Друзья, последняя публикацию про Екатерину и Ждану ожидаемо вызвала много откликов. В основном читатели Екатерину поддержали, но были и те, кто высказались, что такая продолжительная борьба мамы за справедливость травмирует девочку. Некоторые комментаторы попросили меня высказаться, а как всё-таки надо поступать:
Да, друзья мои, современным людям нужны четкие алгоритмы. Однако есть в жизни некоторые сложные решения, в которых алгоритм задать невозможно и у задачи куча условий, которые человек должен учесть.
Давайте вместе попробуем ответить на вопрос, до какой степени (и стоит ли вообще) добиваться справедливости, когда нарушают наши права или права наших детей. Я изложу ниже несколько своих мыслей, как мама, как человек, непосредственно работающий со школами по разным темам, и как человек, который ведёт тему травли последние пять лет. Это не будет истиной в последней инстанции, это будет лишь моё частное мнение. А вы в комментариях выскажете ваши мысли.
1. Начну с того, что меня, конечно, радует, что вы просите профессионального комментария и доверяете моему мнению, но я совершенно точно не могу никому советовать или рекомендовать поступать как-то. У меня и большинства жителей России разные картины мира. Я живу в мегаполисе, огромную часть года уже много лет провожу не в России (специально для охотников на ведьм - нет, я не эмигрировала, я так живу уже лет 15), видение и восприятие мира моё, безусловно, сильно отличается от видения и восприятия жителя Кубанской станицы, например. Специально привожу в пример этот регион, ведь именно там живёт Екатерина, именно там её не поддержали односельчане и даже родственники, сказав, что лучше сидеть и не высовываться. К тому же у меня есть свой опыт взаимодействия с правовым полем, как у предпринимателя, у меня за плечами несколько выигранных судов (с застройщиками, с подрядчиками) и ни одного проигранного, что изначально даёт мне более позитивный взгляд на вопрос, можно ли в России выиграть суд. Большая часть жителей нашей страны довольно редко с этим сталкивается и заведомо судам не доверяет. Наконец, у меня другие финансовые ресурсы, другие возможности найти в помощь специалистов (в вопросах травли могут понадобиться разные специалисты, от юристов до психиатров и даже айтишников, вот, например, на Екатерину подали в суд за «клевету в соц сетях», там надо в том числе поднимать IP-адреса, доказывать фейковость страниц).
Вывод: я точно не могу претендовать на то, что мои советы (даже если бы я считала себя вправе советовать) услышат, воспримут и поймут.
2. Также я не имею никакого морального права призывать бороться до последней капли крови потому, что я сама в случае травли моего сына не стала бороться до полного уничтожения виновных. Я не стала выходить даже на уровень Департамента образования. Все диалоги и разбирательства были на уровне директора образовательного комплекса. Я забрала своего сына из нездорового класса от непрофессионального учителя. Я не стала ничего доказывать данному конкретному учителю и администрации. Знаете почему? Казалось бы, как так, ведь у меня есть позитивный судебный опыт. Есть, но это опыт по другим вопросам. В судах ведь сидят те же обычные люди, представители нашего с вами социума и менталитета (помните, как Екатерине в СК сказали: «А кого в школе не троллили?»). На менталитет нашего социума я как раз в период травли сына насмотрелась. Если вы помните нашу историю, то большинство класса очень быстро поддалось манипуляциям администрации («Если уйдёт учитель, то где гарантия к вам не придёт учитель ещё хуже?», ага в Москве, где выбор огромен, к тому же сама администрация и должна быть такой гарантией, это от них зависит, какой учитель придёт, но родители так глубоко не мыслили), и приняли стратегию «лучше помалкивать, чтобы не стало хуже, а все, кто выступали активно за прекращение травли в классе, в итоге поддерживали нас лично, но говорили: «Открыто дальше мы не готовы, так как нашим детям станет хуже». Вот именно тогда я поняла, что это проблема нашего общества и нашего менталитета: нормализовано насилие, нет культуры защиты своих прав, люди имеют очень слабое и размытое представление о своих границах. Я поняла, что точно такие же люди, такой менталитет населяет и педагогические коллективы, и судебную систему и чиновничий аппарат, и что вместо локальной борьбы с данным педагогом или данным директором, в которой всё равно основная масса из страха меня не поддержит, лучше по капле менять вот эти установки в обществе. Позже, кстати, в каждой истории травли (а на сегодня их в моей личной практике уже около четырёхсот), я только подтвердила, что это так, что очень многие проблемы именно из-за менталитета. Я приняла тогда для себя два решения: 1) мои дети больше никогда не будут учиться в нездоровых коллективах, и с тех пор так было всегда, мои дети учатся только в школах, где работают психологически здоровые, эмоционально зрелые взрослые, благо, в крупных городах выбор всё-таки есть, 2) я постараюсь сделать всё, что в моих силах, чтобы хотя бы у какой-то части нашего общества изменить установки на нормализацию насилия, учитывая, сколько откликов я ежедневно получаю после выступлений, тренингов и статей со словами «Вы помогли мне иначе на это смотреть», похоже, что я справляюсь.
