- Ой Зина, да нам же их не выбрать! Как же их много, ну, прямо, хоть косой коси! Да и не унести все зараз. Придется сегодня грузди унести, а завтра сюда опять придем, только место заметить надо! –
Катя была просто счастлива, весело смеялась впервые за долгое время. Ходить по грибы с детства было её любимым занятием.
- Конечно, так я тебе и поверила, где ж ты до завтра утерпишь! Счас, только домой придем, корзины скинем, так ты снова полетишь! – смеялась Зина.
- А что такого, день еще в самом разгаре. Вдвоем пойдем, или малых с собой возьмем? –
- Катьк, не жадничай. Да тут опят за глаза на весь наш околоток хватит… -
И, хоть полны были доверху корзины, ноша не давила. Весело переговариваясь, даже не заметили, дошли до дома.
Таисья, ворча для порядка, сразу же принялась мыть принесенные грузди. Дубовая корчага, в которой всегда солили, и хранили грибы, уже давно была приготовлена, ждала своего часа.
- Бог в помощь! – Во двор вошла почтальонша с еще полной сумкой через плечо.. – Это ж когда вы по грибы успели сбегать, тетка Тая? Вон какую прорву натащили! –
- Да, тьфу на тебя, какие мне грибы! Дочки уж успели с утра притащить, да снова собираются. Теперь до ночи мыть! –
- Ну, да, слышала, Зина с Григорием вернулись, Катя тоже, только вот одна.. –
- Ну, одна. Так у них с мужем отпуск не в раз. А вам-то что? – ощетинилась вдруг Таисья. – Все вам надо знать про чужую жизнь… -
- Так нам-то что! Я ведь так спросила, не серчай. А я чего зашла то! Письмо принесла, Богдановой Екатерине. Катерин у нас по деревне только две; Величко, да Зорина, а Богдановых вообще нет.
Твоя- то Катя кто сейчас по фамилии, может, ей письмо? На обратном адресе город Владивосток… -
- Кать, ну-ко выйди! – Крикнула в избу Таисья и повернулась: - Ей, стало быть письмо, Богданова она у нас теперь. –
Катюша, дорогая и любимая моя! С тех пор, как ты уехала, я места себе найти не могу! Не могу понять, почему с нами такое произошло, и принять, что ты не со мной, тоже не могу. Простишь ли ты меня за то, что позволил случиться беде, что не было тогда меня с тобой рядом? Я понимаю, что очень сильно виноват, и не знаю, как загладить свою вину.
Только чувство вины и держит меня до сих пор, и не отпускает кинуться за тобой следом. Тот взгляд,, которым ты одарила меня на вокзале, был красноречивее всяких слов. Лучше бы ты меня ударила, обозвала при всех, чем так смотреть.
Я понимаю, что не имею сейчас никакого права тебя о чем-то просить, но все-таки позволь писать тебе письма, может, и ответишь когда
Прости, любимая, тысячу раз прости меня! Да, отец передает тебе огромный привет. Он тоже просит у тебя прощения за то воспитал такое чудовище ( так он говорит о моем брате.) Еще он говорит, что в тюрьме ему самое место, и что, если бы он сам был судьей, то осудил бы Володьку на максимум. Я с ним полностью согласен.
Отец говорит, что сам тебе напишет, так что жди письма от него. С матерью они разводятся, на днях состоится суд, а пока он решил пожить в нашей половине дома один. Он и меня с собой зовет, но мне тяжело осознавать даже то, что она дышит за стенкой.
Вот такие у нас дела, Катюшенька. Я очень надеюсь, что ты меня простишь когда-нибудь, и мы с тобой будем вместе. Все будет так, как ты хочешь, на твоих условиях, и на твоей территории.
Если будешь готова простить, только позови. Целую тебя, обнимаю, люблю и тебя, и маленького. Надеюсь на ответ. Твой Алексей.
Катя сидела на опушке лесочка, где они с Зиной и соседскими пацанами только что набивали опятами корзины, и, смахивая слезы, читала письмо.
- Ну, что пишет-то? – присела рядышком Зина. Катя молча подала ей листок.
