Из коридора донеслось:
- Передайте Ворониной, что ее вызывает шеф.
Зоя Ивановна, даже не догадывалась, по какому поводу она потребовалась начальству. Вроде на ней не никаких особых обязанностей, которые бы контролировал сам Павел Сергеевич. Поднялась, перед зеркалом у входа поправила прическу.
- Вызывали?
-Да. Посидите секундочку, сейчас я сделаю одно распоряжение, и мы с вами побеседуем.
Павел Сергеевич вышел, а работница недоумевала, по какому поводу ее вызвали. Хоть бы один намек сделал начальник. Действительно, не задержался. Открылась дверь. Первой вошла секретарь с подносом, потом уже шеф.
- Лена, вот на тот стол, у окна, поставьте, пожалуйста. – И со словами приятного аппетита девушка вышла.
Зоя Ивановна опять не могла догадаться, по какому поводу ее угощает Павел Сергеевич.
- Обводными дорогами не буду ходить, считаю, что это ни к чему, тем более мы с Кариной вас и так долго держали в неведении.
- Вы с Кариной?
- Да, мы с Кариной, встречаемся уже год.
Женщина сидела, как парализованная, не могла шевельнуться и слова произнести.
- Вы какой чай любите?
- Простите, я пойду, что-то в голове у меня шум, давление, вероятно, поднялось.
- Зоя Ивановна, я совсем не хотел причинить вред вашему здоровью. Я сейчас вызову неотложку.
- Спасибо, не стоит, у меня в кабинете таблетки есть, - женщина поднялась, даже во весь рост не смогла вытянуться, шатаясь, пошла к своему рабочему месту. В голове, как молотком «мы с Кариной».
Вернувшись в кабинет, тут же засобиралась.
- Зоя Ивановна, до конца рабочего дня еще два часа.
-Я больше здесь не работаю. – И вышла из кабинета.
Не успела дойти до проходной, как ее догнал шеф.
- Хотите вы или нет, но этот разговор должен состояться. Оттягивать дальше некуда.
- Это по какой причине?
- Ваша дочь беременна, и я отец ее ребенка. – Женщина бросила на начальника вопросительный взгляд.
- От меня вы что хотите?
- Чтоб вы были в курсе, я не брошу Карину, буду ей помогать воспитывать малыша.
- Его не будет, я не позволю, чтоб в двадцать лет жизнь дочери летела под откос. – И остановила такси, чтоб поскорей расстаться с человеком, который испортил жизнь дочери.
Когда Зоя Ивановна вошла в квартиру, Карина сидела за компьютером. Она глянула на мать.
- Паша поговорил с тобой?
- Поговорил, - устало опустилась на маленький диванчик, до которого не доходили у нее руки, чтоб выбросить на свалку.
- Мама, между нами любовь. Мы уже целый год встречаемся.
- Где твои глаза, на каком месте? Он же женатый! – почти выкрикнула женщина. – Ты думаешь, этот старый п…н оставит семью ради тебя?
- Меня пока устраивают наши отношения.
- Пока? А когда ребенок родится? Ему нужен отец.
- Он у него есть. Паша от него не отказывается. Он нас не бросит.
- Но как достучаться до тебя? Как тебе доказать, что это не жизнь. Обречь себя на то, чтобы всю жизнь быть содержанкой, заглядывать в рот мужику и ждать от него подачки, у меня просто в голове не укладывается. Тебе еще два года учиться, кто будет сидеть с малышом, я не смогу, надо пенсию зарабатывать.
- Не переживай, это Паша возьмет на себя. Он наймет няню.
- Это няня будет хозяйничать в моем доме.
- Нет, Паша уже купил на мое имя квартиру. Мы с ним встречаемся там. Просто пока не афишируем свои отношения. Придет время, все узнают.
- Был бы жив твой отец, он бы вставил тебе ума.
Зоя поднялась и ушла в другую комнату. Ей захотелось взглянуть на портрет мужа, рассказать о боли, которая сковала ее сердце. И тут она услышала шум дождя. Женщина выглянула в окно. Перебежками мелькали люди без зонтов, накрыв голову пакетами. Появились уже и зонты, которые двигались степенно, вероятно, людям, нашедшим под ними убежище, было комфортно. Не только сыро, грязно, неуютно было за окном, но и в душе Зои – то же самое.
- Ваня, не молчи, - глядя на портрет мужа, произнесла женщина, - дай хоть какой-нибудь совет. – С увеличенной фотографии на нее смотрел черноволосый красавец с густыми бровями, с правильными чертами лица.
Именно таким она его запомнила в тот памятный день.
Проснувшись утром, Иван подошел к ней, поцеловал в щечку.
- Любимая, съезжу – ка я к матери, давно ее не навещал, посмотрю, что да как. - В тот день солнце пекло невыносимо. Около переезда вереница машин. Он вышел на обочину, подставил лицо легкому ветерку, задумался, видать. Какой-то лихач летел по обочине, торопился первым оказаться около переезда.
И сбил Ивана. Ее Ваня оказался под колесами машины.
На портрете Зоя видела счастливого человека, заветная мечта которого осуществилась. Ее муж достиг цели в жизни, получил все, что хотел. Иван всегда был доволен своей судьбой.
- Тебе хорошо, а моя душа протестует.
Матери не пожаловаться, не попросить совета, у нее больное сердце. К кому идти – непонятно. К жене начальника? Раньше надо было думать. Начала корить себя, что со смертью мужа погрузилась в свой кокон, совсем забыла про дочь. Считала ее уже взрослой. А Карина и живет по-взрослому. Вот только избранник ей совсем не подходит.
Вечером Карина засобиралась. Зоя вышла из своей комнаты.
- Не пущу к нему, только через мой труп, - залпом вылетели слова.
- Мама, не напрягай обстановку. Я своего решения не изменю. Я люблю этого мужчину и жить без него не буду.
Эти слова дочери как будто отрезвили ее. Еще одного родного человека она не может потерять.
- Ладно, иди, только с сегодняшнего дня матери для тебя нет, - развернулась и со слезами на глазах заперлась в своей комнате.
Два года Зоя Ивановна издали наблюдала за жизнью дочери, но гордость не позволяла переступить через себя.
И вот раздался звонок. Женщина живет затворнической жизнью, только изредка ее навещает тетя Маша, соседка по лестничной клетке. Ее тихая речь успокаивала Зою, которая всегда была рада ее приходу.
Открыла дверь и замерла. Перед ней стояли те, кроме Павла Сергеевича, из-за которых постоянно болело ее сердце.
- Мамочка, это ты отреклась от дочери, а я от матери никогда не отказывалась. Ты не верила, что Паша оставит семью, а он это сделал. Завтра мы расписываемся, пришли, чтобы тебя пригласить на наше торжество.
- Проходите, - как заученную фразу произнесла женщина. Мальчик, которому было уже больше года сначала жался к матери, потом попросился на руки к отцу, привлек все ее внимание. И сердце ее оттаяла.
И впоследствии она только радовалась счастью дочери. Павел Сергеевич в ее глазах стал совсем другим человеком.