня как раз чайник только что вскипел.
Сама она забежала в дом и посмотрела на внучку:
- Наташ, пошли пить чай с нами, а? Давай за компанию!
Наташа и тут промолчала.
- Ну, ладно - работай, захочешь есть, придёшь. Я там всё на столе тебе поставлю, - бабушка ещё раз взглянула на неё со вздохом и пошла поить чаем своих гостей.
У Егоровой было сейчас внутри всё ледяное. Она проснулась сегодня утром и почувствовала страшное опустошение. Все внутренности будто холод сковал. Она специально взялась за монотонную работу, но такое её состояние не проходило и не было причин для разрядки, точно Снежная Королева коснулась её нежного сердечка и теперь колючие и безжалостные иглы кололи Наташкину больную душу. Она продолжала тереть половицы, но на дворе вдруг всё затихло. Егорова остановилась и подняла голову. Все куда-то явно ушли. Видимо, привезли молоко и бабушка повела маму, а с ней заодно и всех остальных к тётке Василине во двор. Она встала с колен и подняла ведро, чтобы сменить грязную воду, но тут за дужку ухватилась чья-то твёрдая рука. Наташка подняла глаза и увидела перед собой майора. Она почувствовала спиной, что за ней кто-то наблюдает от порога, но не придала этому значения. Значит, это он стоял тут и смотрел на неё, когда все ушли со двора. Она отвернулась и выпустила ведро. Терещенко быстро вышел из дома и вскоре вернулся с чистой водой и поставил по середине комнаты эту металлическую посудину. Наташка молча снова встала на коленки и окунула в ведро большую тряпку. Она снова погрузилась в своё монотонное занятие, Александр отошёл к порогу, хотел выйти во двор, но не смог удержаться и вернулся в дом. Он подошёл к ней и поднял с пола.
- Брось ты эту тряпку! - он вытащил её из Наташкиных рук и откинул к комоду, отряхнул при этом одежду на девушке и развернул её к себе за плечи.
Она упрямо откинула голову в сторону, тряхнув короткими косичками, не желая его видеть, потом повернула голову на другой бок и закусила губы. Терещенко видел, что её глаза постепенно наливаются горячими слезами, но прорваться наружу ещё не могут. Она была вся, что натянутая пружина. Наташа спиной наклонилась назад и оттолкнула его руками.
- Наташка, ну что с тобой? - спросил он участливо и снова развернул её к себе, заглядывая в глаза. - Ты, как неживая, нельзя так...
И тут она вздрогнула всем телом и закрыла лицо ладонями. Он обнял Егорову за плечи и внутри страшная пружина, наконец-то разжалась. Прорвалась наружу вся эта леденящая душу мгла, и холодный панцирь, что сковывал неживым своим морозом, начал медленно, но верно осыпаться. Наташка всхлипнула и зарыдала, прижавшись лицом к груди Александра. Он тут же подвёл её к дивану и усадил рядом с собой, крепко прижимая её голову к своему плечу.
- Наташка, - успокаивающе гладил он её по голове, - я понимаю, что это очень горько, больно и обидно, но... С этим можно жить! Это всё можно пережить, Наташка!.. Ведь тут все остались целы и невредимы... и Андрей, который сегодня, я уверен в этом, крепко спал и ни разу не проснулся, в отличие от тебя, и его Соня... Что ей за дело до твоей боли и тревог? И, слава Богу, ты тоже - жива! Понимаешь это?.. А бывает и по другому, - он вспомнил про своего сына и ту весеннюю трагедию. - Я знаю, бывают минуты, которые невозможно пережить, перейти какую-то невидимую черту, за которой густая тьма и ничего больше, а тут совсем всё иное... Твои родители, родные люди рядом с тобой, а это самое главное! И это всё, повторяю, хоть и очень больно, но пережить можно, то что случилось-то.
