Забыла София наказ мамы: «София, помни, женщина должна быть сдержанной. Иначе муж может подумать, что ты падшая женщина, уважать тебя не станет». Все и обо всем забыла.
Швы у ребят сняли, раны зажили, синяки прошли, но шрамы остались. Еще ни один, и ни два раза приходил Мартин с синяками. Однако, добиться от него, что случилось, с кем он дрался, было невозможно.
Пожаловаться на Мартина никто бы не мог. Он работал вместе с матерью на капустном поле, вместе с ней ходил полоть свеклу, картошку. Работал, стараясь не отставать от взрослых. Не хотел он, не имел права есть дармовой хлеб.
Зоя скучала без своего друга, но София не брала ее с собой на поле. Мала еще. Девочка гоняла гусей, кормила кур, таскала воду маленькими ведерками. Тоже трудилась, не сидела без дела.
Ужинали все вместе, за одним столом. Сколько раз София говорила сыну, невежливо выскакивать из-за стола, но он делал вид, что не помнит. Быстро съедал свой ужин и буркнув: «Я к своим», выходил из-за стола. Зоя бежала за ним
- Мартин, я с тобой, возьми меня тоже.
Который раз брал с собой Зою Мартин, а чаще нет. Девочка забирала своих кукол, садилась в уголочке и играла там, пока Мартин не придет.
Софии не нравилось, что сын находится возле Андреса, но запретить не могла. Мартин все равно не послушается.
Ссыльные, старшим из которых считался Андрес жили в отдельном доме, который они сами отремонтировали. Спали на нарах, ели за общим столом, готовили на керосинке или плите, мылись и стирались в бане, которую сами и построили.
Пожалуй, они жили не хуже, если не лучше колхозников. У них в руках профессия, плотники, столяры. Их отпускали работать в районный город, где они получали живые деньги.
Андрес строго соблюдал все обычаи, которые у них были на родине. Было строго запрещено связываться с местными женщинами, заводить тесную дружбу с мужчинами. Между собой они говорили только на своем родном языке.
Андресу был недоволен поведением Софии, пытался поговорить с ней
- София! Про тебя говорят, что ты сильно сблизилась с Александром, запомни, не дело это. Мы здесь люди временные. Война закончилась, и нас скоро отправят домой. К этому времени нас не должно ничего здесь удерживать. Мы нужны своей Родине, нас ждут дома.
- Не знаю, Андрес, ни на одно мое письмо из Таллина нет ответа. Ни от матери, ни от соседей. Может наших родных в живых-то нет. Кто нас там ждет, все изменилось.
- Не такие слова я надеялся услышать от тебя. Твоего мужа русские сгноили в лагерях, а ты, как бы и не против остаться здесь навсегда. Может ты еще и замуж выйдешь, и будешь им детей плодить?
- Извини, если и выйду, у тебя разрешения не спрошу. Кто тебя уполномочил командовать мной, остальными, кто ты такой? Какое имеешь право учить меня жить?
- Права может и не имею, тебя учить не стану, женщина, что с тебя взять. А вот Мартина я здесь не оставлю, он точно будет жить у себя на Родине, как свободный человек, а не как здешнее быдло.
- Не трогай моего сына! Он вырастет и сам выберет, где ему жить и с кем ему быть.
Андрес зло рассмеялся. Мартин уже выбрал. Он выбрал не Россию. Приходя к своим землякам, мальчик как бы освобождался от скорлупы. Здесь он свой, его понимают, любят. Здесь он говорит на родном языке, слушает рассказы про свою прекрасную Родину, где каждый волен жить как хочет и поступать, как хочет. Мартин верит, настанет время, и он, не сожалея ни о ком, и ни о чем, покинет эту постылую деревню.
Своими мыслями Мартин делился только с Андресем. София не имела понятия о мечтах и задумках сына. Она, занятая работой, Зоинькой и своими переживаниями, упустила момент, когда сын отдалился настолько, что чужой человек заменил ему отца, а мать стала почти чужой.
Переживания у Софии есть, еще какие. С самого сенокоса она мучается присутствием Александра. Ее волнуют его взгляды, наполненные желанием. Встречаясь с Сашей глазами, она вспыхивает и краснеет. Они ходят кругами друг около друга, боясь нечаянно прикоснуться, чтобы не обжечься и не сгореть.
