-Да то, что хрен редьки не слаще, - сказал Раэ́, все так же не сводя глаз с могучей статуи. Он ловил себя на том, что правильно было бы смолчать, но у него был тот момент слабости, когда он разговаривался с ведьмой и ничего с собой не мог поделать. Он устал, устал сдерживаться.
«В такую пору я просто хочу, чтобы она была доброй, но она вовсе не добрая», - говорил себе Раэ…. и не сдерживался.
-Магия – великая сила, - сказала Му́рчин, - просто ее надо правильно и разумно использовать – только и всего… ну, чего мотаешь головой?
-Я хочу мир без магии.
-Ну-у-у… ишь чего захотел! – глаза Мурчин аж вспыхнули, но непонятным для Раэ огнем, - Магия есть в этом мире, и никуда ты от нее не денешься…
-Можно деться, - сказал Раэ, - в Авадане, где каждую пойманную ведьму ждет суд… если всех переловить…
-Народятся новые, - пропела Мурчин.
-И встанут новые ведьмобойцы.
-О безумное Семикняжие! И когда ты будешь хотя бы таким, как Со́гди Барт…
-Так иди и с Согди Бартом и милуйся.
-Тфу! Вот уж нашел, кого предлагать!
-А ты нашла – что́́ предлагать! Я же тебе сказал, чего я больше всего хочу…
-Мир без магии, - сказала Мурчин, - что ж, теперь я понимаю, ой как понимаю, почему я полюбила тебя!
-Вот не надо этого говорить!
-Дело в том, что я тоже хочу мир без магии. Только в отличие от тебя я более реально гляжу на вещи. Этот мир не переделаешь. Никому это не под силу. Будут колдуны. Будут простецы. Будут сильные колдуны, чье место наверху, на вершине этого проклятого мира, и те, кто послабей. И простецы, которым место в самом низу. Если оно вообще есть.
-Глупый порядок, - отрезал Раэ.
-Согласна, - выдала Мурчин, и удовлетворенно улыбнулась: в кои-то веки Раэ не смог скрыть своего удивления и посмотрел прямо ей в глаза.
-Да, я согласна, это очень глупый порядок. Но глупец и тот, кто пытается его изменить. Я думаю, надо покинуть этот неправильный мир со всеми его дрязгами и предоставить самому себе. Я думаю, рано или поздно ты поймешь, что единственный выход – перебраться на землю Айле под звездой Майяр. В моих видениях магии там не было…
«Да может, там нет не только магии», - подумалось Раэ, но вслух он все-таки не решился это сказать. Кой-какие границы у него все же остались.
-Рано или поздно мы будем жить в этом мире, - сказала Мурчин, хлопнув Раэ по колену, и резко встала, - ну что, тебе надо спать. Эта выдра Лиота кое -в чем права: у тебя чудовищные круги под глазами. Я понимаю: тебе туго пришлось. Вот что: ложись спать. Вообще непонятно, почему ты встал. Надо бы тебе дать успокоительных капель…
-Нет-нет, я чувствую, что меня и так рубит, - поспешно сказал Раэ, не желая глотать неизвестное зелье с неизвестным магическим воздействием, - я так встал… сейчас засну без задних ног.
-Тем лучше, - сказала ведьма, - а мне придется оставить тебя одного. Иначе как Пе́йто подошлют к тебе своего человека? Сейчас наряжусь и потащусь с Согди смотреть красоты башни. Вот делать мне больше нечего… С удовольствием полежала бы и почитала побольше о магии порталов… Я уж постараюсь тебя здесь всегда оставлять одного под утро… так, чтобы они привыкли, что ты один…
Раэ улегся назад в постель, где устроились среди волн простыней альвы, и тотчас заметил, что их опять шестеро. На этот раз на Ониксе не было никакого послания. Это означало, что появившийся альв-разведчик уже сам по себе весточка, которую Раэ следовало правильно разгадать…
И охотник уже из алькова следил, как Мурчин сама, без помощи сильфов и назойливых слуг, принялась наряжаться и заплетаться, щелчком наслала на себя теплый сквозняк, чтобы высушить волосы, высушить высушила, но расчесать без помощи сильфов и слуг не смогла, и ловко уложила в непрозрачную сетку так, чтобы не было видно, что они все скатались в один серый ком, и водрузила на голову поверх сетки кокетливый чепец. Затем долго, что-то мурлыча себе под нос, выбирала между двумя одинаковыми платьями, которые она вынула из своего крохотного кошелька и увеличила. Ну правильно – они же были разных оттенков белого. Затем увлеченно и с удовольствием выбирала пояс и даже, забывшись, что Раэ надо спать, спросила у него:
-Как ты думаешь, какие мне нужно шнурки и поясок – вердепомовые или вайдовые?