Вывод: я, как человек, который в моменте выбрал не локальную борьбу за справедливость с конкретными людьми, а принял для себя более долгосрочные решения по своей семье и своей роли в обществе, точно не могу никому советовать идти в суды до конца. Это было бы лицемерием.
3. Отмечу, что, если бы какая-то дичь в школе случилась с моими детьми сейчас, наверное, я бы и пошла до конца. Но сейчас многое иначе, чем было пять лет назад. За эти пять лет я обросла контактами, скорее всего, просто конец бы быстрее наступил. Сейчас я могу моментально позвонить большому количеству лиц, знающих меня лично, от московского омбудсмена до пары депутатов. Да, конец наступил бы раньше. У большинства людей в России нет таких ресурсов и им приходится проходить все адские бюрократические круги ада. Посмотрите на Екатерину, сколько органов власти знают об истории и даже вынесли однозначное решение о составе преступления, а главное лицо, ответственное за преступление, до сих пор никак за него не ответило.
Вывод: очень легко советовать идти до конца, когда концы у всех находятся на разных расстояниях.
Учитывая всё это, я могу предложить следующий 2-шаговый алгоритм (ещё раз подчеркну, что я при этом не очень чувствую себя вправе вообще что-то советовать):
Шаг 1
Если вы понимаете, что в школе в отношении вашего ребёнка присутствует насилие (не обязательно травля, травля — ведь это лишь один из видов насилия), то в первую очередь попробуйте пойти на диалог со школой. В хорошей школе работают здоровые люди, способные на качественный диалог. В хорошей школе, скорее всего, вы уже на уровне классных руководителей, педагогов (в частных школах, это могут быть тьюторы) достигните взаимопонимания, и они будут действовать, прежде всего, в интересах ребёнка. Если с педагогом не повезло (такое может быть, учитывая, что 38 процентов учителей в России находятся в стадии острого выгорания), то идите разговаривать со школьной администрацией. Велика вероятность, что директор и завуч — вполне компетентные люди, которые быстро примут меры, проведут все необходимые наблюдения, медиацию и купируют проблему в зачатке.
Шаг 2
Если же от администрации вы слышите любые словеса из серии «Дети так играют», «У нас педагоги со стажем, такого не может быть», «Это возраст такой», «Всем всё показалось», «А кого в школе не троллили?», «Дети сами разберутся, не надо воспитывать снежинок» и так далее, то это признак того, что никто ничего менять не будет. Тогда для вас два ключевых решения:
Первое важное решение. В любом случае прекратить для ребёнка травматичный опыт. Забрать, перевести, отправить на СО — разные могут быть варианты. Но это совершенно точно надо для него остановить. Довольно часто ребёнок будет сопротивляться, ссылаться, что тут уже есть пара друзей, а в новом месте он друзей не найдёт, бояться, что теперь везде будет всё плохо. Это нормальные когнитивные искажения жертв насилия. Жертве насилия довольно часто кажется, что теперь всегда будет так. Это не нужно слушать и это тот самый случай, когда вы выключаете либерального родителя и действуете решительно, как если бы на ребёнка нёсся грузовик. Это, пожалуй, мой единственный совет, который я дам вам.
Второе важное решение. А дальше вам решать, хотите ли вы бороться за справедливость. До конца ли? Каким вы видите конец в вашем случае? Возможно, стоит отсечь свой предел: вот до этого я иду, а дальше, если вижу, что борьба затягивается, я останавливаюсь.
