Дом оказался именно таким, о каком я всегда мечтала - небольшой, но достаточно просторный и светлый. На первом этаже разместились гостиная, жилая комната поменьше, кухня-столовая и раздельный санузел. В мансарде обнаружились две комнаты, которые можно оборудовать под гостевые спальни, и широченный балкон, куда при желании без проблем втиснутся две двуспальные кровати, после чего останется ещё столько же места.
- Здесь планировалось что-то вроде зимнего сада, но семейная пара развелась до завершения строительства, недострой они продали, а новый владелец к цветам оказался равнодушен, - пояснил Власов, заметив моё удивление.
- Дом совершенно новый, - растерянно произнесла я, глядя с балкона на узкий дворик позади строения, где добросовестный продавец ухитрился идеально ровно раскатать выбранный из фундаментной траншеи грунт и крупный строительный мусор. - И кирпичный. Дорого, наверное, обошёлся?
Пафосные фразы из серии «пусть это тебя не волнует» - это не про Власова, он для такого слишком прямолинейный.
- Четыре с половиной миллиона, но в договоре указано меньше, - последовал честный ответ.
- Сколько?! - возмущённо переспросила я, чуть не подавившись слюной. - Да за такие деньжищи всё Лесное купить можно!
- Всё Лесное за вычетом пятого и одиннадцатого домов стоит на два миллиона дороже, и его уже выкупил Мирон, - огорошил меня очередной новостью отец моего будущего ребёнка.
- Опять? - не поверила я своим ушам. - И зачем ему эта земля теперь?
- Ты ему нравишься, - пожал плечами Власов с мягкой улыбкой. - У него сложный характер и коммерческое отношение к жизни, но так он проявляет заботу о твоих интересах.
Я бы присела, но было некуда.
- Он даже не уверен точно, что я жива, - напомнила я Анатолию Павловичу. - Или вы ему сказали?
- Нет, не сказал. Мы сейчас редко общаемся и исключительно по вопросам бизнеса.
- Какого бизнеса? - не поняла я.
- У меня своё дело, которое приносит неплохой доход, и мы с Карпуниным партнёры, - объяснил Власов невозмутимо. - Нужны подробности?
- Нет, - качнула я головой. - Нужен тортик, чтобы переварить новости этого дня без стресса.
Но новости на этом не закончились. Я слишком многое пропустила, пока пряталась в лесном царстве от мира живых. Власов предложил заночевать в гостинице, чтобы мы могли в комфортных условиях поговорить без любопытных посторонних ушей, и пообещал купить мне столько тортиков, сколько я способна съесть без вреда для себя и ребёнка. Я согласилась после того, как убедила его, что в список необходимых покупок непременно нужно включить ведёрко шоколадного мороженого. А что? Во-первых, мороженое можно растопить, и тогда после него не будет болеть горло. А во-вторых, корзинка Белены на такие кулинарные изыски не способна, а просить любимое лакомство у Петра Семёновича мне совесть не позволяла - я и так у него на шее в последнее время сидела бессовестно вместе со всем своим сказочным зоопарком.
Администратор в гостинице была в шоке, когда Власов ввалился туда, навьюченный пакетами с вкусняшками, и с деловым видом потребовал двухместный номер с холодильником и электрическим чайником. Ну да. Если бы он ещё и чай по две порции весь вечер из ресторана заказывал, было бы вообще странно. Девушка и так вежливо поинтересовалась, не ждёт ли постоялец гостей, поскольку по правилам заведения такие визиты разрешены только до десяти часов вечера.
- Нет, я один буду, - не моргнув глазом соврал Анатолий Павлович.
Забавно получилось. Я-то за мороком, меня не видит никто, а он постоянно пытался меня вперёд пропустить - из вежливости. Пока добирались до номера, я едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться, потому что звук голоса такие мороки не скрывают, а тратить время на создание более сложного заклятия не хотелось. Власов сам виноват - гостиница была его идеей. Могли ведь просто включить в моём новеньком доме новенький котёл, чтобы было тепло, и купить надувной матрас. Мне не нужен комфорт, я и на голом полу превосходно могу спать, если больше негде, но посвящать несведущего человека в такие детали нужно постепенно. Хочется ему обо мне заботиться - пусть, я не против.
