В четверг, 17 августа, в российских кинотеатрах прошла премьера фильма "Свидетель". Картина посвящена событиями спецоперации на Украине. Создатели подчеркивают: фильм – художественный, не документальный, но все же некоторые события последних полутора лет угадываются: провокация в Буче, прилет ракеты по краматорскому вокзалу.
В четверг, 17 августа, в российских кинотеатрах прошла премьера фильма Давида Дадунашвили "Свидетель". Картина посвящена событиями спецоперации на Украине. Создатели подчеркивают: фильм – художественный, не документальный, но все же некоторые события последних полутора лет угадываются: провокация в Буче, прилет ракеты по краматорскому вокзалу.
Об фильме и работе над ним в интервью изданию Украина.ру рассказал актер театра и кино, Заслуженный артист Российской Федерации Карэн Бадалов.
Официальный синопсис фильма:
"Даниэль Коэн, скрипач-виртуоз из Бельгии, считает себя гражданином мира, верит в добро и справедливость. В конце февраля 2022 г. он приезжает на гастроли в Киев, и эта поездка навсегда меняет его жизнь. События Специальной военной операции приводят музыканта в украинский поселок Семидвери, где он становится свидетелем бесчеловечных преступлений и кровавых провокаций. Теперь его главная цель не просто выжить, а донести правду до всего мира. Ведь правда сильнее страха."
Карэн Бадалов исполнил в фильме главную роль – скрипача Коэна, который стал невольным свидетелем происходящего.
– Карэн Карлосович, прежде всего, я хотела бы поздравить вас с премьерой фильма. Вчера, на премьере вы сказали, что увидите его впервые. Вы довольны результатом? Какие ваши впечатления?
– Действительно, я увидел его впервые. Кино, как известно – искусство монтажа. Было снято очень много материала, часть небольших сцен не вошли, и у меня такое ощущение… Фильм мне понравился, хотя "понравился" – это не совсем профессиональный взгляд. Но мне показалось, что в некоторых моментах при монтаже немного поменяли логику событий.
Особенно это касается начала фильма: мотивации, почему герой едет в Киев. В первоначальном тексте, в сценарии это было. Возможно, причина в том, что тайминг не позволял.
Там есть важный момент: когда Сахновецкий [украинский олигарх] предлагает Бриггите [менеджеру скрипача] сумму за выступление в Киеве, она отвечает: нет, он не играет на корпоративах. В итоговом варианте не понятно, почему он все-таки соглашается. Это вопрос к событийной логике.
Все же остальное, с момента, когда мой герой попадает наконец в Киев, там уже все более-менее понятно.
– Вы когда-нибудь бывали в Киеве, на Украине? Какой для Киев, и другие города, которые фигурируют в сюжете фильма? Как вы их представляли, какие живут там люди?
– В Киеве я, конечно же, бывал. И не только в Киеве, но и в других городах Украины – на съемках нескольких фильмов, и на театральных гастролях. Мы снимали в Житомире, где-то под Киевом.
– А какие это были фильмы?
– Мы снимали там "Тяжелый песок", "Матч" мы тоже снимали в Одессе. Мне всегда нравилась Украина, у меня никогда не возникало там никаких вопросов.
– В самом начале фильма меня немного удивило, еще до начала боевых действий, Киев выглядит будто бы пустым. Мы видим панораму, Андреевский спуск, монумент Родина-Мать, но не видим самих киевлян. Почему так? Каким вам представлялся Киев за несколько дней до начала военных действий?
– Сложно ответить на этот вопрос. Мой герой там ничего не видел: он прилетел на частном самолете, его тут же привезли в особняк, и по сути он Киев не видел.
Что же касается меня и жителей, горожан – они представляются мне просто людьми. Я думаю, что есть люди там, которые просто молчат. Потому что, не дай бог, ты сейчас там что-то скажешь – разбираться будут жестко, даже если это не будет пророссийская позиция. А уж пророссийскую позицию произносить вслух смертельно опасно.
А люди, те, кто хотят, всегда остаются людьми, по крайней мере, стараются оставаться. В фильме, если вы обратили внимание, мы не говорим, что украинцы – плохие, наоборот. Мы говорим о нацизме.
– Хотела у вас спросить о локациях съемок, снимали в Угличе?
– Да, две основные локации – Углич и Тверь.
