— Ей когда укол ставят, ей больно! И во время капельницы она дергается! Разве это нормально?! Зачем кошку мучить? — ей же больно! Не надо никаких уколов!
Ох, ребята, была я сегодня снова у своей родственницы, той, которая хозяйка кошки Лапочки. Не одна была, с представителем, точнее, представительницей Общества защиты животных. Поэтому поговорить удалось. Через дверь, правда. Но, хоть знаю, что кошка жива.
Ладно, обо всем по порядку.
Созвонилась вчера со своей знакомой, Натальей, которая в Обществе защиты животных состоит, рассказала ей всю историю, естественно, она согласилась помочь.
Первый раз мы к родственнице днем съездили — дома не было, дверь никто не открыл.
Второй раз вечером были.
Только подошли к подъезду, тут же услышали, что Лариса (это родственница) только что пришла, вот буквально перед нами зашла в подъезд.
Меня уже некоторые соседи родственницы узнают, каждый день же ходила и хожу, а поскольку у родственницы домофона нет, то всегда приходилось ждать, когда кто-нибудь будет заходить или выходить из подъезда.
Поднялись на этаж. Наташа постучала в дверь, родственница подошла к двери, спросила кто.
Разговор состоялся, но, как уже писала выше, вести его пришлось через дверь.
Предложили составить договор опеки над животным, согласно которому все расходы по лечению, кормлению животного берет на себя опекун, задача хозяйки только впускать опекуна для проведения необходимых манипуляций (опекун — я, животное — кошка Лапочка).
Отказалась.
Пытались убедить, не вышло.
Свое мнение обосновала тем, что лечение кошке не помогает, и, вообще, «ей когда укол ставят, ей больно! И во время капельницы она дергается! Разве это нормально?! Зачем кошку мучить? — ей же больно! Не надо никаких уколов!».
— Вы понимаете, что без уколов ваша кошка не сможет есть? Она же у вас голодной смертью умрет.
— А я что сделаю? У нее челюсти не открываются, поэтому и есть не может.
— Так кошку лечить надо, тогда ей лучше будет. Мы же в клинике узнавали — показатели у кошки лучше стали, она стала вес набирать, а вы говорите — не помогает.
— Не помогает! Ей когда укол сделали, она лапкой задергала! Ей больно!
А то, что она сама тогда укол ставила — об этом ни слова не сказала.
Но, сейчас не о том, что Лариса толком не умеет уколы ставить и навыка нет. О другом: конечно, первые дни кошка как тряпочка почти была, беспрекословно позволяла и уколы ставить, и капельницы делать, и из шприца кормить, это потом, когда рот стал открываться, кушать стала самостоятельно и сил набралась, она и стала выражать недовольство и пытаться вырваться, когда укол делают или капельницу ставят.
Врачи обычно такому поведению, наоборот, радуются: стал выражать недовольство, значит, пациенту лучше. У Ларисы, видимо, другое представление.
Как ни уговаривали — нет и нет. И все одно да потому: лечение не помогает, уколы и капельницы кошке больно, не надо животное мучить.
— И в ветклиники я больше не пойду!
И на совесть пробовали надавить — типа, ей самой когда плохо, она же лечится; и про статью 245 УК РФ сказали, и что по закону животное могут изъять...
— Не имеете права! С чего бы это?!!!
— Так и мы этого не хотим, давайте сейчас все решим — оформим договор опеки...
И все по-новой: лечение не помогает, есть кошка не может, так как челюсти не может открыть...
Ну, мы то с вами знаем, что кошка сама есть уже могла и лечение помогает.
Ниже ссылка на ролик, как Лапочка кушает.
Да, вспомнила Лариса и про стому (трубочку в пищевод), которую думали ставить, если кошка есть не начнет — зачем так мучить животное? Это же издевательство!
Под конец вспомнила она и про ювенальную юстицию, и про то, что государство развалили... Еще и меня обвинила в том, что я ей «свинью подложила».
Вот так вот как-то...
Одно знаю: кошка жива, так как слышала, как Лариса её звала.
***
Завтра в церковь, где родственница работает, конечно схожу, поговорю с батюшкой, только надежды мало — как узнали от её соседки, родственница-то, оказывается, квартиру уже давно церкви отписала.
И, естественно, до самой родственницы схожу снова, вдруг все-таки согласится договор опеки подписать.
