Огромную работу по поиску сведений о последнем бое генерала провел Александр Валерьевич Неменко, руководитель поискового движения Крыма, военный историк. Вот его статья: https://dzen.ru/a/YMi9uUOv3itY4tr1
2 июля 1942 ранним утром катер модели МО-4 (морской охотник) № 0 112 следовал из Севастопольского оборонительного района в Новороссийск с раненным генералом на борту. Это был заведомо путь обреченных. Акватория вблизи берегов Крыма словно кишела акулами - патрулями шустрых шнелльботов. Это тяжелые катера немцев, подробнее о которых можно почитать в работе Мирослава Эдуардовича Морозова.
Вскоре советский морской охотник был обнаружен. Стая быстроходных кораблей противника окружила 0112-тый и навязала неравный бой.
Привожу здесь воспоминания Евгения Анатольевича Звездкина, комиссара гидрографического отдела Севастопольского оборонительного района, о тех трагических событиях:
Наутро я выбрался на палубу и услышал голос командира катера, наблюдавшего в бинокль: "Доложите генералу Новикову: слева по носу пять немецких торпедных катеров". Кто-то из команды метнулся в кормовой кубрик. Так я узнал, что вместе с нами находится генерал Новиков и его штаб.
Все всматривались в горизонт - там виднелись белые пятна. Они увеличивались и двигались на нас развернутым фронтом. К командиру катера подошел капитан 2 ранга и сказал: "Генерал приказывает принять бой и прорываться на Кавказ, я с ним согласен - другого выхода нет"...
Прозвучал сигнал готовиться к бою. Отдыхавшие краснофлотцы, не успев одеться, в трусах и тельняшках выбежали на палубу и заняли места у пушек и пулеметов. Немцы приближались; мы понимали - предстоит тяжелый бой, но страха и растерянности не было, наоборот, все как-то предельно собрались и напряглись.
Армейские штабные командиры покинули кубрики и на палубе оживленно обсуждали непривычную для них обстановку. Молодой лейтенант, стоявший рядом со мной, сказал: "Безумство вступать в бой, имея две пушки..."
"Здесь не на суше, спрятаться негде, а начнем удирать - догонят", - сказал другой, с орденом на гимнастерке.
Катер полным ходом шел на сближение с вражеской пятеркой. Мы уже видели высокозадранные носы немецких катеров, окрашенные в белый и голубой цвета.
И вот раздались частые выстрелы пушек и застрочили пулеметы, вокруг закипела вода, на палубу упали первые убитые и раненные, среди них командир и рулевой. Командование немедленно принял другой офицер.
Наш "охотник" шел прямо на ближайший вражеский катер. Все напряглись, ожидая страшного таранного удара. Немцы, видимо, от неожиданности на минуту прекратили стрельбу, и тут я услышал громкий, но спокойный голос по другую сторону мостика: "Морской таран, молодцы моряки!"
Повернувшись, я увидел генерала Новикова. Он стоял невысок, с бритой головой в гимнастерке с расстегнутым воротом и в брюках с красными лампасами.
"Вот так же пробивались "Варяг" и "Кореец"... - донеслись до меня его слова. В это время немец, которого мы собирались таранить, свернул с курса и ушел вправо. Громкое "ура!" прокатилось над волнами. Все облегченно вздохнули, но опасность отодвинулась лишь на несколько минут.
Вражеские катера развернулись и пошли параллельно с нами по два с каждого борта и один за кормой. Снова начался ураганный обстрел с трех сторон, а тут еще появившийся фашистский самолет снизился и, делая круги над нами, обстреливал с воздуха. Плотность огня была так велика, что отдельные бойцы и командиры-приморцы, даже видавшие виды в боях под Одессой и Севастополем, не выдерживали и, разобрав спасательные средства, выбросились за борт.
На катере стало свободнее, но убитые и раненные лежали на палубе, загромождая узкие проходы по бортам, их не успевали уносить в кубрики. Наши пушки и пулеметы непрерывно били по немецким катерам, удерживая их на почтительном расстоянии. Внезапно в грохоте боя послышался треск деревянной обшивки и шум хлынувшей воды - вражеский снаряд угодил в носовую часть "охотника", носовой отсек быстро заполнился водой, "МО-112" стал зарываться носом и снизил скорость. Один из краснофлотцев бросился заделывать пробоину, я стал помогать, так как более половины команды катера уже выбыло из строя. Только за рулем было убито несколько человек. Стоять на мостике не представлялось больше никакой возможности - его то и дело с двух сторон прошивали пулеметные очереди. Но нужно было катер вести к родным берегам, и моряки нашли выход - рулевой распластался на спине и в такой позе управлял штурвалом, выполняя команды штурмана, также лежавшего на палубе с магнитным компасом перед собой.
Нам удалось заделать пробоину и откачать воду, катер выровнялся и увеличил ход, но ливень огня продолжался, разрушая корпус и надстройки, уничтожая людей. Теперь уже всего несколько человек команды оставались в строю, им помогали "пассажиры" - моряки и армейцы. Катер шел в сторону Большой земли и это укрепляло надежду на спасение. Неожиданная радость выпала на долю участников неравного кровопролитного боя - один из немецких катеров загорелся от меткого огня наших пушек и вышел из строя. Но радость оказалась недолгой - прямое попадание снаряда вывело из строя моторы "охотника".