Но она заливалась слезами ещё сильнее после его слов и он осторожно спросил, почти прошептал:
- У тебя что-то было с Андреем? - и почувствовал, как она замерла после его вопроса. - Все ушли, родители и Султанов пошли за молоком к соседям, мы остались одни... Если ты боишься им рассказать, то я понимаю...Ты никому не говори, а мне скажи - было у вас что-нибудь?
Она отрицательно закивала головой и прижалась к нему ещё сильнее:
- Не было ничего, - наконец выдавила она из себя и перестала всхлипывать.
- Ну и все дела!.. Что ты тогда, так плачешь-то? - он снова прижал к себе её голову и погладил по плечам.
Она немного от него отстранилась и, повернувшись к окну произнесла:
- Он предлагал мне поехать с ним на Отрадную, а я отказалась...
- Когда это он тебе предлагал? - Александр посмотрел в её глаза.
- Это было ещё до происшествия в "Калинке", мы тогда с ним в кино в этот день ходили. Сеанс поздно кончился, вот он и предложил... А я не смогла, и получается, толкнула его своим отказом в объятия этой ужасной женщины? - она снова всхлипнула и вопросительно со слезами на глазах посмотрела на Терещенко.
- Толкнула? Ещё чего?! Он сам туда упал... и утонул! - Терещенко сказал это с таким сарказмом, что Наташка через силу, но улыбнулась. - И перестань себя во всём винить - это неправильно!.. Ну, Наташка, не плач пожалуйста!
Она при этом крепко вцепилась ему в шею, а он приподнял её и посадил к себе на колени. Наташка положила голову ему на плечо и прислонилась к нему всем телом. Егорова почувствовала вдруг себя под надёжной защитой, как никогда, и последний лёд в душе начал оттаивать и вытекать в виде горьких слёз на грудь Александра. Она всхлипывала, вздрагивала и снова прижималась, всё крепче сцепляя на его шее свои тонкие руки.
- Ничего, мы себя ещё покажем, правда? - он чуть отстранил Наташку и ласково посмотрел на неё. - Подумаешь, какой там Жигулин?! Это он пусть теперь ходит по Управлению с опущенной головой, а не ты... Поняла? И ещё раз повторяю - не смей себя ни в чём винить! - он по-прежнему держал её на коленях и поглаживал по спине и плечам.
Вошёл неожиданно Султанов и остановился в дверях в неописуемом удивлении и восторге.
- Вот прижалась-то, не оторвёшь теперь! - полковник рассмеялся.
Наташка сразу перестала всхлипывать и плакать, но рук своих не разжала.
- Смотрите-ка, на коленках сидит у него, как маленькая прямо!.. Понимаю, что не больно-то и велика, но всё же... - и тут он нарочито грозно добавил: - Сашка, не приучай её к рукам, сам наплачешься потом! - и громко расхохотался при этом.
- Да, ладно вам, будет!.. Плачет ведь человек, надо же успокоить, - он посадил её поудобнее и поднял глаза на Султанова.
- Она сильно там у тебя не дрожит? - тихим, загадочным голосом спросил Евгений Петрович и наклонил при этом голову.
- Почему она должна дрожать? - переспросил удивлённый Терещенко.
- Сейчас придёт её отец и объяснит тебе кое-что... Поэтому и говорю, чтоб не сильно её к себе прижимал-то, - Султанов произнёс это уже серьёзным голосом и Александр насторожился.
Когда пришёл Егоров с женой и бабушкой от соседей, которые держали корову, с двумя бидонами парного молока, то все неясные моменты сразу прояснились. Алексей Михайлович не стал больше ходить вокруг да около, а рассказал во всех подробностях про Наташкино состояние, но таким образом, чтобы это не вызвало неудобных вопросов у того же Терещенко. Просто объяснил, что при некотором физическом контакте у девушки возникают боли во всём теле, доходящие до судорог, но это бывает лишь при очень сильном волнении. Её оставили в доме на диване, чтобы успокоилась окончательно, а сами вышли во двор. До неё долетали отдельные фразы отца, никак между собой не связанные, она видела его нервные жесты под сломанной вишней, взволнованное лицо матери и спокойное лицо бабушки, и ничему уже не удивлялась. Вскоре она слезла с дивана и стала домывать пол.
