Веста принимала старуху доброжелательно. Та всё благодарила за помощь за доброту. Стала помогать по дому. Очень хорошо сдружилась с Христиной и Нюрочкой.
Устин приходил редко.
Дети ходили к Кате и виделись там с отцом.
Веста не противилась этому.
Христина чаще всего приходила оттуда обиженной.
— Тётя Катя говорит, что крови моей нет в папеньке. Матушка, они меня отсаживают к порогу. А сами радуются.
*Воронья мать 14*
Старушка слышала этот разговор.
Посоветовала Весте не отправлять к Устину младшую дочь.
Но Веста разозлилась так сильно, что и старшей запретила туда ходить.
Нюра росла своенравной и боевой. Дралась с мальчишками на улице, приходила в ссадинах и синяках.
Она как будто совсем забыла, что Веста её мать.
Всё чаще было слышно:
— Тётя Катя мне ранку смолой заклеила, тётя Катя меня успокоила, тётя Катя…
А теперь Нюрочка и вовсе перестала с матерью разговаривать.
Ходила хмурой.
Устин пришёл как-то в обед. Поклонился. Присел за стол.
Старуха злилась на него так, словно Веста её дочь, а он нерадивый зять.
Смотрел Устин рассеянно. Аж жутко становилось.
Вроде и в лицо смотрит, а вроде и нет.
Он уговаривал Весту отпускать Нюрочку к нему.
— Ты пойми, дочь она мне. Дочь родная. Я и так болтаюсь по жизни неприкаянный. А тут ещё кровиночку мою забираешь. Племянницу проворонила...
— Христину отвадил от себя, вот тебе и Нюрочки не будет, — ворчала Веста.
— Зря ты так, Веста. Катя к ней хорошо относится. Ладно всё у нас с нею. Вот скоро она Тараса заберёт. Увезла его к родственникам. Худо ему тут было. Кашель нападает страшный, глаза выкатываются.
— И чего она сама к родственникам своим не уехала навсегда?
Веста набросилась на мужа с кулаками.
Била его по груди и лицу, кричала:
— Всю жизнь мне испортил. Всю кровь мою выпил со своей Катей.
Старушка оттащила рыдающую женщину от Устина.
Он не шелохнулся даже. Стойко принимал все удары.
— Ты не серчай на него, бабонька. Не серчай. Он и сам не от хорошей жизни таким стал. Разделили вы его сердце между собой, а теперь маетесь обе и мужику покоя не даёте.
Устин ушёл.
Два года он жил с Катей. Она так и не привезла сына, всё откладывала.
Весту часто тянуло на болото.
Она слушала голоса в голове. Привыкла уже к ним. Приходила, ложилась под деревом, закрывала глаза и шептала:
— Ну что, скучали без меня?
— Ску-ча-ли, ску-ча-ли…
Ветер трепал верхушки деревьев, словно это были вихры детишек. Посвистывал в дуплах, щедро посыпал лицо Весты золотистой пудрой — пылью.
Женщине казалось, что сейчас она жена ветра. Он ласкал её нежно и никогда не обижал.
Если начинался дождь, то деревья тяжелели. Ветви опускались, затемняли всё вокруг. А болото хлюпало, как ребёнок носом.
Дождь был особенен в эти моменты.
Капли, собирающиеся на ветках, сливались воедино и опускались на землю. Бывало, они больно били по лицу, но Веста привыкла.
— Скучали без меня? — шептала она.
— Ску-ча-ли… Ску-ча-ли…
Соседи стали побаиваться Весту.
Она была рассеянной, могла подолгу на кого-то смотреть, но не вспомнить имени. А иной раз и вообще знакомиться начинала.
— У бабы голова раздружилась с телом, — говорили о ней.
Нюрочка особенно болезненно воспринимала странности матери. Ведь из-за этого и самой Нюре приходилось слышать о себе разное. Посмеивались над ней, подшучивали.
Девочка стала агрессивной. Сразу с кулаками лезла на обидчика.