– Я не могу у вас не спросить о том, что произошло в Твери. В интернете распространилось видео о том, как во время съемок фильма горожане испугались проезжающей колонны украинской бронетехники с флагами и символикой. Как это было?
– Да, мне показывали. Едет эта колонна, а спереди и сзади от нее едут ДПСники, контролируют. В соцсетях, вроде бы, предупредили, что будут такие съемки, но, видимо, мало кто прочел. На том видео какой-то мужик снимал и комментировал: "Я не понимаю, что это происходит! Украинская колонна и наши ДПСники, что это?" То есть у людей был шок. Но это ошибка группы, не договорились со всеми, и администрация не придала этому должного значения. Ситуацию разрулили, все объяснили.
– Вчера вы, разговаривая с журналистами, подчеркнули, что этот фильм – не документальный, но у него есть документальная основа. Как вы для себя разграничиваете этот момент – что реальное, документальное, а что – вымысел?
– Знаете, иногда художественный вымысел становится сильнее документальных фактов. По той причине, что мы чувствуем и понимаем: такое реально, такое может случиться с нами. В этом случае нам становится не по себе.
Когда ты встречаешься с нацистами, садистами, с людьми, для которых война – "мать родна"; с людьми, из которых вылезают дьяволы, которые в них сидят – это именно та художественная правда, которая иногда становится сильнее документальной правды.
– Один из центральных образов фильма – главный антагонист, "азовец"*, который совершает чудовищные преступления, готовит провокации. И, если я верно поняла вас, не важно – есть ли у него конкретный прототип, или нет, важно то, что такой человек в принципе может существовать?
– Да, именно так.
– Хочу еще спросить вас об этом персонаже: если я не ошибаюсь, Кристофер Нолан недавно говорил, что режиссеру и актеру обязательно нужно оправдать злодея, чтобы состоялся полноценный драматургический конфликт. Как вы можете объяснить его мотивацию, почему герой делает такой выбор?
– Как можно его оправдать? Это самое сложное для актера в таких ролях, потому что, если ты его не оправдываешь, тогда нет смысла это играть. Я думаю у Саши [исполнитель роли Александр Дьяченко] наверняка были оправдания поступков его героя. Очень важно понимать, что он играл героя, а не себя, потому что такое бывает: зрители начинают отождествлять человека со взглядами его киноперсонажа. Это наверняка будет, но это люди недалекие, не понимающие сути.
– В своей карьере вы встречались с таким?
– Нет, слава богу, мне повезло, у меня такого не было. Играл я и плохих людей, конечно, но такого не было. В любом из нас это есть: в любом скрывается и жертва, и палач.
– Я помню такой эпизод из воспоминаний Маргариты Тереховой: ее ассоциировали со "злодейской" ролью Миледи в "Трех Мушкетерах".
– Да, было такое. И это говорит только о том, что она гениально сыграла эту роль. Но кино, в целом, такая штука – амплуа прилепляется к актеру очень быстро, и очень сложно из него потом выскочить.
Я вам расскажу: Дима Блохин, который в нашем фильме играет тоже личность, мягко говоря, не прекрасную [украинского военного преступника], он каждый раз, когда его одевали в форму и крепили шевроны, говорил: "Господи, это я не по-настоящему, это я играю". У него вообще все хорошо с чувством юмора.
Что касается мотиваций злодеев: наверное, это – ненависть. Ненависть к инакомыслию. Как мы можем оправдать или объяснить действия нацистов во время Второй мировой войны, охранников в концлагерях?
"Я веду человека на смерть, он другой национальности, и не заслуживает право на жизнь" - чем такое можно объяснить?
Только болезнью. Это люди с больной психикой. У нашего злодея такого нет: он военный, полковник, офицер, поступающий вполне рационально, знает, что делает. Это история такого человека. И я знаю, что будут говорить "такого не бывает".
Но это все правда – посмотрите, они ведь сами о себе все выкладывают. Интернет пестрит их видео.
– Вы имеете в виду членов батальона "Азов"*?
– Да, и националистов. Я думаю, Саша еще мягко сыграл. Мы можем говорить, что у них затуманен взгляд, промыты мозги, и тоже самое они о нас говорят, но вопрос не в словах, а в делах. Я видел эти кадры, как они расправлялись с нашими пленными, издевались. И это они сами выкладывают. То есть у людей нет никакой богобоязни, они этим бравируют.
