Ларису Ивановну боялся весь подъезд. И хотя на вид она была вполне обыкновенная женщина в уважаемом возрасте, жильцы находились в полной уверенности, что перед ними истинная ведьма.
Поймите правильно! Она не колдовала, не наводила порчу и не увлекалась какими-то другими оккультными практиками, которыми обычно занимаются так называемые ведьмы. Лариса Ивановна вызывала страх другим поведением – она беспощадно порицала.
Поговаривали, что когда-то давно Лариса Ивановна работала на какой-то то ли руководящей должности, то ли просто имела много влияния. И ее уличающий взгляд на мир был просто профессиональной деформацией. А кто-то говорил, что она как-то была связана с судами или даже тюрьмой. И поэтому она привыкла выискивать в людях недостатки и судить.
Сама Лариса Ивановна о своем прошлом помалкивала. А когда ей кто-нибудь осмеливался задавать вопрос, она подозрительно прищуривалась и спрашивала: «А вы с какой целью интересуетесь?».
Лариса Ивановна осуждала всех. А так как в мире нет совершенства, делать это ей было очень легко. В любом человеке она могла молниеносно найти недостаток.
Соседку Марину она порицала за то, что родила без мужа. Мол, теперь вот ребенок не получит должного воспитания и скорей всего пойдет по наклонной. Марина работает целыми днями, даже приготовить поесть некогда. А значит, у ребенка будет испорчен желудок. Да и вообще, прежде чем рожать, надо было замуж выходить. А то вот так гуляют, а потом половина страны – матери одиночки.
Все это Лариса Ивановна говорила, конечно, не в глаза самой Марине, а соседям и консьержкам. А те уже Марине доносили. Дошло до того, что Марина, прежде чем выйти из своей квартиры, внимательно прислушивалась – не щелкнет ли замок на двери Ларисы Ивановны. Чтобы лишний раз не сталкиваться.
Кто-то может сказать, что зря Марина так боялась соседки. Что это ее, Маринина, жизнь, и никто права не имеет судить, потому что законов Марина не нарушает. Все это понятно, все это верно.
Но также верно и то, что каждая мать боится, что она недостаточно хороша, что чего-то недодаст своему ребенку, что-то не так сделает. Вот и Марине слова Ларисы Ивановны были, как соль на рану.
Еще больше, чем Марине, доставалось паре молодых студентов, снимавших квартиру этажом ниже. Им Лариса Ивановна не стеснялась выговаривать все, что думает прямо в глаза.
- Бутылки из-под пива выносите? - бессовестно рассматривала она пакеты с мусором в их руках, когда оказывалась с ними в лифте. – Ох, что ж страну ждет. Страшно подумать, что такие, как вы, будут управлять нашим государством. Тьфу, смотреть противно.
Студенты, конечно, не так нервничали, как мать-одиночка Марина. Они нагло улыбались и перечили Ларисе Ивановне. Дескать, ничего страшного в пиве нет, страна в безопасности.
- Поговорите мне еще! Я вот нажалуюсь хозяйке вашей квартиры, тогда и посмотрим, кто прав!
Парни замолкали. Потому что, сами понимаете, искать квартиру в середине учебного года задешево, да еще и близко к институту – так себе развлечение.
- Так, а я не поняла, это что у нас за праздник такой? - возмущенно спрашивала Лариса Ивановна в следующий раз, когда встречала студентов входящих в подъезд с девушками. – Развели бордель! Сегодня же хозяйке позвоню!
Чем там дело заканчивалось после звонка Ларисы Ивановны хозяйке квартиры студентов, неизвестно. Парней никто не выгонял и даже выговоров не делал. Но они все равно старались на глаза Ларисе Ивановне не попадаться. Мало ли…
О том, кого и за что порицает Лариса Ивановна, знали больше всех, конечно, консьержки. Каждый раз, проходя мимо них, неугомонная женщина останавливалась и возмущалась поведением детей и собак, мужчин и старушек, женщин и сантехников.
Консьержки Ларису Ивановну тоже побаивались, потому что прекрасно знали, что за их спиной она другим рассказывает, как плохо они работают, как часто отлучаются с рабочего места, как неприветливы и абсолютно неспособны быстро решать разного рода вопросы.
Все жильцы подъезда старались быть вежливыми с Ларисой Ивановной и не давать повода для ее недовольства. Автолюбители не прогревали свои машины под окнами зимой, собачники ответственно вели питомцев гулять в специально отведенные места, курильщики не рисковали курить в подъезде, а молодежь старалась не шуметь.
