Нина шла между рядами, осторожно балансируя подносом. Заводскую столовую наполнял ровный гул голосов, сопровождаемый позвякиванием приборов и дребезжанием каталок с грязной посудой.
- Девчата, подвиньтесь! - она подошла к привычному месту и опустилась на скамейку возле своей лучшей подружки Дуси. Та потеснилась, плотнее прижавшись к рыженькой кудрявой Тане, сидевшей с другой стороны от неё.
- Как же сегодня вкусно, - задумчиво проговорила бригадир Лида, отламывая кусок хлеба. Остальные поддакнули. После четырёх голодных лет войны вкусно им было всегда, хотя с тех пор прошло уже ровно столько же.
Лида, в отличие от своих подопечных, войну провела на фронте. Она не чеканила, как они, снаряды в тылу, она была среди тех, кто пускал их в дело на передовой. В сорок первом ей исполнилось семнадцать, - как раз столько, сколько почти всем им было теперь, - поэтому она относилась к своей бригаде по-матерински - заботливо и со строгостью. Они с благодарностью принимали такое отношение, безоговорочно позволив ей себя удочерить.
Нина и Дуся, можно сказать, выросли на этом заводе, они работали здесь с десяти лет. Таню и Галю привезли после войны из другого места. Последней в бригаду попала красавица Тома: войну она пережила в Сталинграде, потом уехала к себе в деревню, там быстро поняла, что подходящих парней не осталось, переехала в город и устроилась куда взяли, то есть на завод, где её сразу определили к Лиде.
Нина взяла кусок хлеба с серенькой щербатой тарелки и понюхала его, прежде чем откусить. От его запаха и от вида горячих щей становилось хорошо и почти легко, даже после долгих часов у станка. Мягкий хлеб с твёрдой шершавой корочкой всегда напоминал о доме и о детстве. Тома, сидевшая напротив, спросила своим высоким звонким голосом:
- Как думаете, успеем?
- Успеем, Томка, не бойся! Ты главное, не переодевайся полчаса, как обычно, - отозвалась Дуся и хихикнула.
- А ну как придём, а там закрыто...
Всей бригадой они договорились сегодня пойти в универмаг - завтра ожидались танцы. Они понимали, что любой танцевальный вечер мог стать судьбоносным. Только нужно было обязательно что-нибудь добавить к своему образу, чтобы случилось чудо. Новое платье или хотя бы новая лента, и вечер уже может пойти по какому-нибудь волшебному, незабываемому сценарию, который изменит всю дальнейшую жизнь. Так чувствовала каждая.
Правда, если для Дуси или Нины мечты пока ещё оставались чем-то сказочным или даже детским, Тома никогда не скрывала, что работает здесь с ними у станка только для того, чтобы поскорее выйти замуж. Работала она хорошо и честно, но Лида знала, что ждать от неё перевыполнения плана, сверхскорости или новаторских идей не стоило.
- Может быть, ещё на мороженое хватит, а? - мечтательно проговорила Дуся. Самая весёлая из всей бригады и самая высокая, она казалась большим ребёнком, которым в сущности ещё оставалась. Лида снисходительно улыбнулась. Единственная из всей шестерки она не лелеяла никаких мечтаний.
Ей было уже двадцать пять, а парней не хватало и для более юных. У неё были красивые русые волосы и небесно-голубые глаза, но она не верила, что жизнь приберегла для неё что-нибудь в таком роде, во всяком случае она и думать об этом не желала после того, как с фронта не вернулся её жених. Голубые глаза всё чаще оставались ледяными и даже почти прозрачными, хотя когда-то они сияли как васильки, даря окружающим летнее тепло. Впрочем, своим подопечным она искренне желала женского счастья, раз уж им повезло родиться немножечко позже. Она подождала, пока все закончат с супом, и заговорила:
- Учиться меня отправляют.
- Как же это? - отозвались сразу хором Нина и Дуся.
- А как же мы? - испуганно спросила рыжая Таня.
- Хотят из меня инженера делать, - продолжила Лида, грустно улыбаясь и накручивая на палец светлую прядь волос. - Я думала, думала, да и согласилась.
- Ой, Лидочка... - почти шепотом проговорила Тома. - Ты там уж точно замуж выйдешь...
- Прекрати, - строго оборвала её Лида. - Я не о том. Мне нужно кого-то из вас в бригадирах вместо себя оставить. Лида серьёзно посмотрела по очереди каждой в глаза. Тома и Нина отвели взгляд, остальные ждали, что ещё скажет бригадир. Вдруг, вместо того, чтобы продолжить, сама Лида резко опустила глаза, как будто испугалась.
