Мое малиновое лето с поцелуями. Часть 12. Рассказ
Все части рассказа здесь
На этот раз я решила поступить умнее - попросила у Эда лодку, а на его настырные расспросы ответила просто, что мне очень нужно в соседнюю деревню. Зачем - уточнять не стала, вряд ли кому-то ещё, кроме меня, нужно знать цель моей поездки.
Но Эд решил, что на тот берег доставит меня сам - остерегается, не за лодку, за меня, конечно. Вдруг не смогу с ней справится и хлипкая лодчонка перевернётся?
-Может, мне с тобой пойти? - спросил он, когда мы высадились на противоположном берегу - или, может, здесь подождать?
-Не надо, Эдик - улыбаюсь ему, чмокаю в щёку - я очень тебе признательна, но сколько времени пробуду здесь - пока не знаю.
-Ох, не нравится мне всё это - вздыхает он - Гришка хоть знает, где ты?
-Не стоит его волновать - он только отлежал в больнице, и ему сейчас абсолютно противопоказаны всякие стрессы.
-У меня плохое предчувствие - заявляет он.
-Ну что ты, Эдик, как бабка старая - с предчувствиями - смеюсь я - всё нормально. Я иду в деревню для встречи со знакомой, так что прекрати волноваться.
Я оставляю его с его недоумением и подозрениями на берегу, а сама быстро лечу к деревне - чем раньше я окажусь у Людмилы, тем лучше.
Они уже ждут меня во дворе, Егор, как всегда, сидит на крылечке и рисует, высунув от усердия язык, Людмила развешивает выстиранное бельё, нетерпеливо поглядывая за калитку.
-Ангел! - улыбается Егор - я хотел увидеть тебя ещё раз, потому согласился нарисовать портрет и проводить туда, к домику.
Я здороваюсь с ними, целую Людмилу, которая заявляет мне:
-Боюсь, Аксинья, тебе это не понравится.
Егор подаёт мне портрет. Они у него получаются не хуже, чем просто рисунки. Каждая чёрточка, каждая морщинка выведены карандашом, на лице то же самое выражение, которое застал Егор, когда видел этого человека.
Конечно, мне это не нравится. Ведь это совсем не то, что я ожидала увидеть. Вернее, это не тот человек, о котором я думала всё это время. Понимая это, я опускаюсь на ступеньку рядом с Егором, на моём лице настолько явно видно разочарование, что они оба смотрят на меня с жалостью и ожиданием - что я буду делать со всем этим.
А я вдруг вспоминаю нашу вчерашнюю встречу, и мне на ум приходит мысль о том, что этот человек может попытаться убрать все следы и перезахоронить останки Гришиной матери и Сашки. Вечером навряд ли он стал это делать - во-первых, было уже поздно, во-вторых, я дала понять, что пока не знаю, что это за дом и где он находится.
-Егор! - говорю парнишке - веди меня к домику, прямо сейчас, прошу тебя.
-Подожди! - это уже Людмила - я с вами, вдруг помощь будет нужна!
-Нет-нет - говорю ей - оставайся здесь. Ещё не хватало подвергать тебя опасности. Подумай о брате.
Энтузиазм в её глазах меркнет - я права, она любит Егора, а потому не должна в это вмешиваться. Когда он покажет мне дом и захоронение, его я тоже отправлю домой. Это только моя история, и раз я всё это начала - я это обязательно закончу. Сама. Не рискуя ничьими жизнями.
Мы с Егором, взявшись за руки, бежим в сторону озера. Бегает он очень быстро, но и я тоже достаточно развита физически, потому скорость мы только прибавляем. Минуем кедр с огромным дуплом, не сговариваясь, останавливаемся, заглядываем туда почти одновременно, желая убедиться, что свёрток на месте. Я сую руку в дупло и касаюсь прохладного полиэтилена. Свёрток здесь и это хорошо - потом я обязательно отдам Грише вещи его матери.
