Мир глазами пенсионерки

Сергей любил ощущение контроля. Когда-то он привык всё держать в своих руках: проекты, финансы, собственное время. В двадцать пять он, кажется, жил на одном кофе и упрямстве, ночами работал над приложениями, днём встречался с клиентами, почти не спал, но стоял на ногах. Тогда не было ни выходных, ни праздников. Теперь же, спустя всего несколько лет, его имя уже знали в среде разработчиков: он запустил пару удачных приложений, собрал команду и мог себе позволить отойти от рутины, доверив часть работы другим...

Алина привыкла жить в ритме, который другим казался изнуряющим. Она просыпалась с будильником на полчаса раньше, чем Артём, пробегала глазами ленту деловых новостей, проверяла почту, а потом уже шла в душ. На кухне всегда оставляла себе ровно семь минут на кофе, и только после этого позволяла взглянуть на спящего рядом мужчину. Их совместное утро давно стало таким же выверенным, как её календарь встреч. Артём никогда не жаловался. Напротив, он будто смирился с её графиком и даже гордился тем, что у него «успешная женщина»...

Лена привыкла к тому, что в её доме царил порядок и спокойствие. Она гордилась этим. Вещи всегда лежали на своих местах, на кухне пахло свежим хлебом или супом, который она готовила мужу к ужину, а по вечерам в доме стояла тишина: дети давно выросли, уехали учиться в другие города, и супруги наконец наслаждались долгожданным временем вдвоём. Руслан, её муж, был человеком сдержанным и спокойным. Он никогда не скрывал, что у него есть сын от первого брака. Лена знала про Славку с самого начала, и её это не пугало...

Ирина открыла дверь ключом, но прежде, чем шагнула в прихожую, почувствовала, что в доме что-то не так. В воздухе витал запах хлорки, смешанный с резким ароматом полироли для мебели, и это мгновенно насторожило её. Она привыкла к хаосу после рабочего дня: кроссовки мужа в коридоре, немытая кружка на тумбочке, сброшенный на диван плед. Но сейчас в прихожей всё сияло, коврик был аккуратно вытряхнут, и даже её куртка висела не как обычно, скомканная на крючке, а ровно, будто по линейке повешенная. Сжав в пальцах сумку, Ирина осторожно прошла дальше...

Свадьба прошла шумно, весело и, как говорили гости, «на зависть всем». Анжела ещё не успела привыкнуть к новой фамилии, к золотому кольцу на безымянном пальце, как уже утром после праздника оказалась в квартире свекрови. Там теперь предстояло жить, Сергею, её мужу, никак не удалось настоять на отдельном жилье. Его мать уверяла: «Квартиры на всех не напасёшься, нечего деньги по ветру пускать. Тут и так три комнаты, всем хватит». Анжела, переехав, старалась мыслить позитивно: временно поживут вместе, накопят и снимут что-то своё...

Оксана всегда считала себя женщиной, умеющей ждать. Ей казалось, что терпение — это её врождённое качество, и, возможно, именно поэтому она уже два года встречалась с Владимиром, не задавая лишних вопросов и не требуя невозможного. Она знала: мужчины не любят давления, стоит только начать намекать на серьёзные шаги, и они бегут. Но время шло, а Вова не делал ни малейшего шага навстречу её мечтам. Когда-то она представляла их отношения как медленно развивающуюся историю любви. Вначале прогулки по вечернему городу, потом свидания у неё дома, подарки, букеты, пусть нечасто, но искренне...

Роман вернулся домой поздно вечером. День был тяжелым, но обычным. Он снял пиджак, прошел на кухню, где пахло запеченной курицей и свежим хлебом, Юля всегда встречала его ужином. Только сейчас, в отличие от прочих вечеров, в доме стояла странная тишина. Жена сидела за столом с чашкой кофе, задумчивая, словно ждала какой-то вести. Он уже собирался спросить, что случилось, как в дверь позвонили. Звонок был настойчивый, долгий. Юля резко подняла голову и сказала: — Иди открой. На пороге стояла женщина лет тридцати пяти, с грустным лицом и пронзительным взглядом...

Татьяна вытерла руки о полотенце, оглядела кухню, словно проверяла, все ли в порядке, и села на табурет. Чемодан уже стоял в прихожей. Завтра ей в дорогу. Лиза позвонила днем и сказала, что врачи обещают роды со дня на день. Надо было ехать, дочка одна с таким не справится. Муж, Слава, на работе допоздна, а ей в такой момент нужна рядом мать, хоть на первые недели. Лешка, муж Татьяны, сидел в кресле, держал газету близко к лицу. Очки съехали на кончик носа. Он хмурился, морщил лоб, и все чаще потирал спину...

Татьяна вышла из магазина с небольшой сумкой в руках и остановилась у витрины цветочного киоска. Она давно привыкла жить одна, передвигаться в своем темпе, ни с кем не советоваться и не торопиться. День был серым, пасмурным, осенний ветер гнал по тротуару бумажки и сухие листья. Она подняла воротник пальто и уже собиралась перейти дорогу, как услышала позади звонкий девичий голос: — Татьяна Николаевна? Это вы? Она обернулась и сразу узнала черты, глаза, в которых было что-то до боли знакомое. Девушка...

У Светланы Ивановны день рождения всегда проходил с размахом. Она любила собирать у себя гостей, накрывать стол, ломившийся от блюд, и чтобы все удивлялись её умению всё организовать. Но для Юли с Семёном каждый её праздник становился испытанием. Они заранее готовились, старались угодить, выбирали подарок не наспех, а так, чтобы хоть немного понравился. Юля переживала: свекровь человек непростой, слова благодарности от неё добиться трудно, а вот упрёков… сколько угодно. Поэтому неделю они провели...

Лена в тот день пришла к свекрови с самого утра. Артём топал рядом, в одной руке у него болтался мягкий заяц с длинными ушами, в другой он сжимал пакетик с печеньем, настаивал, что понесёт сам. Двор был пустынный, прохладный ветерок гнал по асфальту прошлогодние листья, которые почему-то не убирали. Лена поправила на сыне шапку, подгоняя его, потому что он то и дело останавливался и разглядывал каждую лужу, каждый камушек. На лестничной площадке Артём замешкался, глядя на знакомую дверь квартиры бабушки...

Виктор никогда не считал их жизнь с отцом особенной. Всё было как у многих: двухкомнатная квартира в старой пятиэтажке, ремонт, который так и не доделали после развода родителей, телевизор на всю громкость вечерами и запах жареной картошки на кухне. Только вот внутри этой обыденности всегда витала тишина. Не та, что спокойная, умиротворяющая, а напряженная, когда каждое слово будто застревает в горле и падает камнем на пол. Отец, Павел Николаевич, или просто Паша, как его звала мать при нём и за глаза, был человеком замкнутым...