В дверях показался малый с подносом. Симпатичный мулат, с белозубой улыбкой, словно из рекламы жевательной резинки, одетый по всей здешней моде: бермуды (короткие штаны, чуть ниже колен), расстёгнутая рубашка с закатанными рукавами, шейный платок, и босые ноги. Шлёпая босыми ногами, мулат подошёл и наклонился к столику, чтобы поставить принесённое, в коротких курчавых волосах торчал оранжевый карандаш. Ловко, - подумал я, - очень удобно, не надо искать, куда сунуть, и всегда под рукой, но это произвело совершенно неожиданный эффект.
- Ах, ты, - далее нецензурное - …, ах ты …, - Гливс зашёлся в крике, - а я-то думаю, куда у меня цветные карандаши пропадают! И стал шарить глазами, что-то ища.
Парень, не переставая улыбаться, тут же подхватил поднос и кинулся к двери, вслед ему полетел нож для разрезания бумаги, стилизованный под испанский кинжал, но мулат ловко прикрылся подносом, как щитом, нож, со звоном, ударился в поднос и упал на пол, из-за подноса мелькнула белозубая улыбка и исчезла за дверью. Потрясённый, я уставился на Гливса.
- Всё в порядке, - Гливс выглядел расстроенным, но довольным, - а я-то?! Я терялся в догадках, куда это мои карандаши пропадают. «Кох и Ноор», между прочим!
- Но, вы, но вы …, вы его чуть не убили?! – Вскричал я, а про себя подумал – их нравы, ну и ну...
Гливс был ничуть не обескуражен.
- Пустяки, хоть я и метко пуляю эти ножи, - он кивнул на мишень для дартс, висевшую на стене, - он всё равно слишком ловок для меня.
Далее последовал короткий рассказ, как он приобрёл дорогущие фирменные цветные карандаши, он баловался рисованием, как ждал, чуть ли не полгода доставки, а они, карандаши, стали пропадать один за другим.
- И знаете, для чего они ему? Ни за что не догадаетесь, не только для украшения причёски, он это делает нарочно, чтобы меня позлить, я и Джеймса просил ему сказать, что не надо так делать, и сам говорил, бесполезно! - Он безнадёжно махнул рукой и предложил мне ловко составленный коктейль.
- И?!
- Видите ли, мы тут с ним заключили пари – за каждый неудачный бросок я ему плачу три пенса. Целых три пенса, между прочим, вот он и пытается разными способами спровоцировать меня, чтобы выудить побольше денег.
- Ну и как?
- Ловок шельма, скоро целый фунт будет, правда три подноса уже пришлось сменить.
Вот они их нравы, их развлечения. Как они до этого дошли? Но это я Гливсу не сказал, это я ему подумал…
Коктейль был хорош, видно, что его составлял мастер, я всё старался понять, из каких ингредиентов он составлен, но вовремя понял, что моих знаний в этом вопросе явно недостаточно и отдался наслаждению напитком.
- Ну, так мы договорились? Сегодня вечером, попозже, чтобы у нас было время подготовиться, а у вас отдохнуть, и не беспокойтесь, народу будет полно, для нас это такое событие. - Он явно не хотел, чтобы я отказался.
- Да-да, конечно, я буду. - Я понял, что сопротивление здесь бессмысленно, да и возможность познакомиться со сливками местного общества, местного истеблишмента, говоря высоким стилем, мне показалась полезной.
Между тем Гливс продолжал, что карточку-приглашение пришлёт Джеймс. То есть всё будет честь по чести, что приёмы у них бывают поздно, жара, знаете ли, да и мухи. Он позвонил, снова появился Джеймс. Гливс, при мне, сказал, чтобы тот подготовил и отправил приглашения, как обычно на «бокал шампанского», а в холле вывесил объявление для постояльцев пансионата, с обязательным указанием, что будет оркестр. Я понял, что это удобный момент, чтобы откланяться, и вышел из кабинета.
Доббс ждал меня в холле, потягивая виски со льдом, я рассказал ему о результатах переговоров, о приёме и прочем, и попросил его обязательно быть вместе с супругой. Никаких возражений не последовало, обязательно будут, это интересно, что в жизни так мало событий. В Форту работа идёт, все готовятся к смотру. На этом мы расстались, и я поднялся к себе в номер.
Не стану сейчас описывать убранство номера, всё как всегда: мебель, цветы в вазах, необычным было лишь новомодное американское изобретение – холодильник, о нём я читал, но видеть их до сих пор не доводилось, кстати, очень удобная штука. У одной из стен был устроен отделанный мрамором камин, скорее декоративный, чем настоящий, но этот ностальгический жест мне понравился. Я подошёл к окнам. Окна были устроены на французский манер, в пол, снаружи установлены французские же, или, если дорогому читателю не нравится частое упоминание французских слов, средиземноморские ставни, внутри повешены двойные плотные шторы, прикрытые тюлью. Та-а-к, понятно, здесь бывает жарковато. Я уже присел на пуфик, чтобы сбросить туфли и поскорее броситься в кровать, даже не приняв душ, да, простят меня мои дорогие читательницы, как тут дикая мысль пронзила мне голову.