После кедра мы углубляемся в лес, огибая озеро и оставляя его позади себя. Лес здесь густой - действительно чаща непролазная с разного рода кустами и деревьями, лес смешанный, на нашем пути встречаются и ели, и кедры, и берёзы, и ольха. В любое другое время я бы с удовольствием здесь побродила, но не сейчас.
Я останавливаюсь, запыхавшись, спрашиваю Егора:
-Ты уверен, что мы правильно идём? Тропинки нет.
-Конечно, правильно - обижается он - тропинка позже будет.
У меня в кармане пластиковая бутылка с водой, пью сама, даю попить ему, остатки выливаю себе на голову - жарко, от бега бросает в пот, кругом жужжат насекомые. Мы решаем некоторое время просто идти, не бежать, но, когда передышка помогает восстановить дыхание, бежим дальше.
Вскоре мы уже двигаемся по тропинке, и я понимаю, что домик близко.
Это действительно так - кусты вдруг расступаются и перед нами открывается тот же вид, что изображён на рисунке Егора. Ныряю в ближайшие кусты, вдруг этот, с портрета Егора, в домике, тяну за собой парня. Мы пристально вглядываемся в дом, окна его заколочены, но доска, которая держала дверь, оторвана и болтается на одном гвозде. Значит, он здесь. Или был здесь.
-Сиди тут! - наказываю Егору - не вздумай идти за мной, слышишь?
Он смотрит на домик испуганными глазами, и я говорю ему:
-А лучше скажи мне, как пройти к моgилам и беги домой.
Я не могу держать его здесь - эта местность и всё, что с ней связано, вызывает у него очень неприятные воспоминания. Он мычит что-то про себя и пытается мне возражать, потом говорит твёрдо:
-Я не пойду. Покажу тебе холмики, потом уйду, а сейчас подожду тебя...
Смотрю на него с досадой - мне жалко подвергать его повторно этим воспоминаниям, но он не хочет уходить, ему важно помочь мне. Ещё раз наказываю ему сидеть тихо и не показываться, и начинаю двигаться к домику.
Дверь у него приоткрыта, осторожно заглядываю внутрь - пусто. Вхожу. Обстановка та же самая, что и на рисунке Егора, а я сейчас, наверняка, стою на месте уbийцы. Не хватает только ружья, а так - словно любовники и не уходили отсюда, только на кровати отсутствует постельное бельё. Посреди комнаты высится кучка из веток и поленьев, и я понимаю, что задумал этот человек - сейчас он выкопает останки, перезахоронит их, или принесёт в этот дом, и подожжёт его - и тогда огонь убьёт все следы его преступления до конца.
Выхожу из домика, также, с опаской оглядываясь, ныряю в кусты и добираюсь до Егора.
-Далеко отсюда холмики? - спрашиваю его.
Он мотает головой и хочет побежать, но я останавливаю и говорю:
-Мы должны быть осторожны, поэтому идём тихонько, иначе наделаем шума.
Через двадцать минут, сойдя с тропинки и опять углубившись в чащу, мы добираемся до места, которое нарисовал Егор - места с двумя безымянными холмами. Около холмов видим его - он сосредоточенно тыкает лопатой слежавшуюся землю, кряхтя и то и дело останавливаясь для передышки. Его грузная фигура двигается медленно, хотя он старается торопиться. Ничего не выходит - восемь лет назад у него наверняка всё получалось быстрее.
-Это он? - спрашиваю шёпотом у своего спутника. По реакции парня понимаю, что он его узнал - он смотрит на него со страхом в глазах, нет, даже с ужасом - иди - говорю ему - тебе пора. Здесь я сама справлюсь.
Он некоторое время смотрит на меня с сомнением, что-то мычит опять про себя, потом бормочет что-то вроде: "Да покарает ангел мечом своим всех грешников..." и убегает, оставив меня одну.
