Петля – один из основных приёмов зверей, основанный на инстинктах, но в определенной степени свидетельствующий и об их рассудочной деятельности. Это один из способов пассивной защиты, помогающий зверям выжить в очень сложных и опасных ситуациях, когда буквально их жизнь висит на волоске. Уходящий от преследования или идущий на лёжку зверь старается обезопасить себя. Для этого он поворачивает и возвращается к своему следу, но не пересекает его, а ложится вблизи, чтобы надежно контролировать приближение врага. Обычно лежку зверь делает с учётом направления ветра, так, чтобы заранее уловить запах приближающегося преследователя.
Петлю делает зверь, либо уходя от преследования, либо предполагая его возможность. Смысл этого приема заключается в том, что выполнив его, зверь может точно убедиться, идёт ли за ним по следу преследователь. Но разные звери решают этим приёмом разные задачи. В большинстве случаев – вовремя обнаружить врага и удрать. Так поступает заяц, да и многие другие звери, такие как лисица, рысь, да и волк тоже. А вот раненые медведь и кабан могут использовать этот прием для нападения, причем происходит оно стремительно и совершенно неожиданно, потому что зверь, сделав петлю и пропустив идущего по следу человека, может напасть сзади, либо сзади и сбоку. И решают здесь всё доли секунды и готовность человека отразить нападение.
Смысл петли понятен из рисунка.
Сразу оговорюсь, что сам я уже давно не охотник, хотя к грамотным и знающим охотникам, а особенно к профессионалам-охотоведам, обладающим глубокими знаниями природы, отношусь с большим уважением. Охотничьи навыки и приёмы, полученные в то время, когда я ещё охотой занимался, по замечательному выражению А.Н. Формозова, «во времена звероловства», оказались очень востребованы в моей дальнейшей работе зоолога, при наблюдениях за осторожными видами птиц и зверей, но особенно при фотоохоте. Как и многие фотоохотники, получившие в молодости охотничьи знания, я с благодарностью вспоминаю то время, обогатившее меня бесценным опытом следопытства и умением незаметно сближаться с дикими животными.
Уместно отметить, что в зоологической науке огромный объем научной информации о природе был получен именно благодаря охотникам и охоте. Ведь не зря же практически все известные зоологи, такие как Л.П. Сабанеев, Н.А. Зарудный, М.А. Мензбир, А.Н. Формозов, О.И. Семенов-Тяньшанский, А.В. Михеев, Н.П. и С.П. Наумовы, Е.П. Спангенберг, И.М. Олигер, Я.С. Русанов, да и многие другие были охотниками. Так что прежде чем осуждать охотников и охоту, как это делают многие наши современники, следовало бы подумать, о том, что наука зоология, в её классическом варианте, всегда была основана на знаниях, приобретенных учеными-охотниками в процессе охоты, да и сейчас она во многом опирается на охотничьи знания и приёмы.
Случай, о котором я хочу рассказать, произошёл очень давно, в глухих лесах Макарьевского района Костромской области, куда мы с моим главным наставником по охоте и старшим товарищем, Борисом Ивановичем Мясниковым, в то время старшим охотоведом Костромской госохотинспекции, поехали для расследования случаев медвежьего разбоя, к охотоведу района Виктору Боричеву. В то время я также был старшим охотоведом Костромской охотинспекции, но в отличие от Бориса Ивановича, который занимался общими вопросами охотничьего хозяйства области, в мои обязанности входила организация и проведение учётов охотничьих животных, что позволяло мне часто бывать в природе и ездить по районам области. В то время я был молод, полон сил и полностью поглощен охотничьей страстью.
Борис Иванович был очень хорошим знатоком медведей и медвежьей охоты, равных которому, в Костромской области, наверное, и не было. Поэтому в особенно сложных случаях, с этим зверем связанных, он всегда сам выезжал на место, чтобы как специалисту, в них разобраться. Так, в Мантуровском районе ему однажды пришлось тропить и добыть медведя-каннибала, о котором я уже рассказывал на канале.
В этот раз мы выехали на место в район глухой деревеньки в междуречье Унжи и Ветлуги, где крупный медведь уже второй раз совершал нападения на коров. Первый раз жителям удалось отбить буренку, а второй раз он корову все-таки задрал и утащил в лес. Я не буду рассказывать детали той охоты, в результате которой медведь-скотинник все-таки был добыт. К сожалению, добыт он был не сразу. Сделав засаду, мы медведя подкараулили, но выстрел в темноте оказался не очень удачным, и тяжело раненый зверь ушёл в лес. Собаки у нас не было, а преследование подранка-медведя без хорошей собаки очень опасно.
Районный охотовед должен был приехать к нам только через день, мобильной связи в то время не было, сообщить о ситуации мы ему не могли, и Борис Иванович, немного подумав, решил всё-таки рискнуть и пойти утром по следу.
