Бесполезно отрицать, что каждый человек хоть раз в своей жизни сожалел о каком-нибудь поступке, слове или решении. Заветные мыли о том, что нужно было бы поступить несколько иначе, и тогда бы вся жизнь пошла по другому сценарию.
Круговорот людей, идей и событий не дает возможности правильно оценить предстоящий поступок. Совершается многое по инерции. А когда приходит понимание неправильности, даже если это происходит практически сразу после совершенного, очень сложно вернуться на шаг назад и все исправить.
Может быть, не каждое неправильное решение ведет к резкому повороту в жизни, но они имеют свойства накапливаться. А когда, дикой лавиной, все обрушивается на сознание, даже самая мелкая ошибка приобретает катастрофические формы.
С полным объемом душевных терзаний человек чаще всего сталкивается на переломном рубеже жизни или предчувствуя окончание самой жизни.
Федор тонуть начал в омуте своих сожалений к тридцати пяти годам. Чувствовал он приближение смерти или просто закопался в собственных ошибках, доподлинно неизвестно. Но в преддверии собственного дня рождения случился с ним психологический кризис.
Он занялся оценкой половины жизни, которую прожил, и пытался разобраться, как жить вторую половину, если судьба ему подарит те семьдесят лет, на которых настаивала статистика.
Итог, с которым он подходил к своему тридцатипятилетию его, в принципе не удручал. Была работа, были друзья. С семьей он решил погодить до сорока. Но тяжесть вереницы неправильных поступков, поспешных решений и зря обиженных людей тяготила неимоверно.
Чем ближе становился день рождения, тем глубже Федор погружался в пучину депрессии. Собственные терзания мучили душу и тело. Пропал нормальный сон и аппетит, тускнела важность повседневных дел. Если бы не вбитое в голову слово «надо», он бы просто лежал и уничтожал самого себя.
Когда очередное «надо» уперлось в «совершенно нет сил», Федору стало страшно.
- Я так не доживу до своего дня рождения, - заключил он.
Понимание проблемы не привело к ее решению, потому что в сознании продолжали главенствовать сожаления о неправильности прожитого отрезка жизни.
Низкий поклон современному уровню развития интернета, потому что именно там Федор нашел ответ.
«Не можешь изменить то, что ты совершил в прошлом, попроси прощения у людей, которым это принесло боль, зло или огорчение», - твердили на всех тематических сайтах.
Федор не стал откладывать дело в долгий ящик и принялся обзванивать тех, с кем поддерживал приятельские отношения.
Прося прощения, он услышал очень много нелестных отзывов о себе. Да, многие помнили то, за что извинялся Федор, и для многих это когда-то стало трагедией, а сейчас отзывалось болью в не до конца заживших шрамах.
Но были и те, которые прощали, даже и, не вспомнив, за что конкретно у них просили прощения.
Разобравшись с ближним кругом, Федор обратился к кругу дальнему. Как в отношении, так и во времени.
Он просил прощения у девушки, с которой когда-то впервые поцеловался, а потом об этом рассказал всему двору. У школьного товарища, за то, что подставил его перед учителем, когда он случайно разбил цветочный горшок.
Федор даже умудрился найти того мальчика, правда он был ровесником самого Федора, машинку которого сломал из-за зависти в глубоком детстве.
Несколько недель искренних покаяний вносили вклад в улучшение самочувствия Федора, но оно было еще очень далеко от приемлемого.
Был еще один человек, перед которым Федор чувствовал свою вину.
У Федора был старший брат Михаил. И вот перед ним Федор был очень виноват. Когда-то очень давно, Федора прихватили с запрещенными веществами. А поскольку был он тогда еще не совершеннолетним, мог отделаться минимальным сроком. Но он, решил спихнуть свою вину на брата, который только вернулся из армии. Федор выскочил, а Михаил загремел по полной программе.
Тогда от Михаила отвернулись и друзья, и сослуживцы, и даже родные. Сам Михаил даже спорить не стал с клеветой, просто во время суда с осуждением смотрел на брата.
Вот перед ним Федору нужно было извиниться обязательно.
Найти брата оказалось не просто. После зоны он так и не смог встать на ноги и влачил свое существование в полуразрушенном доме на окраине города.
- Мишка, прости меня, Христа ради! – стоя на коленях, говорил Федор.
- Приполз все-таки, - усмехался он беззубым ртом.
- Брат, я перед тобой так виноват! Я жизнь тебе поломал!
- Зато свою шкурку оставил чистой, - зло ответил Михаил, - А с чего это ты решил сейчас прощения просить? Раньше не хотел? Знаешь, как сильно я на зоне ждал, что ты придешь с повинной, а меня освободят? Каждый долбаный день ждал! А ты так и не пришел. А вот сейчас, вот он ты, нарисовался!
- Миша, я просто понял, что очень здорово накосячил в жизни. А сейчас просто прошу у всех прощения. Не живется мне нормально. Решил, что если прощения попрошу, то моей душе будет легче.
- Какая интересная история, - сказал Михаил, - Проходили мы в зоне законы кармы. Понимаю, о чем ты говоришь. Ладно, я тебя прощаю.
- Спасибо, брат! – обрадовался Федор.
- Я тебя прощаю, но жить нормально ты все равно не сможешь, - сказал он с улыбкой.
- Почему? – удивился Федор.
- А потому, что тебе еще одно прощение нужно. Ты должен себя самого простить. А если ты понял, что человек ты – то самое, которое на «о» заканчивается, сколько бы ты себя не прощал, свое же собственное прощение ты принять и не сможешь! Я таких видел в зоне. Они все в церковь ходили, грехи замаливали, а потом в камере вешались, потому что прощение у людей выпросить можно, а у самого себя – нет. Живи теперь и мучайся!