Мимо их стола с подносом шел Иван Александрович, из сварщиков. Он никогда не обращал ни на кого внимания, разговаривал только с товарищами из своей бригады, а смотрел на всех исподлобья так мрачно, что при нём девчонкам даже шевелиться было страшно. Другие мужчины относились к ним ласково - кто по-отечески, а кто и заигрывал - но Иван даже не здоровался. Его возраст никто не знал, где-то от тридцати до сорока, пожалуй, ближе к сорока. Волосы и щетина, которую он то и дело отпускал, были у него черными, глаза, казалось, тоже. Он никогда не участвовал ни в одном общественном мероприятии, никогда не попадал ни в списки тех, кого хвалили, ни тех, кого ругали. Однако даже не делая совершенно ничего, он неизменно привлекал чужое внимание, иногда вперемешку с испугом.
Говорили, что в сорок третьем он один выжил из целой роты после смертельного боя и пешком прошёл больше ста - или двухсот - километров до своих, потом в сорок четвертом за раз уничтожил то ли двенадцать, то ли двадцать немцев, а за все годы вроде бы несколько сотен, получил медали, дошёл до Берлина. Ещё говорили, что он никогда про это сам никому не рассказывал, и даже запрещал при нем упоминать тему войны, но откуда-то все его историю знали. А может быть, и сочиняли, - потому что некоторые сплетничали о том, что он, дескать, и на фронте-то не был, отсиделся где-то в лесах.
Следом за ним мимо девушек прошёл Миша, молодой сварщик из его бригады, и крикнул им на ходу:
- Как дела?
- Хороши, - звонко ответила Тома и ласково посмотрела на него, чуть опустив ресницы, от чего Таня нервно вздрогнула.
- Пойдёте на танцы завтра?
- Отчего же не пойти, - отозвалась Дуся.
- Иди уже, Миша, все глаза проглядишь, - хихикнула Нина. Миша улыбнулся ей и ушёл к своим. Тогда Лида положила руки на стол и, наконец, продолжила:
- Так что же, кто из вас может стать бригадиром?
- Лидка, да кто кроме тебя это может? - ответила Таня, почти испуганно.
- Понятно. Тогда я сама скажу. Нина, ты девушка сообразительная, ответственная. Возьму над тобой личное шефство, и ты у меня через три недели таким бригадиром будешь, что только держись!
- Да ты что, я не могу, - Нина даже отпрянула и замахала на Лиду руками. - Я вечно отвлекаюсь и брак гоню, всю бригаду подвожу. Ты же знаешь... - она потупила взгляд, будто испугавшись, что её сейчас опять будут за что-нибудь ругать.
Но Лида только ласково усмехнулась:
- Ерунда, с кем не бывает. То есть, не ерунда, конечно... Ты и правда ошибалась. Но не больше, чем другие. А кто придумал нам новый метод, что мы в прошлом месяце побили даже парней по скорости?
- Я же вам и испортила тогда три детали...
- Так я тебя сейчас подучу немного, и всё у тебя будет получаться. У тебя золотые руки, и главное, золотая голова.
- Да какая у меня голова, я ведь только четыре класса кончила.
- А другие что, больше?
- Так и я не лучше других.
- Тебе ещё многому предстоит научиться, потом ещё в вечернюю школу пойдёшь, когда полегче станет. А потом я вернусь, и тебя учиться в институт отправим. Согласны, девочки?
- Согласны, - хором ответили остальные, радуясь, что не на них ложится новая ответственность.
- А в вечернюю школу, - продолжала Лида, - вы все у меня пойдёте.
- Это когда же это? Мы едва отдохнуть успеваем, - проворчала Тома почти обиженно.
- После смены и будете ходить. Лучший отдых - это смена деятельности. С детства на заводе работаете, это, конечно, правильно, но теперь вы уже выросли, и у вас есть возможность учиться. Так учитесь! Нам инженеры нужны. Не век же у станка стоять.
- Всё правда, - сказала Нина, - но я всё-таки не могу.
- Отставить! - резко сказала Лида. - Я пока ещё бригадир, и, кстати, младший сержант, так что выполнять приказание.
- Ну что ты... - примирительно ответила Нина, и затем нехотя добавила: - Есть.
После обеда ещё целых четыре часа у станка Нина думала, принимать предложение Лиды или всё-таки отказаться. Несмотря на строгий тон Лида была человеком мягким, и точно бы не заставила её согласиться против воли, это Нина знала. Но раз Лида чувствовала, что Нина сможет, значит Нина сможет.