Мы пошли вдвоем, держась довольно близко друг от друга. Карабинов в то время у охотников не было, в руках у нас были обычные снаряженные пулевыми патронами двустволки. У меня была надёжная вертикалка ИЖ-27, а у Бориса Ивановича горизонталка известной фирмы Пёрде, из которой он стрелял и уток на перелёте, и медведей на берлогах. Борис Иванович всегда говорил, что на берлогу надо идти с тем же самым ружьем, из которого ты стреляешь влёт уток, гусей, или вальдшнепов на тяге. Привычная, хорошо лежащая в руках двустволка, с которой охотник управляется не задумываясь, автоматически вскидывая и наводя её в нужную точку, в этой ситуации бывает гораздо надёжнее многозарядного карабина. Зная, что я неплохо разбираюсь в следах, Борис Иванович поручил мне внимательно идти по следу, наказав ни в коем случае его не потерять. Он сказал, что сам отвлекаться на следы не будет, сосредоточившись на окружающей обстановке.
Сжимая в руках заряженное ружье, я медленно двигался по следу, ориентируясь на помятые травинки и редкие капли крови на траве, земле и ветках кустов. Тропить след по чернотропу дело довольно сложное. Оно требует большого сосредоточения внимания, терять след нельзя, поэтому я не мог полноценно отслеживать обстановку, полностью положившись на Бориса Ивановича, который следовал рядом и немного позади, внимательно осматривая окрестности. Я обратил внимание, что больше всего он контролировал правую сторону следа, то есть ту, куда тянул лёгкий ветерок. Иногда он поднимал руку и останавливался. В такие моменты я должен был замереть на месте, и не производить никаких шумов, даже дышать старался потише. Прослушав лес и просканировав окружающее пространство, Борис Иванович слегка махал правой рукой, на секунду оторвав её от шейки ложи, и мы продолжали движение. Вскоре след вышел на узкую просеку, и пошел по ней. Примятая зверем трава была видна впереди на довольно большом расстоянии и я, думая, что зверь далеко впереди, слегка расслабился, не понимая, почему Борис Иванович все время контролирует пространство сбоку и сзади от следа. Медвежий след был перед нами, он уходил по просеке вперёд, а значит и медведь, по моему мнению, находится где-то впереди от нас.
Но как только я собрался отвлечься от следа и поднять голову, как сзади прогремел выстрел.
Медведь выскочил из густых елок позади нас, и если бы Борис Иванович постоянно не отслеживал подветренную сторону и не оглядывался, контролируя пространство сзади, его атака могла бы быть успешной. Будучи прекрасным стрелком, Борис Иванович сразил медведя буквально в полёте его последнего прыжка. Выпущенная с расстояния в несколько метров пуля пробила медвежий череп, и мертвый зверь лежал теперь на краю просеки, а его задние лапы были скрыты густыми елочками, растущими по её краю.
Как Борис Иванович и предпологал, медведь устроил на нас засаду. Сделав петлю, он залег у следа с подветренной стороны, на расстоянии пары-тройки больших прыжков, и пропустив нас, напал сзади. С тех пор я хорошо понял, что такое петля в исполнении медведя, и с какой стремительностью нападет этот зверь. Надо отдать должное Борису Ивановичу. Ведь в то время ему было уже за семьдесят, но он прекрасно стрелял и мог проходить без устали не один десяток километров, практически не уступая молодым охотникам.
Он знал множество историй про медведей и щедро делился своим опытом. Борис Иванович всегда говорил: «если видишь медведя, даже и стоящего на задних лапах, то нападать на тебя он, скорее всего, не собирается. Но если он решил напасть, то сделает это так, что до самого последнего момента ты его не увидишь и не услышишь». Ещё он говорил, что на овсяном поле медведь прекрасно знает, что пришёл за чужим, хорошо понимает, что здесь он ворует. Потому ведет себя тихо и осторожно, причуяв человека, всегда стремится убежать и поскорее покинуть человеческие владения. А вот в лесу он – хозяин. И хотя в лесу он тоже относится к человеку насторожено, но чувствует себя гораздо более уверенно, убегать не спешит, стараясь проанализировать и понять ситуацию.
Звериный приём, хорошо известный охотникам как петля, конечно же, основывается на инстинктивных программах, однако в каждом конкретном случае его можно рассматривать и как элемент рассудочной деятельности зверей, увеличивающий их шансы на выживание.
Это информация для тех, кто интересуется природой родного края, и хочет знать, что в ней происходит на самом деле.
Читайте старые статьи на канале, ведь информация о природе не стареет!
Не забудьте ставить лайки, подписывайтесь на канал, пишите комментарии, распространяйте через соцсети, задавайте вопросы. Я с удовольствием на них отвечу!