Всем утра доброго, дня отменного, вечера уютного, ночи покойной, ave, salute или как вам угодно!
В сегодняшнем уведомлении к очередной главе хочу упредить, что идиллическая неспешность повествования "Крымскiхъ сезоновъ" скоро уже сменится на нечто, более заверченное, наш склонный к авантюризму герой окажется вовлечённым в чужие (и весьма опасные) игры, а уважаемый читатель, выбравший пятницу для необязательного чтения сего жанрового микста, надеюсь, проведёт с десять минут если даже и без особого интереса, то хотя бы относительно качественно убьёт их.
КРЫМСКiЯ СЕЗОНЫ
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
- Недурно-с, недурно, Павел Максимович! – в очередной раз произведя какого-то кентавра из моих имени, отчества и фамилии, потер руки Банеев, ознакомившись с готовой заметкой. – Конечно, на мой взгляд, много излишнего мелодраматизма, но, пожалуй, это то, что сейчас нужно обывателю: навевает приятные воспоминания о мирном времени, когда обычное покушение на убийство на почве адюльтера было более сенсацией, чем думские репортажи.
- Я тоже так думаю, Аристарх Алексеевич, - я скромно потупился. – Нужно прививать читателю ощущение стабильности, а что может быть стабильнее естественных человеческих чувств – любовь, ревность - особенно в военное время?
- Ну да! – строго глянув на меня поверх очков, словно я только что возразил ему, заметил Банеев. – Что у вас намечается к следующему номеру? Заметьте, Всеволод Максимович, я пока не ставлю перед вами жестких заданий, у вас сейчас одна задача - понравиться, сделать рубрику постоянной и читаемой.
- Хотел бы затронуть проблему сотрудничества властей и населения, особо обостряющуюся в связи с потоком прибывающих с материка, - небрежно бросил я. – Люди приезжают разные, архивов – нет никаких, зачастую приходиться верить едва ли не на слово – разумеется, при наличии документов. Теоретически, вполне допустима мысль об оседании в городе значительного количества нежелательного элемента: уголовников различных мастей, большевистских агитаторов, даже – и непосредственно большевиков для организации работы подполья. При должной ответственности обывателей и проявлении их понимания трудностей переходного момента власти могли бы пойти на более доверительные отношения с населением – для, заметьте, обоюдной пользы…
- Похвально, Всеволод Павлович! – случайно, на этот раз, угадав с именем-отчеством, довольно кашлянул Банеев. – Это крайне интересно! В таком случае, я заранее оставляю под вас два места: хроника и статья о сотрудничестве. Дерзайте! Я рад, что не ошибся в вас… Вы, быть может, нуждаетесь в деньгах – я готов…
- Нет-нет, Аристарх Алексеевич, - я предупреждающе взмахнул руками, словно защищаясь от его грошовой добродетели. – Вы вполне достаточно меня субсидировали, я же в быту весьма скромен и воздержан!
- Похвально…, - растроганно повторил редактор и, забывая обо мне, углубился в гранки.
- Софья Антоновна, вы сегодня прекрасны, - улыбаясь, бросил я, проходя мимо стола секретарши, рассеянно смотрящей в окно и постукивающей кончиком карандаша по белым своим зубкам. – Может быть, мы могли бы сегодня вечером вместе полюбоваться закатом? Из окна пансионата Смирнопуло я этого делать все равно не могу: во-первых, оно выходит не на ту сторону, а во-вторых, закат почему-то напоминает мне о собственном одиночестве!
- Господин Максимов, кажется, вы приняли за правило брать в обращении со мною какой-то бонвиванский тон, - капризно поморщилась она. – Я этого не люблю – во-первых, и это совершенно бесполезно – во-вторых. Лучше сходите на гауптвахту: сейчас прибегал мальчишка-рассыльный и сказал, будто там что-то случилось.
- Да вы что? – обрадовался я, мигом сообразив, что, кажется, мой вчерашний визит на Горушку сработал. – Уже мчусь, но мое предложение остается в силе…
У здания гауптвахты, действительно, было многолюдно: помимо целого взвода солдат там рассеялась небольшая группа офицеров, среди которых я узнал Стефановича и фон Вальца. Стефанович докладывал что-то сидящему в автомобиле толстому полковнику, причем, лицо последнего выражало крайнюю степень раздражения.