Другое дело, что самой Нине работать на заводе не очень нравилось. Она скучала по своей деревне, по полям, по речке, по старой церквушке у моста. По маме. По деревенскому лету, когда волоски на её коже выгорали и становились совсем белыми, а она сама, и без того смуглая, почти чернела. С тех пор, как в десять лет она узнала, что такое война и что такое работа у станка, она почти не бывала в родном доме. В раннем детстве ей нравилось ухаживать за животными, кормить их и расчесывать, лечить, когда они болели. Когда на войну забрали её любимую лайку по кличке Райт, Нина проплакала три дня. Плакала бы и дальше, да скоро пришлось самой уходить из дому.
Наверное, если бы у неё было время подумать, она бы предпочла выучиться на ветеринара. Животные - существа хорошие, спокойные и служат человеку, не стреляют из винтовок и пулемётов. Нина вздохнула. Ни Райта, ни отца она не видела вот уже семь лет, оба пропали без вести. Она вздохнула ещё раз, тяжелее. И теперь, если она станет бригадиром, а потом, как Лида, поедет учиться на инженера, ей уже никогда не вернуться в теплый хлев к коровкам, не ласкать их, уговаривая дать больше молочка, не придётся чистить лошадям копыта, подперев их теплые мягкие бока своим плечом.
- Ай! - Нина отскочила. В своих размышлениях она перестала следить за руками, и непослушная деталь пошла наискось. Опять брак. Ещё и застряло что-то в станке.
- Лида, помоги!
Бригадир подошла к ней медленной, немного тяжеловесной, но мягкой походкой, вытерла руки о грязный фартук и стала разбираться. Нина сказала ей:
- Вот видишь, какой из меня бригадир.
Та ничего не ответила, только достала из механизма металлическую щепку, которая мешала движению, вручила её Нине, развернулась и пошла обратно к себе. Её бёдра были немного полноваты, чтобы можно было назвать её стройной, но то, как она плавно двигалась, как плотно наступала на пол, словно продумывая каждый шаг, делало её необыкновенно изящной, на неё хотелось смотреть.
Дуся подошла к Нине со спины, наклонилась к её уху и тихонько сказала:
- Ты же знаешь, она у нас сердитая может быть. Лучше не спорь.
- После поговорим, - отозвалась Нина и продолжила работу.
Как только смена закончилась, девушки в несколько минут сбросили спецовки и косынки, надели платья и побежали за покупками. Все, кроме Лиды - она осталась на вечернее собрание.
На другой день были танцы, а перед ними волнующие сборы в комнате общежития. Тома заплетала перед зеркалом свои золотые пышные волосы в две косы, каждая из которых была толщиной с руку. Закончив, она посмотрела на подруг и спросила:
- Девчата, а есть у кого-нибудь белая краска?
- Зачем тебе? - отозвалась Галя низковатым голосом. Полненькая и невысокая, она с трудом затягивала пояс на талии, еле сдерживая пыхтение.
- Туфли у меня бежевые. А нужны белые.
- Зачем? - удивилась Нина, с подозрением покосившись на собственные бежевые босоножки.
- Тебе кроме волос больше ничего и не нужно, - засмеялась Дуся. - На туфли и на платье уж никто не посмотрит! Какая тебе разница, какие туфли?
- Ничего вы не понимаете, Евдокия Петровна! Вот ты говоришь, волосы. Хорошо. А в волосах что? Ленты. Ленты нужны цветом под платье. Платье белое, значит и ленты белые. А туфли? Если туфли будут не белые, весь образ развалится!
- Ничего у тебя не развалится, - сурово сказала Галя. Она всё ещё не могла совладать с поясом. - У тебя всё как у мраморной статуи.
- Если хочешь, бери мои, а я твои надену, - сказала Таня. - Мне всё равно.
- Правда? Спасибо! Мои бежевые туфли с твоим зелёным платьем, это как раз тоже очень хорошо будет. А к твоим рыжим волосам и вообще чудесно!
Таня протянула свои туфли и взяла Томины.
- А мне какие нужны? - спросила Галя, бросив на кровать непослушный пояс.
Тома внимательно осмотрела её и констатировала:
- Платье желтое, босоножки бежевые, хорошо! Вот только...
- Что?
- Тебе бы серёжки... вот, держи мои кругленькие. А то у тебя волосы короткие. Чего-то не хватает. Девочки, дайте ей бусы, есть у кого-нибудь?
- Мои подойдут? - Нина протянула простенькую ниточку.
- Прекрасно.
Тома застегнула на Гале все украшения, затянула пояс и отошла, чтобы со стороны оценить свое творение. Потом одобрительно кивнула. Галя вся просияла. Украшения. выбранные Томой, сделали из пухлощёкой простоватой девушки настоящую куклу.
