Они налетели внезапно, девочка моргнула и лес со всех сторон исторг вооружённых людей. Двое всадников, каким-то чудом проведшие скакунов через чащу по звериным тропам, настёгивают коней. Приподнимаются на стременах, вскинув мечи, готовятся зарубить увальня с двуручным мечом. На лицах сверкают хищные улыбки. Каким дурнем надо быть, что б взять двуручник в лес?!
К Деве метнулось сразу трое, а среди них юноша, немногим старше неё. Девочка вцепилась в поводья, но конь не слушается, медленно заваливается вперёд. Из широкой шеи торчит оперение арбалетного болта.
Один всадник обогнал товарища с лютым гиканьем, клинок устремился на беззащитную голову воина... Гигант метнулся навстречу, как смазанная жиром молния. Исполинский двуручник с рёвом вспорол воздух, оглушительно чавкнуло и хрустнуло, крик всадника оборвался. Рассечённый надвое, вместе с конём, он пролетел мимо, обдавая всё красным дождём.
Второй натянул поводья, конь со ржанием вскинулся на дыбы, меся копытами воздух. Широкая полоса едва заточенной стали, ударила в шею с силой столь чудовищной, что разрубила, как вязанку соломы. Всадника вышибло из седла, швырнуло в кусты поломанной куклой.
Люди замерли, как суслики, во все глаза глядя на залитого кровью гиганта. Челюсти сжаты, а глаза пылают яростью тысячи солнц.
Звонко щёлкнула стальная тетива, в груди воина вырост оперённый болт. Тело качнулось, развернувшись боком от удара, устояло. Ближайший имперец размашисто ударил по рукам... Гигант перехватил руку с мечом у запястья, дёрнул кистью. Влажный треск и оглушительный визг огласили лес на сотню лиг вокруг. Рванул на себя, вскидывая колено, солдат ударился грудью, замолк глупо высунув язык и рухнул на землю. На месте удара грудь впалая, будто по сырой глине стукнули торцом бревна.
Дева скатилась с рухнувшей лошади, спряталась за её животом. Паренёк, бежавший к ней, бледнее снега, выхватил кинжал и без замаха метнул. Острие ударило боком о выпуклые мышцы под простой одеждой воина, безвредно отскочило. Двуручный меч закрутил мельницу, круша всё, что попадает под лезвие.
Щёлкнуло второй раз, болт сорвал кусочек кожи со скулы, порвал ухо. Усатый арбалетчик грязно заругался на языке империи, крутя ворот...
***
Инар очнулся от дождя, бьющего по лицу. Открыл глаза и застонал. Вместе с сознанием вернулась лютая боль. Бока и грудь будто огнём горят. Каждое движение порождает вспышку боли. На губах запеклась кровь, сейчас размываемая струями дождя.
Вокруг разбросаны ошмётки того, что было разведывательным отрядом. Одно дерево повалено и на обрубленные ветви насажен командир. Голова бессильно свешена на грудь, а ноги не достают до земли.
Инар закашлялся, охнул и зажал рот ладонью.
Что вообще случилось? Как это возможно?! Их было больше, командир попал первым же выстрелом... но всё же тела раскиданы, как сухие листья ветром. Парень зажал рот ладонью, сгорбился, перебарывая спазмы, и взвыл от боли. Рвота плеснула красная, с полупереваренными кусочками еды.
Крупные капли бьют по спине и плечам, одежда промокла. Вдали ворчит гром, слышно, как струи дождя шелестят ударяясь о листья и друг друга.
Отворачиваясь и жмурясь содрал с трупа шерстяной плащ, мокрый от воды и крови, но всё ещё лучше, чем ничего. Забрал нож, в кармане обнаружилось огниво и кресало, порядком изношенные. Сцепив зубы поплёлся в оставленный лагерь, пошатываясь и часто останавливаясь привалившись плечом к дереву. Земля под ногами мерзко хлюпает, плещет через голенище.
Лес нехотя расступается, как ряска, путь пересекают мутные ручьи полные лесного мусора. Инар ёжится, чувствуя всем телом жадные и голодные взгляды. Припав к очередному дереву, разглядел следы стаи волков, совсем свежие. Попытался вспомнить, что случилось, но в сознании только чёрный туман. Гром приближается, перекрывает все звуки, а среди деревьев мелькает огонёк. Инар стиснул нож, оскалился. Вдруг это то чудовище пережидает дождь в их лагере? Нужно подобраться ближе и перерезать глотку, как оно уснёт!
Начал двигаться только в раскаты грома, замирая и дожидаясь очередного. Прятаться особо не надо, он и так вымазан грязью и кровью с головы до ног. Никакой волк не учует человека, и никакой человек не увидит.
В лагере под укрытием раскидистых деревьев и наспех сооружённого навеса горит костерок. Над огнём сгорбилась кряжистая фигура, похожая на сломанную куклу. Точно как и Инар перемазанная грязью. Парень поудобней перехватил нож. Нет, это не тот здоровяк, кто-то другой. Кажется из отряда. Поколебавшись, свистнул и прижался к дереву, готовый отступить под сень леса. Человек дёрнулся и обернулся, на парня взглянуло бледное лицо сержанта. Нос свёрнут и расплющен, губы разбиты. Сощурившись и сжимая меч, вгляделся в сумрак и шумно выдохнул.
— А я думал ты сдох. Давай, иди к огню.
— Почти сдох. — Проскрипел парень.
Голос показался чужим, скорее старческим. Подойдя ближе разглядел, что сержант лишился ноги ниже колена. Культя перетянута ремнём и заложена листьями. В свете костра глаза вояки сверкают нездоровой бодростью, а нос улавливает едкий запах выжимки чернокаменки. На губах заметны тёмные пятна, характерный признак употребления.
— Ещё есть? — Сипло спросил Инар, садясь у огня и едва сдерживая стон боли и облегчения.
— Что у тебя?
— Кажется, рёбра, болит жутко.
— Везунчик...
— Духи защитили.
Инар взял протянутый пузырёк, полупустой судя по весу, и залпом опрокинул содержимое. Огненная струя обволокла рот, проскользнула по глотке и пылающей глыбой ударила в желудок. Парень шумно выдохнул, съёжился, игнорируя вспышки боли.
— Духи защитили, ха... лучше бы они тебя отговорили идти за этой тварью...
— Будто у меня был выбор. — Кашляя, ответил парень. — Что теперь?
— Ничего. Будем искать развед отряд и вернёмся в расположение. — Ответил сержант. — Если выживем.
Чернокаменка растекается по жилам, заполняет мозг колючим туманом удовольствия. Боль отступает, щеря гнилые зубы. Инар осторожно втянул носом, прислушиваясь к ощущениям. Сломанные кости пришли в движение, но не оглушили агонией.
— Выживем. — Выдохнул следопыт. — Так сказали духи.