- … черт знает, что такое! – донесся до меня его взвинченный баритон. – С сегодняшнего дня удвоить количество постов и патрулей. Всех подозрительных – на допрос к штабс-капитану. Николай Эрнестович, - повернулся он всем телом к бесстрастно слушающему его фон Вальцу. – Прошу вас уже завтра доложить мне о результатах расследования! – и, сердито махнув перчаткой, отъехал.
- А что произошло? – поинтересовался я у пожилой четы, с интересом наблюдавшей за происходящим с противоположной стороны улицы.
- Говорят, ночью был налет, - испуганно оглянувшись, шепотом сообщил мне супруг – типичный пожилой рантье с тросточкой в руках. – Кого-то застрелили…
Завидев, как Стефанович нерешительно направляется прочь, я окликнул его, по возможности, негромко, чтобы не услышал штабс-капитан, но, кажется, мне это не удалось – быстрый взгляд фон Вальца все-таки скользнул по мне.
- Здравствуйте, Максимов! – расстроенным голосом поприветствовал меня поручик и тут же немного по-детски пожаловался. – Вот, видите, получил нагоняй – за принятие недостаточных мер по охране заключенных!
- Помилуйте, я сам вчера был там – по-моему, охраны было вполне достаточно! – возмутился я.
- Да, видно, не совсем, - вздохнул Стефанович. – Весь наряд захвачен врасплох, все оглушены, связаны и заперты в одной из камер…
- А заключенные? – небрежно поинтересовался я.
- Один – фальшивомонетчик - застрелен, двое других – исчезли… Позвольте, - вдруг встрепенулся Стефанович. – А что вы вчера делали на гауптвахте?
- Ах, да – я совсем забыл вам сказать! – я ударил себя по лбу. – Со вчерашнего дня я – сотрудник «Голоса Юга России», так что был там по заданию редакции и даже с позволения штабс-капитана фон Вальца. Приглашаю вас на пару пива, если не возражаете – обмыть начало моей карьеры… Большего пока позволить себе не могу!
- А, давайте! – на всякий случай оглянувшись, махнул рукою поручик. – На сегодня свою порцию грома и молний я уже получил.
Уютно устроившись на набережной, мы уже через полчаса были с ним на «ты». Поручик Дмитрий Стефанович принадлежал к той счастливой группе молодых людей, которым в силу возраста – а было ему двадцать три года! – еще доставляли какое-то удовольствие ношение погон, оружия, война и прочие мужские игрушки – неизменные атрибуты служения Марсу. Даже отсутствие известий от родных – матери и сестры – в силу природного оптимизма не особенно печалило его. За все время военных действий он не получил ни единой царапины, ни разу не был болен – господи, как здесь не уверовать в собственную фортуну и богоизбранность? Даже в необременительной своей должности адъютанта у давешнего полковника Эттингера он узревал божью десницу.
- Знаешь, Всеволод, - доверительно сообщил он мне, - иногда мне кажется, что я вообще никогда не умру… Вот так посмотришь на море, на небо, на чаек – и понимаешь, что все это – только мое, и создано – для меня! У тебя не было такого?
- Было… когда-то…, - усмехнулся я, вспомнив себя студентом, милые юношеские шалости и даже нелепый вызов на дуэль, закончившуюся, к счастью, примирением. – Но, кажется, с тех пор я немного изменился…
- Кстати, знаешь, тобой – когда ты ушел из «Парадиза» - сильно интересовался Шварц. Кого-то, говорит, сильно он мне напоминает… По-моему, такие люди должны очень плохо кончить! Во всяком случае, я точно знаю, что это всё, - и Стефанович кивнул на морскую безмятежность, простирающуюся перед нами, - не для таких как он, как фон Вальц – для них все уже позади. Будущее станут делать люди, верящие в жизнь, умеющие понять ее, а у этих – могильные кресты в глазах! Их уже не интересуют ни женщины – в высоком понимании этого слова, ни деньги, они – машины для убийства и ненависти. Вот ты не поверишь! – поручик, увлекшись, зацепил рукавом кружку с пивом, пролив его на столик, и досадливо поморщился. – Вот у меня, например, даже нет ненависти к красным – я воюю с ними, потому что так надо, потому что они – люди с другой идеологией… Но ведь идеология – это еще не повод для убийства!
- А что может быть для тебя достаточным поводом для убийства? – лениво спросил я, потягивая пиво. Беседа с ним доставляла мне некоторое удовольствие – так, дурашливый диспут двух студиозусов.