- Ну а я? - обратилась Дуся к Томе.
- Ты высокая, стройная, на тебе всё красиво, но дай подумать... Синее платье в белый горошек. Нужен белый поясок. Держи мой, на моем платье его всё равно не будет видно.
- А Нина?
- А Нина просто хорошенькая, - улыбнулась Тома. - Если бы я была как Нина, я бы уже давно вышла замуж.
На Нине было красное платье в цветочек, простенькое, но на её гармоничной фигуре сидело как влитое, а красивое смуглое лицо и блестящие черные волосы в высокой прическе не требовали никаких украшений. Тома повернулась в другую сторону:
- Лида, ну а ты? Почему не собираешься?
- Не пойду я, Тамарочка. Буду заниматься.
- Да ты что! Успеешь! А танцы когда ещё будут теперь...
- Идите без меня и не вздумайте уговаривать, - строго сказала та, уткнувшись в учебник, и Тома осеклась.
На выходе из общежития стояли, будто поджидая девушек, несколько рабочих с завода, из тех, что помоложе. Тома тут же напустила на себя неприступный вид, Дуся с Ниной еле сдержали смешок при виде этого преображения. Застенчивые Таня и Галя счастливо улыбались, радуясь, что красавица-подруга помогла им нарядиться, а значит, они сегодня не чувствовали себя теми же Таней и Галей, что обычно. Это не бледная рыжая девчушка, которой не дашь больше четырнадцати лет в её семнадцать, и не полная неуклюжая девушка, казавшаяся наоборот старше своего возраста, не те, что каждый день приходили на завод и со звонком вставали к станку. Сегодня это были какие-то другие, волшебные и красивые Таня и Галя - зеленоглазая фея с огненными локонами и сказочная луноликая принцесса.
- Девушки, куда путь держим? - обратился к ним Миша, тот, который интересовался накануне в столовой, пойдут ли они на танцы. Крепкий и загорелый, он нравился Тане, но она не посмела ответить.
- Сдается мне, нам с вами по пути, - сказал Коля, весёлый парень из деревенских.
- Пойдем дружественными бригадами, так сказать, - подытожил Вова, самый старший и самый образованный из всех троих, он один успел до войны закончить семь классов.
Все вместе отправились на танцы. Тома шла чуть впереди, остальные рядом с молодыми людьми. Таня боялась даже дышать, чтобы не привлечь лишнего внимания своего предмета. Она знала - если он обратится к ней с захватывающей дух высоты своего роста, то пока до неё дойдёт смысл сказанного, и пока она придумает, что ответить, он успеет решить, что она полная дура. Он, наверное, и так не был далёк от этого мнения.
Миша работал по соседству с Таней последние три месяца, и за это время они говорили от силы раза два. Один раз он попросил у неё носовой платок, его у неё не оказалось, и, наверное, сложно было назвать тот разговор разговором, потому что Танино участие в нём ограничилось тем, что она помотала головой. Второй раз она поскользнулась и чуть не упала с лестницы, когда он поднимался ей навстречу, и, скорее всего, эта оплошность не случилась бы с ней, если бы его там не было. Он тогда подхватил её и сказал:
- Осторожнее, только помыли...
- Да... а я и не заметила... - Таня едва смогла открыть глаза, ощущая небывалые Мишины прикосновения и стыдясь их. Когда он убедился, что она стоит на ногах, быстро отпустил её и ушёл, а Таня ещё три дня чувствовала на себе его объятия. Сейчас она вновь вспомнила тот случай и ей очень-очень захотелось потанцевать с ним. Вдруг случится чудо, и он пригласит её на вальс?
Они зашли в дом культуры все вместе, но в гардеробе разошлись по своим компаниям. Парни пошли к другим мужчинам, а девушки побежали в уборную, чтобы в последний раз прихорошиться.
"Тома, помоги", - просила то одна, то другая, и она поправляла кому прическу, кому подводила глаза, кому перевязывала бантик. Сама она, вся в белом, со своими светлыми косами, с огромными синими глазами выглядела как актриса кино. Никто бы не узнал девочку, которая во время войны несколько месяцев прожила в подвалах, питаясь картофельными очистками. Сейчас она давно окрепла, пополнела, и к своим восемнадцати годам совершенно расцвела.