Я смотрю в спину Егору, потом опять на того, кто старается скрыть совершённое несколько лет назад - он по-прежнему копошится около холмиков с лопатой. Осторожно выхожу из-за кустов, приближаюсь к нему и говорю громко:
-И что вы собираетесь с этим делать? Перезахоронить или сжечь вместе с домиком?
Он вздрагивает, не ожидая моего появления, резко поворачивается ко мне, хватает ружьё, которое лежит недалеко от него на земле, и направляет на меня. Это то самое ружьё, которым он...
-Вы меня так же убьёtе, как и их? - показываю на моgилки.
-Я не хотел этого - хрипло говорит отец Андрея-бармена - послушай, девочка, давай так договоримся - я доделаю своё дело, перепрячу тела, сожгу этот чёртов дом, а ты никому ничего не скажешь. Тогда я ничего не сделаю тебе...
Я смотрю на него и понимаю, что он в таком состоянии, как сейчас - состоянии запуганного, затравленного зверя - может запросто пустить мне пулю в лоб. Я представляю, как этот маленький шмель вылетает из его ружья и устремляется к моей голове, разрывает черепную коробку, пронзает мозг, и моё тело, обмякшее и безвольное, падает на землю... Я не знаю, что мне предпринять - глаза того, кто стоит напротив меня, абсолютно безумны, а времени для каких-либо действий у меня остаётся всё меньше и меньше.
-Что здесь происходит? - внезапно раздаётся резкий голос за моей спиной, и передо мной, закрывая своими телами, вырастают Гриша и Андрей-бармен.
-Сынок - бормочет мужчина с ружьём - сынок... Ты как здесь...Отойди от неё, ради Христа...
-Нет - твёрдо говорит Андрей - сначала мы хотим знать, что тут произошло.
Он идёт прямо к отцу, продолжая закрывать меня собой, и этот путь кажется мне самым длинным. Отец смотрит на него каким-то заворожённым взглядом, а потом легко отдаёт оружие сыну. Гриша приближается к наполовину разрытому холмику и поворачивается к Андрею:
-Андрюха, смотри, это могилы. Чьи они? - спрашивает он у отца Андрея.
Тот молчит. Тогда они оба смотрят на меня, и я понимаю, что молчать нет смысла:
-Гриша - говорю я, глотая противный сухой комок в горле - Гриша... Здесь, в одной из моgил, твоя мама, и...посторонний мужчина...
-Что? - Гриша смотрит на меня, как на сумасшедшую - что ты говоришь?
Я молча протягиваю им рисунки Егора. Они берут их, рассматривают, переглядываются, иногда бросая взгляд на отца Андрея.
-Аксинья - обращается Гриша ко мне - объясни ради Бога, что всё это значит.
Мне больно смотреть на его бледное, похудевшее после болезни, лицо, но обратный ход давать уже поздно, и я рассказываю всё, что знаю, с самого начала, с того момента, как я обнаружила в дупле кедра вещи его мамы.
Когда заканчиваю рассказ, из кустов вдруг появляются Людмила и Егор. Все смотрят на них вопросительно, Людмила здоровается с парнями и рассказывает им, какое отношение она имеет к Саше и к этой истории. Да, если бы не Егор с его рисунками! Мы бы так ничего и не узнали.
-Мы не могли сидеть дома - оправдывается Людмила - и решили идти тебе на помощь. Тем более, Егор сказал, что этот человек снова там.
Гриша не шевелится - он в состоянии стресса из-за всего услышанного.
-Этого не может быть - мотает головой - любовник у моей матери... Зачем? Почему? Отец так любил её.
-Пойдёмте в домик - предлагаю я - нам ещё нужно послушать отца Андрея.
Мы все вместе идём по направлению к домику, Андрей при этом ведёт своего отца под руку, словно боится, что он сбежит. Все молчат, думая о чём-то своём, а именно о своей роли в этом деле.