Александр задумался над услышанным и спросил Егорова низким голосом:
- И ты знал о её состоянии, но всё-равно заставил выйти за Жигулина? - в его распахнутых больших глазах скользили боль и удивление одновременно.
- Ну, знал-знал... Но думал, что само пройдёт, так бывает же! - оправдывался Егоров.
- Вот уж правда Пискунов о тебе сказал - душегубец, царь-отец! - Александр дерзко мотнул при этом головой.
- Ну, расстреляйте меня теперь за это!.. Я же не хотел ей сделать больно или плохо, просто думал, что всё это её выдумки, глупости, которые сама себе внушила, а оказалось всё гораздо серьёзнее, - Егоров сел на скамейку под навесом.
- Ладно, Алёша, всё забыто и давайте жить дальше! - Султанов посмотрел на ручные часы. - Всё, ребята, мне пора, ждут в Осокино. Я перед тем, как сюда ехать, им позвонил. Там материалы собрали по нашему общему делу, их районный начальник вёл допрос одного субъекта в прошлом году и тоже с Должанки. Он обещал сегодня мне кое-что рассказать, касающееся того военного, о ком мы в архиве запрашивали с Александром. Так что я поехал, а то там автобусы идут по расписанию, и я опоздаю чего доброго, - он снова посмотрел на часы и быстро пошёл к калитке с провожающим его Егоровым.
Светлана разливала за столом чай. Пока муж провожал Евгения Петровича, она разговорилась со своей матерью и усадила за стол Терещенко.
- Свет, но ведь я сейчас держал её на руках, её не трясло и не качало, - проговорил Александр, озабоченно взглянув на женщин. - Потом прижимал её к себе и не кричала она от боли при этом, не болело у неё ничего... Может быть другое здесь, что-то?
- Нет, Саша, просто она сейчас в таком состоянии, что ей всё-равно, пока не отойдёт. А так, она боится...
- Жигулина она боится, вот и вся разгадка! - Терещенко при этом резко вскинул голову. - Нет, конечно, не только, я всё понимаю... Кстати, уже темнеет, я тоже откланяюсь. Пойду на станцию, нужно уехать во время, а то завтра с утра на планёрку... И, дайте ей успокоиться, наконец! - он поднялся и посмотрел на окна дома, там в большой комнате Наташка продолжала свои домашние дела.
- Саша, дорогой! - Светлана сверкнула глазами и озорно подмигнула. - У нас электрички часто отменяют в это время, можешь оставаться с ночёвкой, а утром вместе и поедем.
- Нет, я пойду, - упрямо ответил он и стал прощаться с Елизаветой Юрьевной.
- Саша, если электричка отменится, то возвращайся, не заставляй тебя искать на ночь глядя, хорошо? - не унималась Светлана Ивановна, весело посмеиваясь при этом.
- Нет-нет, всё будет в порядке. Женщины, до свидания и спокойной ночи! - он быстро, не дожидаясь хозяина сорвался с места и вышел из калитки на дорогу, ведущую к станции.
- Вот, ведь он ушёл, потому что боится растравить Наташку своим присутствием... Вот ненормальный-то! - Светлана рассмеялась, а бабушке было почему-то не до смеха.
- И теперь, даже если не придёт поезд до Приморска, вот посмотрите, не вернётся он, - высказалась бабушка, - так и будет где-то на станции прохлаждаться до утра.
- Ты уверена? - переспросила Светлана.
- Уверена! - ответила Елизавета Юрьевна и неодобрительно покачала головой.
И точно, уже поздно вечером стало известно от вернувшихся со станции соседей, которые не смогли уехать в Приморск, что последние две электрички отменили, как всегда по техническим причинам.
