На удивление Раэ, Мурчин призадумалась. Выпустила ухо своего пленника и совершенно не замечала, как на волны ее волос падают, как хлопья снега, выпущенные из подушки перья.
И думала она как-то с минуту. Затем проговорила:
-А знаешь – мешало. Может, ко мне были бы добрее иные в ковене, когда я туда пришла. Я не понимала причины их неприязни. Многое я тогда не понимала… я ж себя тогда не видела. И не знала, что я с каждым днем все краше… Ох, и в самом деле тяжко быть красивой…
-А пользы? Пользы с этого было?
-Да как сказать, -Мурчин была погружена в те же раздумья, - меня любил Эне… но его связывала столетняя привычка с Рондой… потом… потом был Люсиас.
-Негодяй Люсиас? – удивился Раэ, – вы же враждовали!
-Потому и враждовали, дурачок.
Мурчин слезла со сбившихся пуховиков алькова и направилась к столику, где уже стоял кубок вина, предназначенный для Рогни. Ни проницательность, ни чутье ведьмы Раэ испытывать на этот раз не собирался, поэтому мягко подался за ведьмой, хотя под ноги попали осколки вазона, впились в ступни острыми краями, но Раэ виду не подал, что ему больно. Он перехватил свой бокал вина, нарочито неряшливо выудив из него несколько подушечных перьев. Мурчин фыркнула и налила себе сама, нарушая все правила приличия, ну, в общем как обычно.
-А потом и Ретеваро, – добавил Раэ.
-И что?
-Как можно так распутничать?
Мурчин рассмеялась, едва не пролила вино, ущипнула Раэ за щеку и выпила залпом полкубка. Затем внимательно посмотрела на охотника, как будто что-то в нем открывала впервые, и сказала:
-А ведь ты и прав. Красота мне только вредила и толкала меня в объятия не тем. Ну и что теперь делать? Нарастить бородавки? Сделать шрам через все лицо? Или проказой заболеть?
-Зараза к заразе не пристает, - усмехнулся Раэ.
-У тебя кроме ехидства, я так погляжу, совета не будет? – сказала Мурчин, и Раэ понял, что сейчас в него полетит кубок с вином.
-Я от одного мудрого человека слышал, сударыня Мурчин, что красота может приглядеться. И уже не столь страшна и опасна… А, кстати, не вы ли мне говорили, сударыня, что уродство поражает сильнее привычной и примелькавшейся красоты… особенно, когда ее достаточно по жизни насмотрелся?
Мурчин прищелкнула языком. То ли от терпкости вина, то ли соглашаясь с мыслью Раэ. Затем спохватилась и глянула на Раэ:
-А откуда у тебя, сикильзявки, такие мысли? Ты что, земной красоты насмотрелся? А ведь она поражает даже тех, кто живет вторую сотню лет! А тебе сколько годков-то?
-Я с тобой тут старею день за десять лет, - сказал Раэ, - как ты говорила – из молодых да ранних мы.
-А ты мне говорил – «не спрашивай старого – спрашивай бывалого»…
Час спустя Раэ спохватился, что пьет с ведьмой, облокотившись о стопку перин алькова и говорит за жизнь так, будто всегда только этим и занимался. Как-то слово за слово они легко разговорились.
-Да, - говорила ведьма, сидя уже среди осколков и перьев, прихлебывая из графина, потому как кубок во время разговора куда-то закатился, - на иных колдунов глянешь – двести лет, а дитя дитем. Никакого жизненного опыта. Одно преимущество – он успел забыть кучу несуразицы. Хотя… знаешь, что в этом старичье самое гадкое? Что они считают, что все могут еще успеть. Им по двести лет, у них навалом лежат груды рукописей, которые они бы хотели прочесть, желтеет и рассыпается в труху заготовленная бумага для трудов, которые они хотели бы написать… И они могут десятилетиями собираться что-то делать! Они никуда не торопятся, у них уйма времени!
«Теперь понятно, почему ты успела больше иных стариков, - подумалось Раэ, - ты боишься, что скоро дар твой исчезнет и хочешь из него выжать все, что только можно».
