Поздний вечер на окраине деревни. Темнеет. Мужчина со шрамом на лице от ожога вышел из леса с корзиной грибов и остановился. Он снова пришёл к сгоревшему дому.
Захар уже год не может оправиться от той ночи. Ноги сами ведут к этому страшному месту. Обгоревшие доски, почерневшая печная труба. Ветер качает покосившуюся калитку. Она жалобно скрипит.
Год назад. Ночь. Захар, как всегда засиделся на речке. Очень хотел поймать щуку, а попадались только караси. Уставший, но вполне довольный уловом, он возвращается домой. Ветер донёс до него запах дыма и гари.
Мужчина остановился и огляделся. Возле дома Степана Сорокина, что стоит ближе всего к лесу, заметил огоньки пламени и тёмную тень, которая мелькнула за дом.
Захар бросил ведро с рыбой и побежал к дому. Тяжёлые сапоги не дают бежать быстро. Он споткнулся и упал, больно ударившись лицом о землю. Пока встал, отряхнулся, сбросил плащ, огонь уже облизывал всю стену и крыльцо.
Он услышит детский плач из горящего дома. Думать некогда, надо спасать. Из соседнего дома на крыльцо выглянули соседи, и охая, запричитали.
- Звоните скорее! Пожарных вызывайте! – крикнул им Захар и бросился в огонь.
Он успел войти на крыльцо и открыть дверь. Задыхаясь от дыма и закрывая от пламени лицо рукой, позвал:
- Эй! Есть кто живой?
Времени на поиски людей в доме совсем нет. Он хотел сориентироваться, где ребёнок и туда бежать. Но слабый стон послышался, где-то совсем рядом, сбоку. Захар сделал несколько шагов. Из-за дыма ничего не видно. Он споткнулся о чьё-то тело на полу.
Потом громыхнуло где-то на кухне. Едкий запах пластика перекрыл дыхание. Он потерял сознание.
Очнулся Захар в больнице. Руки и лицо забинтованы. А в голове одна мысль: «Как там Степан и его дочка Оля?»
Он покрутил головой и заметил медсестру, которая набирает лекарства в шприц.
- Скажите, их спасли? Степана и Олю? – спрашивает он, пытаясь поднять голову.
Женщина грустно посмотрела на него.
- Лежите. Вам нельзя волноваться, - говорит она строго.
- Пожалуйста! Что с ними? – просит он.
Женщина покачала головой и вздохнула:
- Не успели. Мужчина задохнулся, пытаясь выбраться из дома. А девочка, так и осталась в постели. Её мать у нас в неврологии лежит. Такую истерику закатила. Пыталась к вам в палату с ножом пробраться. Еле успел охранник её остановить.
- Почему ко мне? – не понял Захар. – Я же пытался спасти…
- Это вы следователю всё расскажете, - сердито отвечает она. – Он просил его позвать, когда вы придёте в себя.
Потом длилось мучительное следствие и лечение. Захар рассказал всё, как было. Его вину в поджоге не доказали. Следствие прекратили, а дело закрыли.
Но Валентина – вдова Степана постоянно преследовала Захара и угрожала ему расправой. Несколько раз разбивала камнем окно в его доме. Захар понимал горе женщины, и не стал заявлять на неё в полицию.
***
Захар оглянулся и видит у себя за спиной пристальный взгляд полный ненависти. Валентина стоит и усмехается:
- За грибочками ходил. Живёшь, как будто ничего не случилось. Совесть не мучит? Мой муж погиб и дочь Оленька, а ты жив, гад! Как тебя земля носит?
Женщина бросилась на него с ножом. Захар успел увернуться и лезвие прошло вскользь по ребру. Он вышиб нож у Валентины и схватился за бок. Кровь капает свозь пальцы.
- Стойте! Он не виноват, Валентина! – кричит пожилая женщина, задыхаясь и хромая, подходя к ним.
- Надежда Фоминична? Что вы здесь делаете? – участливо спрашивает Захар, подхватывая её под руки. Она еле стоит на ногах.
Все знают, что Надежда Фоминична очень больна и почти не выходит из дома. За матерью ухаживает её единственный сын Шурка. Он - самый близкий друг погибшего Степана.
- Не вмешивайтесь, тётя Надя! – кричит на неё Валентина. – Он погубил мою семью и должен за это ответить.
- Это не он! Я видела, кто поджёг дом, - говорит женщина, опустив от стыда, что столько времени молчала, голову.
- Мама, идёмте домой! – кричит, выбежав на улицу сын. – Пойдёмте, я вас отведу.
- Шурка, я не могу больше молчать! – говорит мать со слезами на глазах, обращаясь к нему. – Грех-то, какой! Пусть посадят, но я скажу всю правду!
- Какую правду? – хором спрашивают Захар и Валентина.
- Он! – показывает пальцем на сына мать. – Он поджёг дом. Они со Стёпой в тот вечер выпили, и Стёпа похвастался, что покупает машину. Долго копил, а теперь жена вернётся из города от сестры, и поедут покупать новую машину. Он сам мне во всём признался! – Кивает женщина на сына.
- Мам, не надо! Следствие закрыто. Зачем ворошить старое? – говорит Шурка, хватая мать за руки и пытаясь увести.
- Нет! – отталкивает его мать. – Пусть знают правду. Чтобы невинные люди больше не пострадали.
Она поворачивается к Вале:
- Валентина, Захар твоего мужа не убивал. Это Шурка ударил его по голове и обокрал, а, чтобы скрыть следы преступления, и дом поджёг. Так ведь, Шура?
Дальше произошло то, чего никто не ожидал.
Валентина бросилась с ножом на Шурика, но он вывернул её руку и нож вошёл женщине прямо в сердце.
- Ой! Ой! – закричала перепуганная Надежда Фоминична и схватилась за сердце. – Что ты сделал сынок?
Захар склонился над пожилой женщиной, пытаясь ей помочь. В этот момент Шурик ударил его по голове камнем.
Очнулся Захар в камере предварительного заключения полицейского участка.
- Семёнов! – кричит конвоир. – К следователю!
Захар вошёл в комнату и сел за стол. Он взволнован. Не понимает, почему его задержали, а преступник на свободе. Очень хочется восстановить справедливость.
После долгого разговора со следователем, Захар совсем сник.
- Чистосердечное признание поможет снизить срок наказания за убийство, - говорит следователь, подвигая к Захару лист бумаги и ручку. – Александр написал подробно, как вы убили женщину. Он свидетель вашего преступления. На ноже ваши отпечатки пальцев.
- Но почему вы мне не верите? – кричит он. – У меня есть свидетель – Надежда Фоминична. Она точно всё подтвердит.
- Хватит юлить! – стучит кулаком по столу следователь. – Ты зарезал односельчанку Валентину Сорокину. А ваша свидетельница сегодня ночью умерла дома от инфаркта. Поздно приехала скорая помощь. Так, что отбывать тебе долгий срок за умышленное убийство.
***
Надежда Фоминична хотела восстановить справедливость. Она год мучилась и молчала, покрывая сына. Хотела, как лучше. Кто же знал, что преступник окажется хитрее?