А интересных для меня новостей и правда оказалось много. Во-первых, агентство Немигайлова действительно было признано банкротом, но уже после того, как его владелец и половина сотрудников пошли под суд за мошенничество и по нескольким другим неприятным статьям. Как я и подозревала, одиноких пенсионеров, подписавших договор ренты, потом очень быстро «разводили» на генеральную доверенность, переселяли в дешёвые пансионаты, а их дома и квартиры оперативно продавались. Никто из стариков не жаловался, потому что их запугивали. Мой бывший коллега Костик предоставил следствию настолько неоспоримые и объёмные доказательства всего этого беспредела, что с ноги Немигайлова даже гипс снять не успели до того, как он оказался на скамье подсудимых. Костя тоже получил срок, но условный и даже без штрафа - ему сделали скидку за чистосердечное признание, содействие правоохранительным органам и тот факт, что личной выгоды от противозаконных действий парень не имел. Он просто карьерист, бессовестно переступающий через сломанные им же человеческие судьбы. Грязную работу выполнял за зарплату с премиями и исключительно по поручениям руководства. К тому же, Константин выдал полиции коммерческую тайну о сделках Немигайлова с Артуром Карпуниным, что стало весьма ценной ниточкой для заинтересованных следователей. Проще говоря, скользкий Костя выкрутился и из этих неприятных обстоятельств, хотя не без последствий - дело получилось громкое, и теперь ему очень сложно найти приличную работу.
Артур Карпунин тоже выкрутился, но не везде - с должности в областной администрации ему всё-таки предложили уволиться «по собственному желанию». Желания такого Артур Олегович не имел, поэтому растерял половину ценных связей, пока пытался удержаться за своё кресло. В итоге он всё равно уволился, но уже со скандалом, в связи с чем лишился большей части оставшейся половины знакомств. Прежние друзья не хотели иметь с ним ничего общего, поскольку этот человек полностью утратил свою значимость. Так часто бывает - ты нужен до тех пор, пока с тебя можно что-то взять. После увольнения взять с Артура было уже нечего, и он начал активно тянуть за последние рычаги, способные помочь ему реализовать проект собственного маленького королевства в границах урочища Лесное. Тот пузатый дядька, которого Карпунин привозил в деревню, был крупным инвестором, зацикленным на экологичных проектах. Увы, одержимость Артура целебными источниками уже давно перешла все границы нормальности и превратилась в манию, от которой он не смог отказаться даже после того, как стало доподлинно известно, что волшебной живой воды в болотах возле Лесного нет. Если бы я не напугала бедолагу до полусмерти и тем самым не сломала его неустойчивую психику окончательно, инвестор вложился бы в этот проект. Он заинтересовался и даже начал просчитывать какие-то там сметы и риски, но Мирон очень своевременно ввязался в волокиту с переводом местных лесов в статус заказника. Это долгий процесс, но предварительно решение по нему уже положительное, поэтому ни о каких проектах, коттеджных посёлках и гостиницах даже речи быть не может. Сейчас автор проекта и вовсе находится на лечении в психоневрологическом диспансере, а его младший брат по завышенной цене выкупил обратно всё то, что недавно продал, чтобы никто больше не тянул свои загребущие руки к Лесному.
Мирон женился, но это я и без Власова знала. Анатолия Павловича выпустили из СИЗО за неделю до свадьбы, сняв все обвинения. Он разочаровался в Мироне, но всё же принял приглашение на торжество, поскольку считал единственную ошибку подопечного простительной. Свадьба его тоже разочаровала - пафос, дорогие наряды и напитки, фальшивые улыбки, пошлые тосты, сплетни… Никакого веселья и искренности. Алиса Игоревна перебрала шампанского и сочла необходимым развлечь гостей рассказом о том, как она героически спасала своего будущего, а теперь уже и нынешнего мужа из лап чокнутой лесной замухрышки, возомнившей себя ведьмой. Мирон попытался её урезонить и обратить всё в шутку, но его новоиспечённая супруга вошла в раж и начала смеяться, угрожая отвести муженька к экстрасенсам, чтобы те посмотрели, нет ли на нём после этих приключений приворота или какой-нибудь порчи. Они поссорились, праздник закончился, гости разошлись. А Власов остался. Он хотел попросить Мирона, чтобы тот как-то повлиял на свою несдержанную на язык жену, но не успел - Карпунин предложил ему должность телохранителя Алисы, поскольку склонность этой дамы к злоупотреблению спиртным могла плохо сказаться на ней же.
У Анатолия Павловича не было причин цепляться за Мирона и наёмные должности. Он работал на Олега Карпунина, а потом и на его младшего сына последние тридцать лет. Зарабатывал хорошо, жил один, тратить сбережения было не на кого, поэтому пятнадцать лет назад Власов пустил всё в собственный бизнес. Ему нравился Мирон и не нравилось заниматься рутиной - так и вышло, что при наличии своей доходной фирмы Анатолий Павлович продолжал работать у Карпунина. Бизнесом управлял исполнительный директор, да и чем там управлять, если речь идёт о магазине бытовой техники и электроники? Качество товаров, имидж компании, своевременные закупки и хорошая аналитика, надёжные партнёры и обученный персонал - при наличии опыта в этом нет ничего сложного. Доходы Власова, конечно, не шли ни в какое сравнение с прибылями Карпунинской империи, но если он вот так вот запросто мог себе позволить покупку в качестве подарка дома за четыре с половиной миллиона, то на кой, простите, чёрт ему сдалась должность личного телохранителя самовлюблённой, избалованной и истеричной Алисы Игоревны?