Во втором решении ваша развилка. И она только ваша, никто не может вам здесь советовать. Вам стоит оценить: 1) свои ресурсы (финансовые, административные, психологические, здоровье), 2) ресурсы ребёнка (его психологическое состояние и здоровье). В некоторых видах борьбы ребёнка будут дёргать, допрашивать, в некоторых ребёнок практически не нужен. Тут нет и не может быть для вас никакого правильного совета. Я бы сказала, что ресурсы в виде здоровья здесь даже более важны, чем деньги и контакты. Выдержите ли вы борьбу? Вспомните прекрасного учителя Ксению, здоровье которой было подорвано за 2 года борьбы с руководством школы. Но! Считаю ли я, что она не должна была бороться? Нет, не считаю. У меня перед глазами другая моя знакомая, права которой тоже были серьёзно нарушены, и она молча ушла, жила с этим несколько лет. Свою тяжелейшую депрессию с суицидальным синдромом и разрушенное здоровье она лечит сейчас. Просто сгорела внутри самой себя, в ходе терапии сейчас она выясняет, что ей с её характером никак нельзя было молча отходить. Поэтому, друзья мои, нет тут одного совета для всех.
По поводу травмирования ребёнка несколько мыслей.
Во-первых, как я сказала выше, ребёнка, конечно, надо из нездоровой среды забрать.
Во-вторых, все дети разные, есть более чувствительные и менее, плюс, смотрим на возраст, подростку (если он базово психологически здоров), кстати, борьбу пережить проще, чем дошкольнику и младшему школьнику, подросток изначально протестен.
В-третьих, не для всех процедур по отстаиванию прав нужен ребёнок.
В-четвёртых, у меня был собственный опыт переживания борьбы моей мамы за меня. Про свою маму, про то, как именно она учила меня не терпеть, я уже писала вот тут. Там в статье приведено несколько историй, в частности, в последней я рассказываю, как мама не позволила оставить меня без заслуженного красного диплома, когда администрация просто испугалась лишнего внимания к школе. Я тогда пережила жутчайший прессинг. Некоторые моменты я там в статье оставила за кадром, например, то, как проходили проверки школы. На каждом моём экзамене (письменных и устных, ЕГЭ тогда не было) присутствовали люди из РОНО. Как я понимаю, они потом чихвостили директора и завуча, так как было очевидно, что ребёнок отлично знает материал и прекрасно сдаёт экзамены. Догадываетесь, что происходило потом? Потом меня закрывали в кабинете директора, орали и обвиняли во всех бедах школы. Там я собиралась с силами и не выдавала никаких эмоций. Но потом приходила домой и рыдала. Пила валерьянку, собирала себя в кучу и шла на следующий экзамен, где всё повторялось. Получив аттестат, я не смогла зайти в школу больше никогда, настолько это эти экзаменационные дни были мерзкими. Но и сейчас и тогда я совершенно уверена, что мама всё сделала правильно. Мне как раз очень нужно было знать, что она со мной и что у меня есть такая мощная опора. У меня ни разу ни на секунду не возникло мысли: «Мама, остановись уже, мне из-за этого хуже». Более того, этот опыт совершенно точно меня сформировал. Мамина установка «не терпи» из слов для меня тогда превратилась в конкретные дела. Я на практике увидела, что это значит — не терпеть. Но! Это мой личный опыт. Я делюсь им с вами, чтобы показать, что, если ваш ребёнок вместе с вами проходит какую-то щель, совершенно не факт, что ему от этого в долгосрочной перспективе хуже. Кстати, у Екатерины в её детстве тоже была своя страшная история, а мама тогда приняла решение просто замять. Может быть, поэтому Екатерина сейчас делает всё, что угодно, но только не замять и не потерпеть?
Мне искренне кажется, что, если бы больше людей при нарушении их границ, их прав не молча отползали бы в сторонку, а говорили об этом, не соглашались терпеть, у института гражданского общества в России было бы больше шансов. А также если бы не молчали те, кто видят, что рядом с ними происходит насилие или нарушение прав из страха, что если открыть рот, то прилетит и тебе. Все те, кто не молчат, вызывают у меня искреннее восхищение. Их крайне мало. Об этом я пишу здесь часто, как раз вижу одной из своих просвещенческих задач показывать, что не надо молчать. Однако призывать кого-то бороться за справедливость до последней капли крови я не имею никакого права. И никто не имеет. А вот принять такое решение для себя пострадавший имеет право. И не нам его судить.
Неравнодушных педагогов и осознанных родителей я приглашаю в Телеграмм-канал «Учимся учить иначе» и в привязанную к каналу Группу.
Книгу «Травля: со взрослыми согласовано» можно заказать тут.