Случилось самое страшное - "МО-112" потерял ход и превратился в плавучую мишень. Я бросился в моторное отделение. Там уже находился Новиков, управляющий до этого огнем кормовой пушки. Он был без гимнастерки, с перевязанной рукой. "Мотористы есть, живы?" - спрашивал генерал. "Есть", - отозвался один из двух раненых моряков. "Дадите ход? Что для этого нужно?" Краснофлотец молча осмотрел моторы, потом сказал: "Ход будет на одном моторе, маслопровод перебит - его заменим, а второму мотору капут..."
"Действуйте, а вы помогите", - сказал Новиков, обращаясь ко мне, и, вылезая из люка на палубу, уже кричал: "Братцы, ход будет! Отгоняйте гадов!"
До военной службы я работал слесарем, поэтому быстро переставил трубку маслопровода с одного мотора на другой, моторист тем временем устранил другую неисправность, и катер получил ход.
"Только бы не отказала оставшаяся еще исправной одна пушка и хватило бы снарядов, может быть, придет помощь... Радиограмма, видимо, дана", - билась у людей мысль.
В это время выстрелы нашей пушки стали редкими, и я поспешил на палубу, где буквально один на другом лежали убитые и раненные, и среди них увидел Новикова. Он был жив и, приподнимаясь, здоровой рукой показывал единственному у пушки израненному краснофлотцу на фашистский катер, который приближался с противоположенной стороны. Матрос развернул орудие, зарядил и выстрелил. Катер отвернул в сторону. Я начал подавать снаряды, интенсивность огня увеличилась.
"Молодцы, моряки! Так их, гадов!" - слышался голос Новикова. Не знаю, сколько часов шел бой, много ли времени пришлось подавать снаряды, - только вдруг почувствовал ожог в груди и расплывающуюся по телу кровь. Понял, что еще раз ранен, и отполз в сторону. Мое место занял раненый краснофлотец. Он уже давно толкал меня в бок: "Браток, давай сменю, мне нужно отомстить гадам за друга, за Пашку".
Я перевязал себе рану куском мокрой гимнастерки. Внезапно внизу раздался треск и зашумела вода. "Охотник" немного прошел по инерции и остановился.
"Новая беда с мотором", - обожгла мысль.
"Что там?" - спрашивал Новиков, пытаясь подняться и снова падая на палубу. Видимо он получил новое ранение или обессилел от потери крови. Заглянув в моторное отделение, я увидел развороченный мотор, убитого моториста и быстро прибывающую через пробоину в корпусе воду.
"Мотор разбит, через несколько минут катер затонет", - доложил я генералу. "Флаг не спускать!" - сказал он и поник головой.
У пушки хлопотал один весь окровавленный краснофлотец, который спешил отомстить за друга. "Братцы, давайте снаряды!" - кричал он. - Осталось еще пол-ящика, скорее! Это вам за Пушку, это за меня!" - приговаривал моряк после каждого выстрела, пока не упал мертвым.
"МО-112" покачивался на волне, спускаясь все ниже и ниже. Видимо, и носовой кубрик был затоплен.
Палуба уже почти сравнялась с водой, и волны обмывали тела убитых и раненных. Стало тихо. Один из немецких катеров подходил к "охотнику" на малом ходу, между нами оставалось уже меньше кабельтова.
"Плен, позор!" - пронеслось в голове. И не помня себя я вскочил на ноги, ринулся к пушке, потом увидел, что у пулемета висит кусок ленты. Спотыкаясь о тела товарищей, пробрался к пулемету, и он заработал. Фашистский катер отвернул в сторону. Но тут над "охотником" промчался самолет, и я почувствовал, что моя рука не действует, выше ладно бьет струя крови. Зажал рану другой рукой. Еще раз увидел Новикова. он что-то говорил, слов не было слышно, а тут начало опрокидываться голубое с розовыми облаками небо и палуба, качаясь, уходила из под ног...
Очнулся на корме немецкого катера. Рядом лежали еще несколько человек. Над нами стояли гитлеровцы с автоматами и курили. Я спросил соседа, оказавшегося краснофлотцем-радистом: "Что с нашим катером?" - "Затонул", - последовал ответ.
В голове мелькнула мысль: "Попасть в плен и быть расстрелянным немцами (в этом я не сомневался), что может быть хуже?" На минуту возник план выброситься за борт, но для этого следовало встать и сделать несколько шагов, а сил не было. Смог только на мгновение приподнять голову, а тело, словно налитое свинцом, не шевельнулось. Но и в этот короткий миг я увидел лежавшего рядом с моим соседом генерала Новикова в белой с кровяными пятнами рубашке, с перевязанной рукой.
Около полудня катер подошел к Ялте. Немцы выбросили нас на берег и положили на песок какого-то пляжа. Те, кто был в сознании, увидели как с вражеских катеров снимали убитых и раненных и грузили в санитарные машины.
"А все-таки, братцы, мы их изрядно пощипали", - услышал я слабый голос Новикова, и стало не так больно за наше поражение.
(Конец отрывка)
Воспоминания опубликованы в 70-е годы, а данная фотография передана капитаном шнелльбота в 1995-м году. Подтверждаются слова о пляже, где собрали пленных...
Так что же это - красивая морская легенда старого фронтовика или документальное свидетельство неравного боя? Известно точно - бой длился несколько часов, а немецкий катер в том сражении действительно получил серьезные повреждения и на несколько лет выбыл на ремонт. Генерал Новиков был пленен, погиб в застенках немецких концлагерей, несломленный. Он не стал сотрудничать с противником, хотя его уговаривал лично Манштейн.
И еще можно сказать с полной уверенностью - благодаря героизму наших моряков и солдат мы сегодня живем. Вечная память им, защитившим наше Отечество!