Тьма смотрит молча, делает первый шаг по кругу:
- Значит, ты умрёшь, мать.
Тьма обходит Мил по кругу, тоже пока прямая, хранящая достоинство. Хотя бы внешнее, но Мил убеждена, что у пожирателя душ не может быть достоинства.
- Зачем ты пришла к нам? Чего ты хочешь?
- О, - смеётся Тьма, - Я хочу совсем немного. Мне нужен мир, устроенный по-моему. Мне нужна власть старшей.
- Старшей не стать через зло.
Тьма улыбается:
- Ты многое знаешь, да, мать? Молодая мать молодых вампирчиков...
Мил молчит.
- Отдай мне хранителя, мать, и я не трону твоих детей больше.
- Зачем она тебе?
Тьма хохочет, пасть её разъезжается всё шире и шире, полная острого многозубия.
- Убить я её уже не смогу, верно? Я заберу осколок её духа. Душа-то ещё на трупе. Пусть умрёт, точно умрёт — мне не нужно больше её смерти. Сейчас не нужно. Всего-то, да, Мил Золотая? Отдай мне труп, и живите себе дальше, как жили. И даже оборотные тебя и твоих крещёнышей не тронут.
Мил молчит. Не шевелится, не сжимает кулаков.
- Что ты молчишь, мать? Или я задала тебе слишком сложную задачку?
* * *
Мил вдруг слышит слабый, неуверенный, робкий и тихий зов. Мил дёргается — оглянуться, но оглядываться нельзя. Зов — это то, на что она не может не откликнуться. Он манит, тянет, ждёт, он голоден и ярок. Зов новорожденного вампира.
43-я часть
"Огонёк и Ворон"
Он здесь один, его новорожденная жажда голодна, но слаба. О, боги, как она слаба!
Но жива. И это радость.
Радость бурлит вампирью кровь. Радостное нетерпение битвы рвёт терпение на части.
«Агния!» - метания непонимания - «Агния! Это я, Мил» - внимание - «Ты сможешь идти?» -
вдумчивое внутреннее ощупывание - «Ты можешь взлететь, уйти, найти Летописца и призвать богов.» - неуверенное согласие - «Берегись солнца, милая!» - «Мил!» - «Беги, лети, как сможешь, я её останов... задержу» - «Мил» - «Я тоже, милая, я тоже»
Мил, золотая и лазурная, развела руки и пригнулась в нападении. Её волосы треплет ветер, как флаг. Она рвёт десну клыками и рычит в лицо Тьме.
Тьма бьёт. Просто, без замаха, по лицу.
Но Мил там уже нет. Мил прыгнула влево-вперёд, вправо-вперёд и на грудь. Оттянуть за волосы, выгнуть горло и перервать когтями.
Чиркнуть по сосудам, но Мил уже летит спиной вперёд, отброшенная и смятая. Как нарядный конфетный фантик. Падает тяжело и тут же подлетает кверху, на ходу стирает капельку крови с лица — своей или чужой?
Мил.
Мил погибнет. Но есть шанс уничтожить Тьму. Если боги снизойдут до Йевина. Поэтому Агни должна найти летописца и быстро. Это единственный шанс помочь Мил.
Агни взлетает.
* * *
Весь мир пахнет.
Железом, притягательным, вкусным, сытным. Ароматной, солёной жизнью. Агни жадно вбирает ноздрями эту вкусность и удержаться ей трудно, трудно не свернуть на такой манящий, такой обещающий аромат.
От него рот наполняется слюной и болят дёсны. Чешутся, зудят. Так и хочется вцепиться в них и чесать, чесать, чесать, мучительно и сладко раздирая розовую влажную плоть до кровавых ран.
Кровавых...
Агни ударила себя по щеке. Закрутилась в воздухе, свалилась с курса, закувыркалась, как мошка, сбитая случайным потоком воздуха. В голове не прояснилось. Туман, грязная, тяжёлая вата и маленькие слабые мыслишки. И Голод. Однако боль, словно уколом иголки, указала на реальный мир.
Позволила задержать себя в нём.
Агни слышала других детей Мил. Она слышала их мысли, эмоции. Всё это шумом врывалось в сознание, как сотня работающих на разных волнах радиоприёмников.
Тут боль, там страх, у третьего боль потери, четвёртый мучается неизвестностью. И таких сотни, и это рвёт сознание Агни на части.
Агни хочется закрыться, но закрыться нельзя. Она эмпат, она вампир, она Хранитель.
Интересно, как мир накажет её за всё это?
Сине-золотым всполохом ощущалась Мил. Мил яростная, Мил жестокая. Мил в боли.
За жёсткой, полной нетерпимой злобы, болью Мил Агни не чувствовала своей муки. Её раны так и не зажили до конца. Они бы зажили, если бы была... если бы была... Агни пришлось проглотить слюну. Если бы была кровь, Агни была бы сейчас здорова.