- Пётр Семёнович, который живёт в Лесном, приходится ей родным дедом, - зачем-то ляпнула я, доедая растаявшее мороженое.
- Я знаю, - кивнул Власов. - И она тоже об этом знает, причём давно.
- Супер, - вздохнула я, облизала ложечку и отложила её в сторону. - Значит, я всё-таки была права, когда предполагала, что эта фифа не захочет иметь со стариком ничего общего. Он пятнадцать лет колонии незаслуженно отмотал по вине деда Карпунина, но от родного человека Алиса Игоревна нос воротит, а за Мирона вышла замуж, потому что у него много денег. М-да… «Прогнило что-то в королевстве Датском…» Мне такого отношения к жизни точно не понять.
Но в шкафу моей семьи тоже имелись некрасивые скелеты странных взаимоотношений. Оказывается, Власов в последнее время регулярно наводил справки о том, как продвигаются мои поиски. Меня уже давно перестали искать, это понятно, но даже сотрудники полиции сочли непонятным отношение родственников к моей вероятной гибели. Они не захотели приехать за моими личными вещами, потому что им некогда, но при этом спросили, о каких именно вещах идёт речь, сколько может стоить моя раздолбанная «десятка» красивого василькового цвета, и куда им нужно будет обратиться, когда можно будет признать меня уже не без вести пропавшей, а умершей. И главное - к какому нотариусу обращаться насчёт наследства. Какое наследство, ёлки-палки? Спасибо бы сказали, что Карпунин успел мои кредиты погасить. Они, кстати, ещё не закрыты, там на просроченный последний платёж нехилая пеня капает.
- А если я так и не воскресну, они тот дом, который вы купили, приберут к рукам, - скривилась я безрадостно, подведя собеседника к вопросу, который он явно хотел задать, но из осторожности помалкивал.
- Ты хочешь и дальше жить утопленницей-невидимкой? - усмехнулся Власов невесело. - А ребёнок как же?
- А вы и правда считаете меня настолько безответственной эгоисткой? - на всякий случай уточнила я. - У меня есть ещё почти пять месяцев, которые можно держаться подальше от всего этого официоза и бюрократии. Я не дура, Анатолий Павлович, просто… Как бы вам это получше объяснить… Надоело мне всё, понимаете? Если я вернусь сейчас, меня ведь задёргают, а я этого не хочу. С ребёнком нормально всё, со мной тоже. Все эти скрининги, родовые сертификаты и прочую обязаловку пусть они засунут себе… Не выгонят же меня из роддома, если я туда со схватками приеду, но без бумаг?
- Объяснять исчезновение всё равно придётся, - осторожно заметил он.
- Да знаю я. Я уже всё продумала. И у меня в запасе есть парочка мороков, которыми любого человека можно убедить в чём угодно. Не волнуйтесь, рожать вашего сына в мартовском сугробе где-нибудь в лесу я не намерена.
- Хорошо, я всё понял, - примирительно улыбнулся Власов и принёс мне тортик, поскольку заметил, что эта тема меня огорчила.
- А что не так с одиннадцатым домом? - нашла я безопасный объект для обсуждения. - Там же по срокам наследники уже должны были вступить в наследство.
- Там ещё одна наследница объявилась, - сообщил Анатолий Павлович. - Скандальная особа, очень сильно обиженная на родственников. В сроки она обратиться к нотариусу успела, так что собственников теперь трое, но свою долю эта мадам продавать категорически отказывается.
- Нафига ей треть дома в глуши, где нет ничего, кроме комаров и ёлок? - непонимающе уставилась я на него.
- А она из принципа упирается, дело не в доме, - усмехнулся Власов. - Ей о смерти матери не сообщили даже, вот и обиделась. Мирон уж как только не пытался подход к ней найти, но пока у него получается выкупить только две трети имущества. Все обязательства, естественно, утратили силу, потому что продавцы его фактически обманули. Неустойку они платить не хотят, задаток не возвращают, а у мужика этого по алиментам вообще такие долги, что того и гляди арест на имущество схлопочет. Они и продать-то дом хотели по-быстрому, чтобы с долгами этими рассчитаться.
- Ужас, - подытожила я, пытаясь сковырнуть с бисквита на ложку непокорную кремовую розочку.
Так мы и болтали беззаботно обо всём подряд, пока не пришло время обсудить самое важное и сложное.