-Я в темноте все равно не вижу, - сказал Раэ.
-Тфу, как с тобой неудобно! Как мне надоела твоя ночная слепота! Ну ты хоть мысленно представить себе можешь – какие?
-Ага! Сейчас возьму, мозги себе сломаю и представлю себе вердепомовый цвет!
-Ну тебя… аделайдовые возьму…
-Возьми шмакодявочные. Они прекрасно подойдут к твоим дыркам на чулках! – Раэ не мог не поддеть ведьму, за которой уже заметил, как она не любит, когда кто-то напоминает ей о том, что она частенько прячет под подолами платьев нештопанные чулки. Виду не подает, а все-таки ей ой как не нравится, что кто-то за ней это заметил. Должно быть, она была рада , что кормчий Энке Ээду унес с собой в могилу сведения о том, какие уродские шлепанцы и чулки похитили у нее мавки.
-Ой, сострил, ха-ха-ха! Новый цвет изобрел!
И ведьма принялась шустро шнуровать рукава и швы платья, так быстро, что подтвердила обычную остроту из Авадана, что женщина дольше выбирает себе шнурки, чем шнуруется. И это она делала когтистыми ручками, без помощи магии. Что ж, Раэ вынужден был отдать ей должное, ведь это единственное, должно быть, занятие, если не считать плетения тесьмы, при котором Мурчин не применяла магию.
-И чулки у меня будут целые! – сказала Мурчин, - они у меня вообще всегда целые… за исключением опасных для жизни случаев…
-Ага, - насмешливо сказал Раэ, удивленный тому, что Мурчин заговорила с ним некоторое время спустя, когда, казалось, она должна была пропустить подколку о чулках мимо ушей.
-И вообще, ты что – девчонка, чтобы замечать такое? – рассердилась Мурчин.
Раэ хмыкнул в край простыни. В Цитадели придавали большое значение внешнему виду даже исподнего. Бывали дождливые вечера, когда приходилось все время посвящать штопке, штопке, штопке этого проклятого льняного белья, которое так на тебе и горело. Так что волей-неволей он подмечал то, за что, может, глаз того, кто никогда не чинил одежду, и не зацепится.
Ведьма напоказ вытащила ажурные чулки, блеснувшие вшитыми в них кружевными нитями, и… резко отвернулась от Раэ, чтобы их натянуть так, чтобы тот не заметил. И этот жест внезапно объяснил Раэ все. Все – и слишком доходчиво: ведьма Мурчин на самом деле была… стыдлива! И это то, что она на самом деле скрывала за насмешками, шутками, беготней напоказ в одном нижнем платье… да-да, Раэ и раньше не замечал, что ведьма старалась никогда не поднимать подола платья… да вообще-то он никогда за ней не замечал, чтобы она его приподнимала, даже в таких случаях, когда женщине вообще-то допустимо это сделать, чтобы не рисковать на него наступить.
Когда Мурчин покинула покои, у Раэ осталась возможность осмыслить то, что произошло, когда он выбрался из бассейна и ушел в альков, а ведьма последовала за ним… Будь Мурчин столь же свободна в нравах, как пыталась представить, ей ничего не стоило в тот миг прильнуть к нему. Но она этого не сделала. О да, она игралась с Раэ, и не раз, но до определенной черты, за которую она не решалась заходить. Ему вдруг вспомнилась бесцеремонная поза дамы Лиоты, которая даже не удосужилась тогда хоть лечь как-то красиво… Да! Мурчин и в самом деле была стыдлива. И Раэ не догадался бы, не прояви при нем дама Лиота перед этим откровенного бесстыдства…
Его размышления внезапно прервал мыльный плеск в купальне. А затем в тишине послышался стук отъезжаемой в сторону панели…
Продолжение следует. Ведьма и охотник.Ведьмин лес. 155 глава.