София молится всем богам, чтобы Саша не смотрел на нее так, чтобы он исчез, но только потеряет его из виду, начинает ждать встречи с ним с томлением в сердце. Нет ей покоя ни днем, ни ночью. Сама понимает, нельзя ей думать об этом мужчине, не судьба им быть вместе, но ничего не может поделать с собой. Стоит остаться одной, так перед глазами его загорелые широкие плечи, мускулистые руки и жгучие глаза.
Александр уже решил для себя, эта женщина будет его женой. Только не может он найти подходящего момента, чтобы объясниться. Нельзя же подойти и с бухты-барахты сказать: «Будь моей женой». Был бы помоложе, позвал бы гулять, на свидание, поухаживал бы. А тут, право дело смешно, жить в одном доме с женщиной, матерью твоей дочери, и звать ее на свидание.
Матрена наблюдает за ними со стороны, все видит, все понимает. Молится тихонько про себя, чтобы все сошлось, чтобы никто не помешал им быть вместе. Намедни, сама видела, как София с этим их Андресом разговаривала. Не хочет ли уж он Софьюшку забрать, Мартюша-то тянется к нему. А мать, ради сына способна пойти на все. Как не говори, Зоя ей не родная, а Мартин кровный сын.
Все разрешилось само собой. Настала очередь идти на караул Татаринцевым и Иванихиным. Караулили по две семьи. Обходили село, колотя в колотушку всю ночь, до самого рассвета. Лето, жара, могут быть пожары, да мало ли что еще может случиться? Времена неспокойные. С вечера соседка принесла Матрене колотушку.
- Матренушка! Ради Бога, отдежурьте своей семьей в этот раз! В кои веки приехала сестра с мужем, не могу же я уйти. В другой ряд мы отдежурим.
- Ладно, Сима, чего ты? Конечно, у нас полная изба народу. Не переживай, вон, Саша с Мартином сходят.
Настал вечер. Матрена присела возле стола, за которым София шила на своей машинке.
- Софьюшка! Ты бы сходила с Сашкой, поколотушила, жалко ведь пацаненка, как он всю ночь, не спавши будет?
- Я не против, только что Александр скажет.
- Что он скажет, какая ему разница с кем село обходить, главное не одному. Одному-то не положено.
Стемнело рано. Над селом сгустились тучи и накрыли парк, хозяйственный двор и дома. Надвигается гроза. Слышно далекое негромкое громыхание. Народ попрятался по домам, в ожидание грозы. Наступила странная тишина, даже собаки, и те не лают.
Саша повертел в руках колотушку
- Пойдем, София, гроза, не гроза, а обходить село надо. Давай, сначала пройдем по улицам, потом уж на хозяйственный двор заглянем для проформы. Вообще-то там Петрович караулит.
И пошли. Колотушка в руках Александра выстукивает: «Тук-тук, тук-тук». Душно! Пахнет дождем, аромат цветущих цветов тревожит душу, сердце замирает от ожидания чего-то невозможного.
Молча обошли все улицы. Тем временем стемнело так, что за два шага впереди себя ничего не видать, ни луны, ни звезд, сплошь одна чернота. София вздрогнула, не к добру это все. Саша молчит, не мила она ему, показалось ей. Оно и к лучшему, зря тревожилась.
Гроза приближалась, грохотало все сильнее, молнии засверкали ярче, яростнее. Александр взял Софию за руку, обожгло!
- София, мы не успеем дойти до дома, сейчас хлынет. Переждем под навесом колхозного амбара?
Женщина кивнула. Саша, даже не видя этого понял, согласна. Не выпуская руки Софии, поднялся по ступенькам, ведя ее за собой.
- Как грохочет! Ты сильно боишься, милая, ты вся дрожишь!
От одного слова: «Милая» у Софии выступили слезы на глазах. Как давно она не слыхала ни одного ласкового слова
- Я не боюсь, мне хорошо
- Софьюшка! Я не умею говорить, но любить умею. Я устал ждать тебя, ты будешь моей?
Забыла София наказ мамы: «София, помни, женщина должна быть сдержанной. Иначе муж может подумать, что ты падшая женщина, уважать тебя не станет». Все и обо всем забыла. Любила мужчину в первый раз, всем своим сердцем, всем женским нутром.
Гром гремел так, что небо трещало, казалось, оно рвется на лоскутки, молнии расчерчивали его золотыми зигзагами, освещая все вокруг. Все видел Петрович в окно своей караулки. Но от него никто ничего не узнал. Эх, сколько он на своем веку пар влюбленных повидал! Кому рассказать, половина села разругается, а четверть разведется. Вот так!
Продолжение читайте здесь: Глава 21