Егоров прибежал на станцию Шатрово, когда оттуда ушёл маневровый поезд в половине одиннадцатого вечера. Станция опустела. В свете неярких высоких фонарей тускло просматривался белый корпус маленького вокзальчика и низкая, деревянная платформа с невысоким заборчиком, который тянулся до самого переезда. Алексей Михайлович остановился и, уперев руки в бока, стал оглядываться по сторонам. Где-то в углу у спуска с платформы были слышны голоса, двое переговаривались и о чём-то громко спорили. Полковник двинулся на эти звуки. На низенькой лавочке у покосившегося забора с глухой калиткой во двор, сидели два старичка. Один был станционный служащий, а второй его местный приятель, что жил в доме у вокзала.
- Молодые люди, - обратился к ним Егоров, - вы не видели тут мужчину, одетого во всё светлое, стройного и моего роста, он должен был ждать электричку на Приморск?
Старички сразу прекратили свою беседу и уставились на полковника.
- Были туточки всякие, - ответил старичок из дома напротив. - Один, которого вы описали, долго стоял на краю платформы и всё вдаль смотрел. Потом спустился, когда поезд отменили, и пошёл вниз к берегу...
- В Шатрово? - переспросил Егоров.
- Нет, не к деревне, а вниз, говорю, по тропинке к берегу... Там его и найдёшь, своего приятеля, - и дедушка добродушно рассмеялся, а потом вновь продолжил свою оживлённую речь.
Алексей Михайлович бежал вниз на спуск к песчаной дорожке, которую разровнял и причесал ураганный ветер. Он остановился на последней возвышенности, на крутом откосном холме и стал вглядываться в береговую кромку с пенным прибоем, тускло мерцающим в лучах молодого месяца. На берегу никого не было видно из-за темноты и Егоров кинулся в низкорослый кустарник, а оттуда выскочил к самому дикому пляжу с рыхлым песком.
Терещенко сидел на покатом валуне, скрестив руки на груди и обхватив себя за плечи. Он с напряжением вглядывался в ночную даль, слушал шум прибоя и слегка покачивал головой от своих бурных мыслей. Они были невесёлыми и совсем нерадужными. В последнее время ему отчего-то казалось, особенно по утрам, когда он просыпался и ещё лёжа в постели вдруг начинал понимать, что это может быть его последнее солнечное утро и жизнь может оборваться в любой момент. Но ему не было страшно при этом. "А, кто обо мне заплачет? Кому я нужен? Разве, только Надежда..." С моря подул прохладный ветерок и Луна занавесилась курчавыми облаками. Он зябко поёжился и наклонился вперёд, ещё сильнее обхватывая себя самого за плечи. И тут наверху, где-то у самого спуска к воде над белыми валунами раздался знакомый голос:
- Сашка-а? Ты где прячешься от меня? - кричал Егоров. - Всё-равно найду!
Терещенко поднял голову к зовущему, но с валуна так и не поднялся. Егоров уже бежал галопом вниз, шурша ракушечником и размахивая на ходу руками.
- Уф!.. Вот ты где? А я уже с ног сбился тебя искать... Ты чего к нам-то назад не пошёл, когда электричку отменили, а? - Егоров присел рядом с Александром на песок.
- Не хочу никого беспокоить, - тихо ответил он.
- Кого это ещё, ты побеспокоишь?.. Светка так и угадала, что ты где-то сейчас сидишь. Иди, говорит, приведи его домой, а то ночью так и будет где-нибудь от морского ветра ёжиться, - полковник толкнул Александра в плечо. - Пошли домой, а?
Тот упрямо замотал головой.
- Ну, почему?
- Для Наташки сейчас любой посторонний человек в доме - лишний... - начал было Терещенко, но Егоров оборвал его:
- Глупости какие!.. С чего ты взял?
- С того... Для неё теперь все посторонние мужики - это черти полосатые в тельняшках с длинными хвостами!.. Кроме тебя, конечно, - Терещенко поглядел на Егорова и снова отвернулся в сторону берега.