Едва она показалась в танцевальном зале, к ней подлетел Миша и, не спрашивая, увлек танцевать. Таня, которая как раз выходила следом, почувствовала, как внутри у неё от этого разорвалась граната, и, пока она шла по стеночке подальше от этого места, осколки медленно разлетались по рукам и ногам, вызывая режущую боль. "Вот и закончилась моя сказка", - подумала она. А сколько ещё таких сказок началось и закончилось в тот вечер в девичьих сердцах!..
Миша, тем временем, говорил с Томой, кружа её по залу:
- Думаю, скоро я стану мастером.
- Да? - Тома смотрела на него по-лисьи из-под пушистых светлых ресниц.
- Если всё получится, меня отправят учиться.
- Как нашу Лиду...
- Наверное. Не знаю.
- Она в институт поедет учиться на инженера. А бригадиром теперь Нина будет.
- О... Нина. А ты?
- А я не хочу, - Тома улыбнулась. - Мне и так хорошо.
Когда Нина вышла в зал самой последней, то застала картину, в которой Тома танцевала с Мишей, Дуся с Вовой, а Галя с Таней. Она пошла поболтать с другими девушками, но и на следующий танец осталась одна. А потом ещё на один.
Наконец, к ней подошёл Коля, которого описать достаточно сложно, в виду отсутствия в нём хотя бы каких-нибудь выдающихся черт внешности, молча протянул обе руки и подмигнул. Нина кивнула, дала отвести себя на центр зала и они закружились. Он спрашивал что-то о работе, она приветливо отвечала, но ей не хотелось заводить дружбу с этим парнем. Каждый раз он танцевал с разными девушками, никогда ни с кем не гулял дольше недели, и при этом у Нины были все основания полагать, что дело было не в том, что он сам желал каждый раз искать следующую пассию, а это ему вежливо давали понять, что больше не нужно приходить. Когда танец закончился, она шепнула Гале, что уходит домой и выскользнула из зала. Она выбрала для этой цели именно Галю, потому что знала, что та в силу своего характера не будет уговаривать её остаться.
Прогулка до общежития в одиночестве пришлась Нине по душе. Было уже темно, но то и дело она встречала прогуливающихся, поэтому не волновалась. Довольно скоро, пройдя несколько нешироких улиц, она завернула за угол, откуда уже были видны двери общежития.
Вдруг она заметила в траве серого котенка. Он лежал, прижавшись пузиком к земле, и настороженно озирался. Нина радостно подбежала к нему, но он испугался и, как пружинка, отпрыгнул подальше. Нина подошла медленнее, но котенок опять подскочил и метнулся в сторону проезжей части.
- Стой ты! - вырвалось у неё, хотя она понимала, что это не поможет.
Котёнок остановился как вкопанный, не доходя два шага до дороги. Нина опустилась на корточки. Он обернулся и внимательно посмотрел на неё своими круглыми глазками, уже не убегая, только навострил ушки, и будто ждал, что она ещё скажет. Он был того же цвета, что и асфальт, и даже почти того же цвета, что сама ночь, поэтому когда он перестал шевелиться, Нине вдруг показалось на мгновение, что он исчез.
- Кс-кс-кс.
Котенок медленно пошел к ней, вытягивая мордочку и что-то вынюхивая. Нина затаила дыхание. Котенок приближался. Когда его мокрый маленький нос коснулся её руки, она ласково улыбнулась и сказала ему:
- Пойдём, я тебя накормлю.
Котенок внимательно посмотрел на неё и сел, обвив лапки полосатым хвостиком. Носик его всё ещё старательно работал, а уши будто отмахивались от посторонних звуков, ожидая услышать что-то важное от Нины. Она медленно встала и сделала несколько шагов в сторону входа в общежитие. Котенок не шевелился. Она позвала его, он продолжал сидеть. Она прошла ещё немного, опять позвала. Котенок встал, но даже не двинулся в её сторону. Тогда Нина подошла к нему, - он уже не убегал, - просто взяла на руки и понесла. Уже прямо возле входной двери он вдруг начал вырываться и даже выпустил коготки. Нина ойкнула и аккуратно опустила его на землю. Он отбежал немного по дорожке и обернулся.
- Что же ты, не пойдешь со мной попить молочка?
Тут дверь общежития открылась и оттуда быстрым шагом вышел Иван Александрович. Из-под черных волос в свете ночного фонаря каким-то странным холодным серебром блеснули его глаза. Проходя мимо котенка, он вдруг пнул его ногой так, что тот подлетел и упал на бок возле дороги.
- Что ж вы делаете? - воскликнула Нина.
Мужчина обернулся на несколько мгновений, мрачно смерил её взглядом и стремительно зашагал прочь, в темноту. А Нина подбежала к котенку, опять взяла его на руки и понесла к себе в комнату.
Окончание истории тут