Мы заходим в домик и Андрей, видя обстановку, говорит отцу:
-Ты собирался уничтожить все следы? А останки? Тоже в костёр? Я надеюсь, ты понимаешь, насколько всё это ужасно и кощунственно? Как теперь жить с этим, отец?!
-Я не хотел! - вдруг кричит ему в ответ мужчина, у него страшные, выпученные глаза - я не хотел, понимаешь!
Вздрагивает Егор, зажимает уши руками, прошу Людмилу увести его, но он мотает головой и ни в какую не хочет уходить.
Мы все смотрим на отца Андрея и ждём объяснений.
-Я знал, что она изменяет ему. А Митька - мой самый лучший друг, и я очень переживал, что он что-то может сделать с собой, если узнает про измены Веры. С кем тогда останется Гришка, каково ему будет?
-Потому вы убили мою мать? - глухим голосом спрашивает его Гриша.
-Нет! - опять кричит отец Андрея - нет! Дослушай сначала... Я рыбачил как-то раз рано утром и видел в бинокль, как они прощались на том берегу, целовались и долго не могли расстаться. О том, что у них был когда-то роман, знал весь посёлок, потому они и предпочли прятаться. Я сразу понял, что Митька и не чует ничего, но решил, что рано или поздно он всё равно узнает. Тогда Митька на два дня уезжал в город, Верка Гриху у бабки оставит, а сама к нему, своему полюбовнику... Я очень переживал за Митьку - он ведь любил сильно свою жену. Женился на ней очень быстро, они тогда почему-то с этим Сашей расстались, и что это была за поспешная женитьба - так никто ничего и не знает. Есть предположение, что Верка грех свой прикрывала. Мол, Гриха сын Сашки, а не Митьки...
-Что? - произнёс Гриша, лицо его было белым, как полотно - что вы такое говорите?
-Что слышишь! - прикрикнул на него отец Андрея - когда эта парочка снова снюхалась, я решил, что доведут они Митьку до чего-нибудь недоброго - они могли сойтись жить и забрать с собой Гришку, и Митька бы остался ни с чем, а ведь он очень любил и Веру, и сына. Митька - мой друг, мы и в армии вместе, и здесь потом всё время вместе, и конечно, я к его жизни не равнодушен. А тут такое... Ну, припёр я свою к стенке, она мне и рассказала, где Верка с любовником встречается. Решил я их припугнуть, и проследил как-то раз за Веркой. Вот уж не думал, что за её мужиком-то пацанёнок этот следить будет - он кивнул на Егора.
Егор отшатнулся от него, но вид его уже не был столь напуганным - он смотрел на этого мужчину осуждающим и ставшим вдруг осмысленным, взглядом.
-А дальше? - спросил Гриша - что было дальше?
-Дальше? Дальше я зашёл в домик в самый разгар их любовной сцены - они как раз лежали в постели и миловались. Ну, испугались они конечно. Я начал стыдить Веру, говорить ей о том, как она так может с Митькой поступать. В руках у меня было ружьё, я, чтобы их припугнуть, направил его в их сторону, вот они и не дёргались. Верка, меня выслушав, попыталась возражать, что, мол, это их семейное дело, и они сами разберутся. На что я ответил, что я не дам ей над Митькой изгаляться. Она стала смеяться надо мной и говорить, что я, мол, не выстрелю, хотя видела, что у меня палец на курке лежал... А мужик её совсем застыл от страха... Я хотел было уже с ней нормально поговорить, всё обсудить, чтобы она Митьке боль не причиняла, но тут за окном что-то то ли хрустнуло, то ли треснуло, я вздрогнул, а мой палец автоматически нажал на курок. Я попал Вере точно в голову. Шансов там не было. Она умерла сразу.
Все застыли в ужасе, глядя на отца Андрея.
-А потом вы уничтожили и свидетеля - сказала я.