Катя советовала ей не обращать внимания. Но Нюра не могла.
Перестала водить отношения с подружками и дружками.
А те и рады были. Им родители велели сторониться странную семью.
Старушка хирела. Она всё больше молчала. Руки уже перестали слушаться.
Веста злилась на неё. Привыкла уже к помощи такой.
Как-то старушка пришла и сказала:
— Пора бы уже и Калину похоронить. Она вот как полгода назад померла, так и лежит в сарае. А я чую, что прошла моя жизнь.
— Как это полгода? — удивилась Веста.
— Вот так вот… Не доходили у меня руки до неё. А она как живая лежит. Только вот одежда истлела немного. Я хотела сарай поджечь. Да передумала.
Веста ошарашенно смотрела на старуху. Собралась и пошла за ней.
Старушка на коленях ползла до сарая, всё кланялась и шептала молитвы.
Веста, вспомнив Семёна Косого, заранее стала морщиться.
А когда увидела умершую, ахнула.
Та и впрямь была как живая, словно спала.
Веста даже не поверила старухе. Присела рядом с Калиной, приложила к груди ухо.
Потрогала холодные ссохшиеся пальцы.
— Мертва она, — вздыхала старуха. — Высохла…
Долго сидела Веста у тела Калины.
Задумчиво смотрела на неё.
Услышав шёпот в ухо, дёрнулась.
— Это Семёнка ей молодость свою передал. Вот она и сохранилась хорошо.
На всякий случай Веста привела доктора.
Тот осмотрел умершую и сказал, что померла она давно. И сам удивился хорошей сохранности тела.
Похороны были как в тумане.
Слышались голоса. От каждой могилы бала какая-то просьба.
Веста затыкала уши, даже кричала.
Но на неё никто не обращал внимания. Давно привыкли к причудам.
Через неделю после похорон умерла и старуха. Веста обнаружила её бездыханную на крыльце своего дома.
С того дня перестала слышать голоса.
Вспоминала себя недавнюю и сама удивлялась, как могла жить в таком тумане.
Похоронив старуху, решила, что больше никому не позволит над собой издеваться.
Стала работать. Поехала в город с Нюрочкой, купила себе и ей по новому платью.
Ходила по улице на работу и ловила взгляды мужчин.
Вскоре новая напасть её настигла. Женщины стали болтать о том, что мужья их во сне имя Весты шепчут.
И была бы какая-то Маруся, или Катерина, или Марфа, коих было много в селе и подумать можно было на любую.
Веста была одна.
Злобные женские взгляды, плевки ей вслед, странные находки на крыльце в виде намотанных на кривой гвоздь ниток или кусков смолы с торчащими из неё волосами сжимали сердце Весты.
А она ведь не была виновной. Ни с кем не была замечена, никого из мужчин не привечала.
Вернулся Устин.
Стал допекать ревностью. Однажды поднял руку.
Веста наутро шла на работу замотанная в платке и стареньком платье. Всю новую одежду и жены, и Нюрочкину Устин сжёг.
По-прежнему он был холоден к Христине. Девочка и для сестры стала чужой.
Нюрочка разозлилась на отца за сожжённую одежду и перестала даже общаться с Катериной.
Веста вернулась домой поздно.
Устин насупился и навис над ней:
— Пришла… Змеюка… Быстро жрать давай.
Веста сначала сжалась от страха. Потом усмехнулась.
Поставила на стол еду, приготовленную Нюрочкой.
Устин ел жадно и неряшливо. Каша летела во все стороны, он жевал неосторожно, изо рта всё выпадало.
Христина быстро навела порядок.
Ночью Веста, дождавшись, когда все уснут, подошла к Устину.
Долго смотрела на его ровное и красивое лицо.
Во сне он был спокоен и добр.
«Почему же ты так со мной?» — мысленно подумала она.
Вышла на улицу, взяла из сарая топор и вернулась домой.
Продолжение тут
Первая глава
Глава 13 (предыдущая)