Не балансировала, как паяц на верёвке, промеж миров. Но крови неоткуда было взять.
Поэтому вампир, рождённый из умирающего тела, рождён был умирать.
Агни знала, что не сумеет укусить кого-то ради своей пищи.
Она неслась сейчас на пределе своей мощи. Агни-Хранитель знала, где найти летописца. Где его искать — она знала, а вот захочет ли он ей открыться — не знала.
Летописец не просто над миром, он даже над миром мастеров. Мастера держаться чуть выше мира людей, летописец стоит ещё выше — его место промеж мастеров и старших.
Агни чувствовала его даже отсюда, с высоты над крышами домов. Летописец пах. Силой, эмоцией.
Агни опустилась на булыжную мостовую. Будто и вправду перешла из мира в мир. Из мира чужих в мир людей. В обыденное равновесие. В жизнь.
Небеса, серые, ватные, как мысли. Солнце уже встаёт. Агни не боялась, отметила про себя, что хорошо бы закончить всё это раньше, чем оно поднимется.
Летописца не было ещё. Он был немного в другом месте. То ли в изнанке, то ли ещё где. Но рядом, рядом. Тут, но через ткани оболочек.
Агни опустилась на лавочку. Холодные бруски ожгли кожу даже сквозь штаны.
Как только Агни опустилась, собственные боли хлынули в голову.
Тело, измученное, кое-как залеченное вампиршей, разрушалось. Мир, поддерживавший раньше, теперь отторгал. Не давал ни силы, ни помощи.
И тело рассыпалось. Пока просто болело, отторгая всё, привнесённое извне: силу, умение мастера, левую неживую ногу, бессмертие кровососов. Больно.
Агни обхватила себя руками. Качаться вперёд-назад оказалось почему-то проще, чем не качаться. Фонари сливочными пятнами дарили промозглой весенней ночи уют. Скрашивали лужи и мокрую мостовую, освещали немного размытым, туманным светом углы и окна, лепнину и витое литьё на фасадах.
Красиво! Мир может быть красивым, и это...
- Ты умираешь, Агния Рута.
...такое счастье — красота мира.
Агни оглянулась с улыбкой:
- Да, скрипач.
Мальчик в коротких широких штанах и широкой блузе, с бантами над чулками и под горлом, стоял позади неё, заложив руки за спину и выставив ногу на пятку.
Светлые, вьющиеся в локоны, волосы обрамляли его хорошенькое, круглое и доброе лицо.
Белая блуза с широкими рукавами и длинными, до середины фаланг, кружевами манжет, спрятана под алый, плотно намотанный кушачок.
Он казался таким юным!
- Ты кровопийца, Агния Рута.
- Да, скрипач. Кровопийца — это я. Правда, крови ещё не пила.
- Агния Рута, тебе больно...
- Скрипач, да, мне больно, - Агния смотрела на него снизу вверх, - Мир разрушается, и, пока я ещё могу, нужно призвать старших. Иначе мир захлопнется, как ловушка. Для всех нас. И для тебя тоже, летописец.
Мальчик посмотрел вокруг, поверх и мимо Агнии, прислушался к чему-то, слышному только ему.
- Нет, мир меняется. Мир будет жить, а... - он опустил взгляд на Агни и чуть с сожалением улыбнулся, - ...а некоторые — нет.
Скрипач протянул руку, и Агни взялась за неё.
- Миру нужна душа.
Агния побледнела, закусила дрогнувшую предательски губу. Не будет полётов, не будет Мил, не будет ветра, дождя и Врана Гело. Не будет Бабки Агнии.
- Да.
- Твоя душа уже принадлежит миру.
Скрипач склонил голову, отчего пряди коснулись плеча. Агния сжала его руку.
- Да.
- Тогда мир возьмёт силу. Или жизнь.
Агния подняла глаза:
- Больше некому, Летописец!
Мальчик сжал её руку. И дёрнул сквозь оболочки мира Йевина.
Фэнтези-роман, про любовь и поиск пути. Самого правильного пути. Для кого-то - путь из мира, для кого-то нужен путь к себе. Хранитель Тропы, ведущей прочь отсюда и сюда, влюблён(влюблена) в бога лесов и ветра, проклятого когда-то и изгнанного из мира. Что сделает с ними эта любовь? Что сделает эта любовь с миром? Продолжение следует.
__________________________
Поддержать автора можно здесь, а можно подпиской, лайком или коментом.
Читать ещё:
Имя для мага - первая часть о Рене
Голод мага - вторая часть о Рене
Маг и демон - третья часть о Рене.
На канале есть ещё рассказы и немного записок, их можно почитать в подборках.
Приятного чтения!
Автор рад читателям и комментаторам)