Чужих взглядов были сотни — они возвращались к ней снова и снова, обволакивали, холодно скользили по её фигуре, проходились мимоходом по лицу, но всегда ощутимо застревали, как за инородное тело. Василиса нутром чувствовала себя лишней, и даже рука хозяина на её поясе не утихомиривала толпу. Зависть, обвинение, злорадство, праздное любопытство и чистая, неприправленная ненависть — всё это читалось вполне ясно.
Запястье хозяина лежало на спине, как приклеенное, и Василиса плавно двигалась вслед за молодым человеком, идущим по огромному залу, где проходил приём. Люди расступались перед ними, кивали, говорили какие-то пустые приветственные слова и снова смыкали ряды. Очевидной угрозы не было, но кожа уже наэлектризовалась от невыносимого напряжения.
Костя держался свободно, почти небрежно, но через соединяющую их тёплую ладонь она читала скрытое от посторонних глаз беспокойство. Испытание касалось их обоих, и пройти его нужно безупречно, чтобы комар носа не подточил. Они остановились у роскошной лестницы на второй свет, поднялись на пару-тройку ступеней выше и теперь все в зале без стеснения рассматривали новую пару.
По наитию Василиса наклонила голову вбок и взмахнула ресницами, бросая на хозяина нежный и зовущий взор, а тот мгновенно уловил приглашение и чересчур смело продолжил её естественный жест, ласково подняв девичий подбородок и без предупреждения поцеловав в губы. На глазах у всех. Уверенно и настойчиво.
Боковым зрением она успела выхватить Ивана, стоящего у главного входа в зал — где и положено охранникам. Его лицо — бесстрастное, сосредоточенное — почему-то выделялось среди толпы.
Женщина для хозяина (начало, назад)
А потом её захватила неведомая ранее буря чувств и Василиса опустила веки, отдаваясь инстинктам волчицы. Хозяин заявлял свои права, и она могла только быть покорной. Иван исчез, растворился на задворках её сознания.
Поцелуй — почти невинный со стороны, но грандиозный для абсолютно неопытной девушки — прервался так же внезапно, как начался, а в зале нестройно захлопали, но хлипкие шлепки ладоней быстро превратились в торжественную овацию.
Сквозь гул Василиса разобрала мягкие шаги и обернулась — сверху лестницы появился отец хозяина, Градов Виктор Сергеевич. Румянец залил её щёки и Василиса робко улыбнулась властному и чуть седому мужчине, задавая себе вопрос — чему они хлопали, поцелую или Градову? Или и тому и другому?
— Здравствуйте, дорогие мои, — его баритон уверенно раскатился по открытому пространству, — очень рад вас всех здесь видеть и счастлив представить невесту моего сына. Константин выбрал себе прекрасную девушку и мы с радостью принимаем её в семью. Прошу любить и жаловать, наша прекрасная Василиса.
Он озарил гостей покровительственной улыбкой и чуть кивнул молодым, спускаясь ниже и ниже, а овации повторились с удвоенной силой, но искренним восторгом там и не пахло.
— Молодец, — Градов похлопал сына по плечу и шепнул очень тихо, — ты справишься.
История с чёртовой удачей и домовыми: "Алиса и её Тень"
Василисе тоже досталась сдержанная похвала в виде прикосновения двух пальцев к локтю, и она снова поразилась, как спокоен был этот мужчина, в отличие от его сына.
— Да, пап. У нас полный порядок, — он сильнее обвил талию девушки и привлёк к себе.
— Вижу-вижу. Ну, не затягивайте.
— Он здесь? — спросил хозяин, бледностью выдав тщательно подавляемый страх.
— Да, — неслышно прошелестел Градов, — Руслан пришёл на неё посмотреть, сейчас будет здесь.
Створки главных дверей распахнулись и Василиса мигом узнала тех самых юношей из торгового центра. Они стайкой окружали нового для неё человека, очевидно, их вожака — такого же подвижного, черноглазого и с тонкими чертами лица. Нос с горбинкой и хищные губы подчёркивали взрывоопасность их обладателя. По толпе прокатилось имя: «Руслан, Руслан…», а Василиса окаменела вместе с застывшим хозяином. Молодые люди с неприкрытой яростью смотрели друг другу в глаза через весь заполненный публикой зал, а угроза казалась осязаемой даже без слов.
Она медленно повернулась к хозяину, но он опередил её вопрос:
— Нет. Не надо. Не трогай его, — и скривился, через силу добавив злое, — во всяком случае, точно не здесь и сейчас.