Он посмотрел на меня:
-Да! Да! Я не мог по другому! У меня семья, сын рос!
-У нас тоже была семья - глухо сказал Гриша.
Отец Андрея кинул на него взгляд:
-Я знаю! Но я не мог по другому! Меня бы посадили, кто бы поднимал Андрюху? А как бы пережила это моя жена? Она бы точно развелась со мной. Я собрал всю постель, завернул тела и на одеяле перетащил их к тому месту. Вырыл ямы и похоронил их. Всё было, как в тумане...
-Почему в дупле лежала только одежда Веры? - спросила я у него.
-Потому что в тот момент, когда я вошёл, она была уже в одном белье, а он ещё не успел раздеться - ответил отец Андрея - я закопал их, вернулся в домик, всё перемыл тут, благо, в шкафу нашёл целую флягу воды. Потом обнаружил, что сандалии этого мужика и одежда Веры остались в домике, и взял их с собой. Дошёл до кедра, и подумал, что это самое надёжное укрытие - никто не додумается лезть в дупло. Когда прятал одежду, то обнаружил, что потерял один Верин мокасин. Сандалии её любовника кинул в озеро подальше, так и думал, что если найдут, подумают, что утонул. Потом вернулся за Вериным мокасином, подумал, и тоже бросил его в воду...Дом я специально заколотил - он не охотничий, сюда редко кто приходит, решил, так будет надёжнее...
-Вы могли вызвать полицию - произнесла я - вы ведь не хотели их убивать и в Веру выстрелили случайно... С вашей репутацией и характеристиками отделались бы небольшим сроком или вовсе условным...
-Я испугался! - закричал отец Андрея - испугался, понимаешь! Что меня могут посадить, что будет с моей семьёй - женой, сыном! Я не мог допустить, чтобы меня посадили, не мог!
Мы замолчали и просто смотрели на него. Нам больше нечего было ему сказать. Я кинула взгляд на Гришу - он был по-прежнему бледным, только глаза его горели каким-то странным огнём. На миг я пожалела, что начала это, что сегодня узнала всю правду, что о ней узнали другие...
-Отец - Андрей подошёл к мужчине - ты... Ты должен пойти в полицию и во всём сознаться. Так надо и так правильно, пойми.
Он некоторое время молчал, опустив голову, потом часто закивал:
-Да-да, да. Хорошо, я понимаю.
-Все остальные, я так полагаю, будут свидетелями.
Андрей, несмотря на то, что узнал об отце, держался очень хорошо.
-Вызовем полицию сюда? - спросил он, глядя на меня и Гришу.
Гриша кивнул головой и вышел на улицу, вслед за ним вышли Людмила и Егор. Я пошла за ними, подошла к парню:
-Гриша. Ты простишь меня?
-За что? - спросил он.
-За то, что я полезла в это дело.
-По крайней мере, тело моей матери будет официально предано земле. Не знаю, как отец это переживёт.
-Ребят - из дверей домика показался Андрей - нужно будет, когда приедут полицейские, кому-то пойти с ними, чтобы показать моgилы, а кому-то остаться здесь.
Мы согласно закивали и Гриша крикнул Андрею:
-Они как нас найдут, полицейские? Ты им геолокацию скинул?
Андрей не успел ответить - за его спиной прогремел выстрел.
Продолжение здесь
Всем привет, мои хорошие) Как Вы, как Ваши дела?
Итак, а стоило ли это того? Я имею ввиду - нужно ли было Аксинье лезть во всё это и доводить дело до конца? Мать Гриши и так считали погибшей, правда в данном случае привела к очередной трагедии, так стоило ли это того, чтобы упорно и упрямо пытаться доискаться до правды? Интересно будет узнать Ваше мнение.
Я в очередной раз благодарю Вас за то, что Вы со мной, за то, что Вы рядом, за то, что читаете меня. Обнимаю Вас. Ваша Муза на Парнасе.