Но все тщетно. Лариса Ивановна всегда находила повод для беспощадно порицания.
- Злая, как питбуль! – говорила собачница со второго этажа.
- Да хуже! – вторила ей учительница истории с пятого. – Как испанская инквизиция!
- Змея она подколодная, - жалобно подхватывала мать-одиночка Марина.
Жильцы Ларису Ивановну не любили и очень боялись. До одного интересного случая.
Дело было летним вечером, когда консьержка, работающая в этот день, вышла из подъезда подышать свежим воздухом. Она стояла и беззаботно болтала с новым дворником, когда вдруг показалась Лариса Ивановна.
- Ох, сейчас начнется, - расстроилась консьержка.
- А что такое? – не понял дворник, оглядываясь туда, куда смотрела консьержка.
- Да наша ведьма идет! Сейчас она… - начала было консьержка, но осеклась.
Новенький дворник улыбался во весь щербатый рот навстречу Ларисе Ивановне.
- Лариня! Ты что ли? – вскричал он, когда та подошла поближе. – Узнала? Это ж я, Николаша твой!
Лариса Ивановна, казалось, сначала даже не поняла, что потасканый беззубый мужикашка к ней обращается. Она удивленно глянула на дворника, но шаг не убавила.
- Лариска! Да брось ты кочевряжиться! Давай обнимемся! – дворник раскинул руки и двинулся на Ларису Ивановну, и тут она остановилась.
- Коля? – шепнула она побелевшими губами, а потом быстро глянула на консьержку и чуть ли не бегом бросилась в подъезд.
- Лариня, ты чего от старых друзей то бегаешь? – крикнул ей в ответ дворник и повернулся к консьержке. – Эх, сколько водки мы с Лариской выпили! Такая баба разбитная была!
- Кто? Лариса Ивановна?
- Это для тебя она Лариса Ивановна. А для всей нашей компании была Лариска!
Далее дворник поведал консьержке несколько истории из своей совместной с Ларисой Ивановной бурной молодости, которые консьержка в последствии с удовольствием рассказывала всем жильцам подъезда.
Выяснилось, что пила Лариса Ивановна так, что студентам, проживавшим под ней, и не снилось. Что редко какого мужика мимо пропускала, всех привечала, со всеми была щедра на любовь.
- Потом-то, когда забеременела от Васьки Чернова, конечно, успокоилась, но ненадолго, - рассказывал дворник.
- Так у нее ребенок был?
- Почему был? Он и есть. Точнее, она. Девчонка, Ленка. Только Лариска ее на отца, на Ваську Чернова скинула, а сама уехала с каким-то мужиком. Васька отец – одиночка у нас был. Но ничего, справился, Ленка хорошей девкой выросла.
- Ой, что делается то, - ахнула консьержка, вспоминая несчастную мать-одиночку Марину, которой так доставалось от Ларисы Ивановны.
- Да, Лариска та еще cтеpвь, - заржал дворник Николай, как конь.
Тут консьержка не выдержала и рассказала дворнику все про Ларису Ивановну.
- Ходит и как святоша всех осуждает, а сама то оказывается вон какая! – жалобно, но злорадно говорила консьержка.
- Ну, знаешь, как говорят: святость растет, когда дряхлеет плоть, - вдруг неожиданно философски прокомментировал дворник, и консьержка согласно закивала.
После этого случая устрашающий ореол вокруг Ларисы Ивановны потускнел. Жильцы, узнавшие от консьержки подробности ее бурной молодости, конечно, не упускали случая подколоть Ларису Ивановну. Особенно безжалостная бывала соседка мать-одиночка Марина.
Припоминали и пьянство, и промискуитет, но чаще всего то, что она дочь бросила.
Лариса Ивановна злилась, но ответить ничего не могла. Что ж на правду ответишь? А через годик она и вовсе переехала в другой район. И весь подъезд победно злорадствовал.
- Как будто воздух свежее стал, - щебетала Марина.
- Да-да! Как будто из тюрьмы вышли, - подтверждала учительница истории.
Однако стоит отметить, что с того самого момента, как Лариса Ивановна переехала, многие жильцы стали вести себя не так культурно, как при ней.
Уже и автомобилисты машины под окнами зимой прогревали, и собачники своих любимцев прям на детские площадки выпускали, и курильщики своими бычками весь подъезд загадили. А парни студенты такие шумные вечеринки каждую недели устраивали, что даже полицию приходилось вызывать.
Жаль, что нет в мире совершенства!