- Ну, а что, все правильно написал. Любит он тебя, сестренка. Знаешь, меня вот Гриша тоже любит, но таких слов я от него, можно сказать, и не слышала. Так оно, конечно, мы ведь с ним с детства рядышком, и так все сказано. Только так хочется хоть иногда услышать, как тебя любят и ценят. Женщина ведь ушами любит. –
- Ой, Зина, и в кого ты у нас такая мудрая, а? –
- А вот поживешь с мое, тоже мудрой станешь! А пока дам тебе совет: не мучай долго мужика, прости его. Ведь, по сути, не очень-то он и виноват. Ну, дал слабину, со всяким бывает. Но ведь видно, что любит тебя, и с совестью у него все в порядке. Да, и кто его подвел-то? Брат родной, потому он и доверился, все ж таки родная кровь… -
- Не надо про него, Зин, про родную кровь… -
- Не надо, не надо, согласна. Ну смотри, твое дело, твоя жизнь, я ведь так, совет дала, а прислушаться, или нет, опять же тебе решать. Ну что пацанятки, домой? –
Трое ребятишек от восьми до одиннадцати лет носились вокруг запряженной в телегу старой каурой лошадки. . В телеге рядком стояли большие ивовые корзины, до верху наполненные ядреными опятами.
Старший уселся в телегу, взял в руки вожжи, все остальные расселись по краям, весело болтая и подпирая спинами корзинки.
- Кать, а мамка спросит, что тебе муж написал, что говорить будешь? –
- Найду, что сказать, лишь бы на глаза ей письмо не попалось, о то беды не оберешься. –
А если Лешка все-таки возьмет, да заявится… Ты напиши ему и предупреди, чтобы лиха не было. –
- Да, я уж и сама об этом подумала. А это письмо сегодня в бане сожгу, от греха подальше. –
Целую неделю Зина и Катя мотались в лес за грибами, по пути прихватывая и другие лесные дары, делая заготовки на зиму.
Потом подошло время копать картошку, убирать траву с огорода, за делами некогда было предаваться тяжелым вопоминаниям. Да и время брало свое, кошмары недавнего прошлого отступали назад безвозвратно.
На Катином лице все чаще теперь появлялась улыбка. И все чаще, как бы случайно, попадался Кате на глаза Сашка Сапунов, будто чувствуя трещину в её отношениях с мужем.
Катя его, будто не замечала. Из её бывших одноклассниц в деревне остались жить только пятеро, одной из них была её закадычная подруга Зоя. Дом, в котором она жила с мужем, свекровью и годовалой дочерью, одним боком соседствовал с усадьбой Сапуновых.
Катя вечером, освободившись от домашних дел, бежала проведать подругу. Той от дома было ходить некогда, болела свекровь, и дочка Стешенька была совсем маленькой.
Катя полюбила возиться с ребенком, пока Зоя управлялась с делами. После они с Зоей выгуливали девочку перед сном вдоль улицы недалеко от дома. В это время выходил Сашка, старался присоединиться к девушкам ,и с каждым разом он становился все более наглым, обнимал Катю, пытаясь прикосновениями разбудить в ней прежнюю любовь, шептал на ушко всякие словечки, от которых Катю просто воротило.
- Слушай, Сапунов! – она нарочно называла его по фамилии, зная как раньше он этого не любил. – может, все-таки отвяжешься от меня. Что было, то прошло. И слава Богу, что прошло. Как подумаю, что могла связать свою судьбу с твоей, меня прямо в дрожь бросает… -
- От чего же ты дрожишь? – Он как будто и не замечал, насколько был противен Кате, - Может оттого, что меня не забыла, милая?-
- Да отвали ты! – возмущалась она, сбрасывая его руку со своего плеча. – Дождешься , маме расскажу. Давно она тебя, видать, не трепала, так вспомнишь…
Таисью Сашка побаивался. Это рядом со своим домом он был смелый, только бывали в его прошлом такие позорные моменты, когда строгая Таисья на виду у многих из деревни хворостиной вдоль спины его отходила.
Долго потом над ним люди потешались, а он, помня этот позор из своего прошлого, старался на глаза Таисье не попадаться, или хотя бы не вызывать её гнева.
Услышав от Кати угрозу, он неохотно отступал, но потом снова тащился за девушкой, не в силах с собой справиться.
А время шло, вот уже месяц доходит, как Катя гостит у матери в деревне. За это время Алексей прислал еще три письма, в которых все также каялся и просил прощения у жены, передавал приветы от отца, от их общих друзей и знакомых, от Аглаи с Петром.
Постепенно Катя поняла, что ужасно соскучилась по ставшему ей родным городу, по прогулкам у моря, по Ивану Михайловичу. Она плохо помнила своего отца; он умер, когда Катя еще в школу не пошла, а через много лет появившийся в её жизни свекор заменил ей отца.
Вот уж кого она всю свою жизнь будет вспоминать с любовью и уважением! Спустя годы, она поймет, что мужа своего простила и вернулась к нему только из-за Ивана Михайловича.
Через месяц Катя поняла, что нужно уезжать из деревни, пока Таисья неладное не заподозрила.