- Вот уж высказался!.. Ладно, хватит философствовать, пошли, а то меня Светка с потрохами съест, если тебя, такого грозного, домой не приведу, - и Егоров поднимаясь, ухватил Александра за плечо.
- Нет, не надо! - убрал его руку тот и поднял на него вопросительно-удивлённые глаза.
Егоров сразу замер.
- Сашка, я прошу тебя, не надо на меня так смотреть... Слышишь? - он снова плюхнулся рядом на песок. - Когда так смотришь, я всегда вспоминаю тебя под той старой сосной... Помнишь, в Краснодаре?
Терещенко с горечью покачал головой:
- Ты, всё никак не забудешь? - в темноте его глаза светились искрами лунного света и Егорову казалось, что в них сквозил давний и горький упрёк.
- И не хочу забывать! Не могу... - ответил полковник и уперевшись ногами в песок, подтянул к себе колени.
- Почему? Зачем тебе это? - Терещенко немного напрягся и попытался разглядеть лицо Алексея, но тот опустил голову вниз. - Это всё уже давно бурьяном поросло и пеплом засыпано.
Они помолчали немного.
- Я страшно виноват перед тобой, Сашка! - Егоров поднял голову и посмотрел вдаль. - Вот уже пятнадцать лет я виноват перед тобой, а прощения мне всё ещё нет... Я это чувствую!
- Что ты чувствуешь? В чём ты виноват? - Терещенко зябко передёрнул плечами. - Мы ведь тогда ещё с тобой всё это обговорили, помнишь?.. И, что теперь? Опять?.. Ты пойми, что тогда сложилось всё таким образом, что и винить-то некого. Мы собирались утром выезжать, ты был хмельной, когда меня внизу встретил и мог подумать потом, а я уверен, что ты так и подумал, будто бы я снова ушёл куда-то на ночь. Ты ведь мог решить, что я в номере не остался, вот и забылся, так бывает... Была ночь под выходной день, танцы в соседнем пансионате и всё такое... А может быть, я как и в прошлую ночь, пошёл гулять или на танцплощадку закатился. Ведь до этого, я тоже поздно приходил. Так что, тут не кого винить, только мои шальные загулы и закидоны... Сам виноват, что тут скажешь, вот вы так ко мне несерьёзно и отнеслись, - Александру хотелось сейчас зарыться головой в песок, так ему было противно вспоминать о своих маленьких "шалостях", которые ему чуть не стоили жизни, там, в Краснодаре.
- Но, я ведь знал, что ты в номере! - не унимался Алексей.
- Ну и что? А мог бы так же спокойно уйти куда-нибудь и тебе не доложиться. Вот ты и во хмелю не смог сразу сориентироваться и забылся. Так бывает. Что же теперь себя казнить за это всю жизнь? Забудь и не вспоминай больше! Не терзай ты своё сердце, Алексей! - майор повернулся к нему лицом и улыбнулся.
- Ладно, я всё забуду, только... пошли домой! Ну, правда же, Светка съест, а я хочу ещё внуков дождаться!.. - и Егоров глубоко вздохнул, а потом резко вскочил на ноги и стал стягивать Терещенко с валуна, ухватив его подмышки.
- Ай, что ты делаешь?! - взмолился Александр. - Что ты меня тискаешь, не девка ведь! Отпусти!..
Егоров продолжал его тянуть на себя, а когда поставил на ноги с усмешкой проговорил:
- Вижу, что не девка... А ведёшь себя сегодня, просто, как барышня. Раскапризничался, тоже мне!..
Они медленно стали подниматься по песчаной тропке и на самом верху остановились снова.
- У тебя-то самого, как складывается? Ну, с Еленой Сергеевной? - тихо спросил Егоров, чтобы как-то наладить личный диалог.
- Не знаю, врать не буду... Ты знаешь, я этого не умею, говорю всегда, как есть, - Александр снова медленно пошёл вперёд на дорогу к посёлку.