– Вы сейчас провели параллель с историей Второй Мировой войны, Великой Отечественной: сюжет фильма, в целом, перекликается для вас с той войной? Я увидела в фильме пересечения с "Пианистом" Романа Полански – музыкант, который становится невольным свидетелем таких страшных трагедий…
– У многих возникает эта ассоциация. Еще и потому, что мы, как говорят, похожи с Эдрианом Броуди. Я к этому спокойно отношусь, это хороший фильм, очень хороший актер. Но когда мы снимали, у меня не было никаких параллелей с фильмом Полански, а теперь, когда все об этом говорят – я тоже начинаю думать.
Связь не то чтобы с Великой Отечественной, я говорю о войне в целом: о страшном явлении, которое говорит о человеке очень много. Кто-то становится милосерднее, думает о других, а из кого-то, наоборот, дьявол вылезает, и он этого дьявола не сдерживает. Война обостряет все эти вещи.
Согласитесь, если бы не было Нюрнбергского процесса, мир бы вообще не узнал о преступлениях нацистов. А ведь ему очень пытались помешать.
– Такую параллель тоже можно провести с сюжетом фильма: ваш герой хочет донести правду, которую видел своими глазами, а тем временем готовятся провокации. И работают: кто первый заявил о преступлении – тот не может быть виновен.
– Правда – на то и правда, что она не может быть двузначной. А если ее переделать, появляются кривотолки, мы говорим: "правда где-то посередине". А правда не бывает посередине, она всегда такая, какая есть – просто не всегда удобная и приятная. Об этом надо говорить, не надо стесняться.
На Западе они нас в информационном плане, конечно, закрыли, туда нельзя достучаться. Я не говорю, что мы "белые и пушистые" в этом смысле, но, все-таки, я говорил с людьми, которые там были…
– На фронте?
– И не только. С теми, кто приезжает оттуда. Так вот они говорят, что там, на самом деле, все еще хуже, еще более жестоко.
Это же нонсенс: уничтожать человека за то, что он говорит на другом языке, начинать из-за этого войну и убивать людей… Что это такое? Что происходит там с православием, с верой? Это тоже нонсенс. Идет тотальное уничтожение всего, что как-либо относится к России. Это геноцид, в том числе культурный.
– Фильм, в частности, говорит обо всем этом, верно?
– Да.
– Я хотела вас еще спросить о музыкальном оформлении, подборе произведений в фильме. Это же особенно важно, учитывая, что фильм о музыканте.
– Мне показалось, что закадровой музыки оказалось слишком много: в какие-то моменты хотелось услышать тишину. Музыка сильнее любого словесного вида искусства, она отзывается в человеке, вибрирует, настраивает на определенную атмосферу.
Если вы имеет в виду "Сонату дьявола" [Джузеппе] Тартини – это одно из самых сложных скрипичных произведений.
– Золотой фонд скрипачей-виртуозов.
– Наверное, она была выбрана поэтому. К тому же, она не такая общественно известная, как 24-й каприс [Никколо] Паганини, [Карл] Дженкинс. Может быть, это тоже была одна из причин, по которой ее взяли.
– Кроме фильма "Свидетель", который сейчас выходит на экраны, как, с вашей точки зрения, происходящие события отражаются в российском искусстве? Отражаются ли?
– Прежде всего, они отражаются через людей. Нет человека, который относился бы к этому равнодушно, я убежден в этом. Кто-то не показывает, делает вид, что ему это безразлично, кто-то – из тех, кто категорически против, просто молчит, кто-то за.
Играя в театре или в кино какую-либо роль, хотим мы или нет, мы замечаем, что это меняет нас, происходит какое-то переосмысление. Хочу я того или нет, но играя, к примеру, комедийную роль, я все-равно играю то, что сейчас есть во не и вокруг меня.
– В чем это проявляется?
– Наверное в том, что начинаешь больше ценить какие-то простые, человеческие вещи. Сам человек меняется. Актерами, режиссерами все высказывается в их ролях, произведениях. Не всегда это очень явно.
– Могу ли я спросить вас о проектах, в которых вы примите участие в ближайшее время?
– Осенью Сарик Андреасян будет снимать проект под названием "Онегин", я планирую участвовать в нем. Это будет полный метр по "Евгению Онегину": не буду раскрывать детали, потому что не имею права.
*Запрещенная в РФ террористическая организация