Больше вина ему не доставалась, а ведьма пила его как воду. И Раэ как-то не сомневался, что ведьма на это раз по-настоящему пьянеет. Некоторое время она смотрела в одну точку. И этой точкой была дверь в купальню.
-Знаешь, почему колдуны Ваграмона на самом деле не избавляются от статуи принцессы Виллен? Многие из них хотят достичь ее состояния.
-Как это? – удивился Раэ, - им-то зачем?
-Ты уже видел надгробье лича у меня в Кнее. Все зажившиеся колдуны хотят куда-то деться от самих себя. Хоть в личи. Хоть закаменеть в бесчувствии. Не все считают, что те статуи, что закаменели в катакомбах Дилинквара – это способ наказания для тех, кто совершил какое-то преступление. Некоторые считают, что так была оказана честь тем колдунам, которые зажились на этом свете. Может, если бы Эне знал… впрочем, нет. Он все равно бы выбрал, что выбрал… Но кто-то выбирает и иное. Кто-то вон – ката встречает как радость… чтоб я его так встретила!
-А он к тебе еще не приходил?
-Типун тебе на язык! Я еще молодая, я жить хочу… особенно после того, как встретила тебя. Ох, как я жить после этого хочу.
-Особенно на звезде Майяр!
-Да, но не на звезде Майяр, а под ней, на замле Айле! Я когда увидела твой взгляд там, в мертвом городе, поняла. что не на земле твое место… а там…
И Мурчин показала пальцем вверх, на расписной потолок.
-Не для земного бытия ты рожден…
-Мурчин, отдай кувшин!
-Не отдам! Все равно за это не поцелуешь!
-Ну и упивайся в хлам! А я спать!
И Раэ полез поправлять перины в алькове.
-Иногда я думаю, что лучше бы я кота завела, тот хоть спит меньше!
-Такой мегере, как ты, он бы все углы загадил, - сказал Раэ, и Мурчин прыснула со смеху вином на испорченный некогда светлый роскошный ковер.
В это время предостерегающе потянуло под грудиной. Знакомо. И ожидаемо. Раэ глянул сквозь толстое оконное стекло.
Над пригнувшимся, истерзанным от ветра лесом занимался больной измученный рассвет. Серый свет пробивался сквозь рваные тучи. И вновь медленно по лесу пробрел колосс, тяжелыми шагами. Он словно искал подхода к башне но не мог подобраться из-за крутизны склонов, из которых вырастала башня принцесс. Раэ замер, вслушиваясь в утреннюю тишину покоев.
-Что? – хмыкнула Мурчин, которая наблюдала так же, позади, из-за плеча Раэ, - хочешь цапнуть эту тварь, да руки коротки?
Раэ поднес палец ко рту и указал на дверь в купальню. Мурчин оглянулась, пожала плечами и выждала. Бредущий колосс исчез из поля зрения. Раэ осторожно докоснулся своей грудины.
-Шелохнется ли она из-за близости колосса? – спросил он, и указал на дверь купальни.
-А в чем связь? – спросила Мурчин.
-Может, и ни в чем, - сказал Раэ, - но в пошлый раз она шелохнулась в тот миг, когда здесь рядом, под башней, оказался колосс. Это может быть просто совпадением?
-Разумеется, - усмехнулась ведьма, - иначе принцесса Виллен бы тут отплясывала «Три звоночка». Колоссы тут ходят постоянно. И угадай, сколько их тут лет за сто прошло.
-Вот и я думаю… Ты вот начала рычать на меня из-за этой солнечной ведьмы, а я вот что спросить хотел – принцесса Виллен свалилась в купальню, а эта Наравах ее поставила назад. Да еще ступню повернула ей прямо на глазах, чтобы правильно поставить ее назад. Получается, что она управляла принцессой Виллен? А если так, то , может… нет- нет. Как такое возможно?
Продолжение следует. Ведьма и охотник. Ведьмин лес. 162 глава.