- Тебя что-то удерживает? - заглядывая ему в глаза и забегая вперёд, переспросил полковник.
- Нет, я и предложение уже сделал. Пусть подумает, как следует, прежде чем за милиционера замуж выходить, а Надежда ей про ужасы совместной жизни со мной расскажет, - он невесело усмехнулся.
- Сестра всё расскажет ей, как надо, ты не волнуйся на этот счёт, - стал убеждать его Егоров и положил руку ему на плечо.
- Я и не волнуюсь, но если честно... Совсем честно - то, не надо мне уже этого ничего! Всех этих совместных радостей, - он снова остановился.
- Почему ты так говоришь? - не понял его Алексей.
- Потому что, когда стал с ней встречаться, Алёшка был ещё живой, - Александр опустил голову вниз. - Я хотел привести в дом достойную женщину, а для ребёнка хорошую мать. В ней я такую увидел, нормальную и серьёзную... А теперь, мне самому ничего и не нужно уже!
- Ты, что же, умирать собрался раньше времени? - Егоров с улыбкой схватил Александра за плечо и развернул к себе.
- А вдруг?.. Мне почему-то кажется, в последнее время, что не долго мне осталось...
- Почему так мрачно? Что, предчувствия какие? - полковник уже серьёзно взглянул на Терещенко, но тот пожал плечами и снова медленно двинулся вперёд.
- Так уж, прямо, нет предчувствий, но тянет по немногу эта мысль. Работа у нас такая серьёзная, сам понимаешь! В любое время может прилететь неожиданно... Да, что я тебе говорю, ты и сам знаешь, не хуже меня!
Так они шли с разговорами до самого дома, а войдя с терраски в комнату, встретили там улыбающуюся Светлану, которая складывала горкой подушки на гостевом диване, отодвигая спящую Наташку к самой стенке и отгораживая её этой мягкой баррикадой.
- Сам виноват, - сказала она шёпотом, - что опять тут спать придётся, только уже без Алексея! Если бы во время вернулся, мы бы с Наташей маму мою положили и Мишку, а так они уже у себя на кровати уснули, и разбудить теперь нет никакой возможности. Мишка если проснётся, распищится теперь на всю ночь до утра, и мама за день вымоталась. Так что, давай дорогой, вот тебе полотенце и Алёшкин халат... Душ ещё тёплый, я там только что голову мыла, и воды тебе хватит, не остыла ещё. Иди и потом укладывайся на диване.
Терещенко с опаской посмотрел на спящую Егорову.
- А, если проснётся и испугается? Ведь, когда спали в прошлый раз, нас тут трое было, всё-таки! - возразил он.
- Ну, и что мне теперь к вам третьим ложится? - Егоров чуть не рассмеялся вслух, но получил от жены по затылку и умолк. - Ведь вдвоём свободнее будет и удобнее... А Наташка, не проснётся до утра, будь уверен. Потом, вон какой баррикадой из подушек её Светка отгородила, она и не поймёт ничего, что ты? - он глянул на испуганного Александра, который держал в руках полотенце и халат и не решался никуда идти, а стоял с приоткрытыми губами, и как показалось полковнику, снова мог сбежать на холодный морской берег. - Иди-иди, - подтолкнул его Егоров, - а не захочешь на диване, так за столом всю ночь сиди, кто мешает?
- Я тебе дам - за столом! - Светлана подскочила к мужу и замахнулась на него своим полотенцем. - Я тебе сейчас такой стол покажу, сам туда под него ляжешь, прямо на голые доски!.. А ты его не слушай, Саша - иди в душ, пока он тёплый!
Он пришёл в комнату, когда уже все затихли и ровно посапывали каждый у себя на кровати. Поглядел на диван. Да, Светка всё очень ловко сделала, получилось, как две широкие постели с толстой перекладиной посередине из мягких подушек. Но Александр, всё же уселся за стол, и отодвинувшись подальше от края, сложил руки перед собой и поудобнее положил на них уставшую за день и слегка разболевшуюся голову.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