- Достаточным поводом для убийства может быть только желание убивать – из любопытства или осознанно – это уже неважно! – решительно сказал он. – Все остальное – идеология, ностальгия по прежней жизни, ненависть… суть - игра ума, изящная подтасовка слов – не более! Белые, красные, государь император, Ленин – от лукавого. Ни Ленин, ни Деникин никак не могут повлиять на рассвет, на приход зимы, на прилив – это задумано и создано свыше, стало быть, весь этот мировой катаклизм – всего лишь копошение муравьев, я это вижу так!
- Забавная философия! – я искренне развлекся, слушая Стефановича. – Только не рассказывай ее суть ни Шварцу, ни фон Вальцу – боюсь, в лучшем случае ты останешься непонятым. А что до красных – думаю, в ЧК твои мировоззрения вызвали бы самый живейший интерес – правда, на пару минут, не более! Господа большевики живут по совсем иным канонам, их бог – это царство мирового коммунизма, и, как бы тебе того ни хотелось, встать над обеими сторонами у тебя не получится – придется что-то выбирать. Я свой выбор сделал – и давно, поэтому я здесь.
- Какая встреча – и снова вдвоем! – к нам, вновь заметно покачиваясь, подходил ротмистр Шварц. Бесцеремонно усевшись между нами, он пошарил в карманах, ничего там не обнаружив, по-свойски открыл мой портсигар и закурил, окинув меня мутными желтыми глазами. – Господин журналист, не возражаете?
- Сделайте одолжение, ротмистр, - я пожал плечами, показав глазами официанту, чтобы принес еще пива. – Присоединяйтесь, я угощаю - с первого гонорария.
- О! – кривляясь, он многозначительно покрутил в воздухе рукой с папиросой, рассыпая пепел над столом. – Что-то разнюхали? Митенька, что ты там ему разболтал? Ну-ну, шучу, - успокоил он возмущенно покрасневшего Стефановича.
- Нуте-с, господин журналист, может быть, желаете взять у меня… как это… интервью? – отхлебнув с половину кружки, поинтересовался он.
- Может быть, - вежливо ответил я, отмечая, как поручик нервно задергал носком сапога под столом. – Только, боюсь, вам лучше обратиться к главному редактору – военная тематика по его части. Моя специализация – уголовная хроника, сущие пустяки…
- Помилуйте, Всеволод Павлович, - пьяно нахмурился Шварц, проявив завидную осведомленность, – помнится, я ему не представлялся полностью. – Вся эта война – чистая уголовщина. Сброд, посягнувший на устои государства, расстрелявший собственного императора – это что, по-вашему, не уголовщина? Печатание идиотских прокламаций, призывающих к партизанским действиям - прямо под носом у этого кретина фон Вальца – это не уголовщина? Я бы на вашем месте пересмотрел свои… как это… позиции… Вот, к примеру – налетели ночью на гауптвахту, выпустили парочку арестантов, одного шлепнули…, - и он пристально посмотрел на меня. – Ведь это разбой, не так ли? А кого они выпустили? Уверен, хоть фон Вальц и отрицает, наверняка один из них был большевистский шпион. А ведь вы вчера там были, да? Какое совпадение…, - Шварц расстроенно покачал плешивой взъерошенной головой. – Только появились в городе – и сразу такие события!
- Уверяю вас, ротмистр, это не более, чем простое совпадение, - я с оскорбленным видом поднялся. – Впрочем, ваша проницательность делает вам честь, а внимание к моей персоне для меня крайне лестно… Всего наилучшего, господа!
Уже удаляясь, я краем глаза заметил, как Стефанович, явно горячась и размахивая руками, доказывает что-то ротмистру, а тот, небрежно откинувшись, посматривает в мою сторону. Откровенно говоря, наверное, мне следовало бы сказать Фиме, чтобы он не так спешил с налетом – совпадений, действительно, многовато, а с такими господами как Шварц и фон Вальц надобно ухо держать востро!
С признательностью за прочтение, мира, душевного равновесия и здоровья нам всем, и, как говаривал один бывший юрисконсульт, «держитесь там», искренне Ваш – Русскiй РезонёрЪ
Предыдущие заседания клоба "Недопятница", а также много ещё чего - в иллюстрированном гиде по публикациям на историческую тематику "РУССКIЙ ГЕРОДОТЪ" или в новом каталоге "РУССКiЙ РЕЗОНЕРЪ" LIVE
ЗДЕСЬ - "Русскiй РезонёрЪ" ЛУЧШЕЕ. Сокращённый гид по каналу
"Младший брат" "Русскаго Резонера" в ЖЖ - "РУССКiЙ ДИВАНЪ" нуждается в вашем внимании