Вообще полёты на потолок я не любил, натягивать этот ВКК (высотно-компенсирующий костюм), а особенно гермошлем с его резиновым воротником, под которым всё потеет при любой погоде. А особенно сейчас лететь, когда уже приехал «заменьщик» и завтра, в крайнем случае, послезавтра ты, вместе с семьёй отправишься на материк. Это ещё хуже, чем летать, когда уже взяты билеты в отпуск. Но куда деваться, если командир сказал лететь.
Отражение в зеркале
Я, сидя перед зеркалом, пока солдатик-высотник заправлял мне это кольцо с резиной под ВКК, к которому пристёгивается гермошлём, вспомнил, как также готовился к первому контрольному полёту на потолок в этой части. В то время был другой командир полка, и мне предстояло лететь с ним. Он был стопроцентный ПВО-шник и полёт на потолок для него был самым серьёзным заданием, так он к этому и относился. Также сидя перед зеркалом, он увидел надпись на этом кольце:
— Боец, а ты чего не мой ГШ мне одеваешь?
Гермошлем, ВКК и все «приспособы» к ним у каждого лётчика индивидуальны и подписаны, как, в принципе и всё в армии. Была даже такая присказка: «Солдат без бирки, как (запикано) без дырки». Вот он, увидев в зеркале подпись на этом «ошейнике», и наехал на солдатика. Тот с перепугу не знает что ответить, открывает рот, как рыба на берегу, а слова не выходят.
— Товарищ командир, это в зеркале наоборот отражается, — влез я с «поправкой», да ещё с улыбочкой. Невзлюбил меня после этого командир, я так думаю, не задалась у меня при нём служба.
Главный прибор — расходомер
Вспомнив этот давнишний эпизод, я немного повеселел. Облачившись во все «доспехи», как рыцарь перед турниром, вышел из «высотки». Там меня уже поджидал мой ведомый, облачённый в такие же «доспехи».
— Значит так, Орёл, всё делаешь по моей команде, особенно включение и выключение форсажа. На сверхзвуке близко не прижимайся, следи за остатком. Какой главный прибор на потолке?
— Расходомер, товарищ командир.
— Молодец, Орёл. Давай, по машинам…
Самолёты стояли рядом. Приняв доклад от техника, и осмотрев самолёт, я устроился в кабине, проверил особенно тщательно кислородное оборудование, обдув гермошлёма, посмотрел, что Орёл уже тоже в кабине и запросил запуск.
Взлетели парой, набрали высоту.
— 341, форсаж, крыло 72, начали разгон.
— 341, понял, выполняю
Смотрю по перископу, что ведомый на месте, контролирую работу двигателя на форсаже. Главное в этом деле вовремя выключить форсаж, при нормальном остатке топлива, чтобы хватило на посадку. Число М плавно подходит к двум, плавно перевожу в набор, ведомый на месте.
Высота начинает отматывать свои круги на высотомере, небо постепенно темнеет, превращаясь из голубого в тёмно-синее, яркое, приходится опускать светофильтр. Всё бы было прекрасно, можно было бы наслаждаться этим зрелищем, если бы не пот, стекающий с головы и скапливающийся в районе резинового клапана, обтягивающего шею.
Всегда было интересно, можно ли было бы захлебнуться в собственном поту, если бы полёт в стратосфере длился достаточно долго, до тех пор, когда уровень жидкости в гермошлеме достиг бы носа. Кстати носу тоже жарко от стекла гермошлема, которое обогревается, чтобы не запотевало.
Отказ
Впрочем, не время разводить философию. Высота 16 000, переводим в горизонт, остаток 1800, пора выключать форсаж.
— 341-й, выключаем форсаж, — перевожу РУД на минимальный форсаж, ведомый молчит. Мимо меня справа проскакивает МиГ с включённым форсажём.
— 341-й, выключаем форсаж, — кричу вдогонку, молчание.
Похоже у ведомого отказ радиосвязи. Пускаюсь вдогонку, форсаж он всё-таки отключил, идёт в горизонте, молодец. Выхожу справа, покачивая с крыла на крыло. Ага, ответил, пристраивается. Потихоньку снижаемся, вроде держится, ну и слава богу, дальше дело техники. Погода нормальная, зайдёт, Орёл, сядет.
— «Воронок, 340, парой второй поворотный, 10 000, в расчётную»
— 340-й парой в расчётную, 2400.
— 340-й понял, выполняю.
Думаю, пока докладывать не стану, попробую завести на посадку, а там посмотрим. Держится нормально, значит всё в порядке.
— 340-й, парой в расчётной, 2400
— 340-й, роспуск в расчётной.
— «Воронок», 340-й разрешите роспуск над точкой, заход с круга.
РП сделал паузу, обычно такие просьбы лётчики просто так не делают, сам был лётчиком. Видимо понял, что что-то не так.
— Разрешаю, 340-й, только без глупостей.
— Понял, выполняю, 340-й, — наверное, подумал, что напоследок хочу на проходе покрасоваться, а тут другая забота. Снижаемся к дальнему приводу, видимость хорошая, уже видна посадочная полоса, высота 600, покачиваю с крыла на крыло, перевожу крыло в посадочное положение. Смотрю ведомый повторяет то же самое, понял значит. Выпускаю шасси, смотрю в перископ, у него тоже пошли. Теперь можно и распускаться…
— «Воронок-старт», 340-й парой на посадочном, удаление 10, роспуск, 341-му посадку.
— Поонял, 340-й, — протянул РП, и на всякий случай запросил, — 341-й…
Ведомый молчал.
— 340, роспуск, на третий, 341-му, посадку разрешаю.
Я вывел обороты на «максимал», перевёл самолёт в горизонт и правым пошёл на третий разворот.
— Ну что, Орёл, «фишечка» разъединилась? — подошёл я к понуро сидящему в высотке лейтенанту.
— А вы откуда знаете? — удивился Орёл.
— Да уж знаю. А в этом «горшке» её из-под сиденья не вытащишь…
Следующая глава, ссылка внизу: 🔻