- Анатолий Павлович, как вы себе представляете наши дальнейшие отношения? - прямо спросила я и досадливо поморщилась, потому что джем внутри тортика оказался кисловатым.
Власов понял эту мою гримасу неправильно.
- Эля, я же сказал, что не буду навязываться, - ещё раз на полном серьёзе повторил он то, что уже говорил раньше. - Мои желания могут не совпадать с твоими, и это нормально. Для меня просто важно, чтобы ты и ребёнок ни в чём не нуждались. Я купил дом не для того, чтобы жить там с тобой, а для тебя. У тебя ведь ничего нет. Совсем ничего. Твоя ручная ведьма очень красочно расписывала, как вы прятались по чужим пустующим домам, пока последний из обитателей деревни не приютил всю вашу развесёлую компанию. Во-первых, это неудобно. Вас слишком много для его двухкомнатной хибары. Во-вторых, там даже помыться нормально негде. О том, что мыться ты тайком бегаешь в закрытый одиннадцатый дом, я тоже знаю. Это не дело. О личном пространстве я вообще молчу, его там даже в лесу нет.
- Зато там есть тишина и покой, - скисла я. - Понятно. О чувствах, значит, речь не идёт.
Власов завис. Сел в кресло, уставился на меня непонимающе, а когда я совершенно непрезентабельно хлюпнула носом и смахнула рукой набежавшие на глаза слёзы, он и вовсе растерялся.
- Эль, что не так? - последовал вполне резонный вопрос. - Я уважаю твоё желание оставаться человеком-невидимкой. Не лезу тебе в душу, не навязываю своё общество. Ценность независимости мне прекрасно известна, поэтому…
- Дурак ты, Власов, - отозвалась я и расплакалась.
Гормоны - штука такая. Настроение меняется по пять раз в час, и никакое самовнушение из разряда «я сильная, я храбрая, всё будет хорошо» не помогает. В этот раз Власов сориентировался в ситуации правильно. Он подсел ко мне, отобрал тортик и ложку, обнял меня за плечи, положил мою голову себе на грудь и предложил:
- Просто скажи, чего ты хочешь. Я ведь мысли читать не умею.
- Нормальности, - проныла я и начала оглашать полный список своих желаний, в который входили любовь, взаимопонимание, щенок немецкой овчарки, арбуз и много чего ещё.
Последним пунктом в этом длинном списке значилась острая вермишель быстрого приготовления, потому что вредная Белена запрещала мне питаться этой «гадостью». Видимо, она была права, поскольку нашему с Власовым сыну это моё желание тоже пришлось не по душе. Он толкнулся. Впервые. Я испугалась, резко прижала руку к животу и выпучила глаза.
- Он толкается!
- А не рановато? - настороженно нахмурился Власов.
- Вроде нет, но ощущения такие странные…
И снова моё настроение сделало крутой поворот, вернув меня в положительное расположение духа. Мой ребёнок толкается! Обалдеть! Я до этого с трудом представляла себя в роли матери, а теперь поняла, что на самом деле очень этого хочу. Не потому, что мой ребёнок обязательно и безоговорочно будет меня любить, а просто потому, что он будет.
Кроватей в гостиничном номере было две - удобные полуторки, на которых вполне можно было разместиться вдвоём. Я не захотела спать одна. Мне хотелось, чтобы Власов был рядом - просто спал, положив руку на мой живот и просыпался, почувствовав движение под своей ладонью. Он не только просыпался, но ещё и улыбался, что было особенно приятно. А я заснула поздно, потому что обдумывала переезд в свой новенький, не обжитый пока ещё дом. Нефёда заберу с собой - это даже не обсуждается. Белена останется в Лесном - она не может находиться далеко от источника волшебной силы, поэтому вариантов нет. Никадим не захочет покинуть Семёныча, потому что они подружились и задумали до зимы отремонтировать старый сарай. Фрося… Кикиморы не привязываются к людям, им всё равно, где жить. Пусть живёт в сарае, где есть конь, раз ей так нравится. А я буду их всех часто навещать. И лес буду навещать. Это ведь мой лес. Неважно, насколько далеко от него я нахожусь, я к нему уже всей душой привязалась. А потом, уже после моего благополучного возвращения в мир живых, можно будет выкупить у Карпунина один участок и построить там дачу. Дикая жизнь - это здорово, конечно, но новорожденному ребёнку в таких дебрях делать нечего. Мухино совсем рядом, доехать до Лесного можно меньше, чем за полчаса. Всё правильно. Так и должно быть. Я ведь не только о себе теперь думать должна. У меня есть сын. Он ещё не родился, но уже есть. И он даже толкается. Никогда бы не подумала, что такая банальная физиологическая штука может заставить женщину начать переоценку ценностей и усомниться в правильности решений, которые раньше казались верными.
Оглавление: