Глава 18.
Длинными осенними вечерами, подготовившись к следующему учебному дню, Васим с Зиной, усевшись рядышком, разглядывали фотографии, привезенные из Душанбе. Самая любимая та, где Зиночка в таджикском одеянии невесты с Васимом у памятника Садреддина Айни. Жалко, что фото чёрно-белое и не передаёт богатой гаммы цветов. Но какая динамика! Ветер раздувает расшитое узорами покрывало и платье невесты, Васим смотрит на Зину таким влюбленным взглядом!
Жизнь шла своим чередом, закончилась зимняя сессия, отзвучали новогодние тосты. Зимние каникулы наши герои проводили у Зиночкиных родителей. Взяли напрокат лыжи для Васима и каждый день ходили то в лес, то по лыжне, накатанной по льду речки, в рыхлом снегу.
Васим наловчился кататься не хуже Зины, не боялся ни спусков, ни прыжков. Кроме развлечений, была и помощь родителям. Вместе с мальчишками они распилили, раскололи и сложили машину дров. Васим, расколов осиновый чурбачок, вдыхал запах свежей древесины, восторгаясь:
- Зиночка, понюхай, как чудесно пахнет! Каким-то цветком, кажется, розой?
- Ну ты, Васим, как девчонка! Вот выдумал дрова нюхать! Коли давай! А то я топор заберу, - возмущался Мишаня. Отец только покрякивал, когда топор врезался в дерево.
- Пап, ты так кряхтишь, как будто сам колешь! - смеялась Зина, пробегая с охапкой дров в руках.
- А я так помогаю, - улыбался довольный Григорий Семенович.
Весь следующий семестр молодые спорили, где и как провести лето. Зине предстояла практика в лагере. Васима ждали в горкоме ВЛКСМ в Душанбе. Он уговаривал жену ехать с ним, доказывал, что там, у него на родине, она пройдет какую угодно практику и получит любую справку. Но Зину тоже ждали в летнем оздоровительном лагере на базе местной школы-интерната. Так и поехали наши герои в третье лето в разные стороны. Васим был раздосадован, что Зина по-своему поступила, не прислушалась к его просьбе. Для него это было шоком. А Зиночка удивлялась, почему именно она должна каждый раз уступать? Ей очень хотелось поработать с детьми, попробовать свои силы. Тем более, что в этот лагерь ехала преподаватель, куратор группы студентов педагогического института Вера Васильевна Анисимова. Зина считала, что Васим тоже мог бы поработать в лагере. Но получилось, как получилось, и лето нашим героям предстояло провести в разлуке.
- Говорили тебе, что русские жены капризные и своенравные, - выговаривал Васиму муж сестры Мансур.
- Моя Айгюль на край света бы пошла за мной. Разве плохо к твоей жене здесь относились? Делала, что хотела. На наших таджичках вся работа по дому, и они не ропщут. А твоя? Где сядешь, там и слезешь. Вот, если бы она приняла ислам! Стала бы послушнее!
- Я женился потому, что люблю Зиночку и не могу без нее жить, а не для того, чтобы сделать ее служанкой. Неволить ее я не хочу. Она три года училась, ей хочется применить свои знания на практике с детьми, ее можно понять. Ну, а я там не остался из-за нашей мамы. Она всё болеет, хочется ее порадовать, может быть, напоследок. Целый год ведь не виделись!
И точно, здоровье Асии стало совсем плохое. Родные ее оберегали, старались оградить от физических нагрузок и переживаний. Дочки всю работу по дому делали сами. Приезжал из горного кишлака брат Асии Ришат, привез козьего сыра, фисташек, вяленой хурмы. Погостил немного, договорился, что племянник возьмёт отгулы, приедет и поможет ему сделать пристройку. Пришлось Васиму отпрашиваться. Было у него два отгула за работу в выходные, думал раньше уехать, но пришлось их взять, чтобы помочь дяде. Отпустили без возражений. Васима в горкоме ценили за ум, находчивость и красноречие. Он мог выступать без бумажки хоть на русском, хоть на таджикском языке. Ценное качество, которым не каждый начальник обладает.
В горном селении Васима встретили радушно.
Домик, который нужно было расширить, стоял на берегу горного ручья, с грохотом несущего свои прозрачные холодные воды в Гиссарскую долину, чтобы впасть в полноводную реку Кафирниган. Строительный материал был почти готов. На солнышке сушились ряды глиняных кирпичей. Их переворачивала по мере надобности молоденькая девушка. Васим засмотрелся на то, как ловко она работает. Девушка почувствовала, что за ней наблюдают, выпрямилась, откинула тяжёлые косы за спину и застенчиво улыбнулась. Звали ее Есмин, и была она очень красивой. Соболиные бровки, сросшиеся на переносице, темные глаза непонятного цвета с голубоватыми эмалевыми белками обрамлённые густыми ресницами, прямой носик и губы, как сочные вишни, дополняли ее портрет. Кстати, по бровям можно было узнать, кто перед вами: девица или замужняя женщина. Только замужним разрешалось выщипывать брови, придавая им нужную форму и толщину, а поскольку у таджичек брови густые и часто сросшиеся, то угадать, свободна ли девушка, можно было легко.
Есмин, перевернув кирпичи другим боком к солнышку, вымыла руки в ручье, уселась на камнях, украдкой поглядывая на троюродного брата, а, может быть, ещё более дальнего родственника.
Васим так и не уточнил степень их родства.
На помощь пришли человек пять и закипела работа. Возводили стены сразу с двух сторон. К вечеру второго дня сделали перекрытие, замазали глиной крышу и пристройка была почти готова. Пол и окна хозяин оставил на завтра, сказал, что сделает сам с Васимом. Работников от души накормили шурбой с лепешками, накрыв дастархан в "мехмонхоне" - гостевой комнате. Жена Ришата Наиля с дочерьми и уже знакомой нам Есмин постарались. Напекли самбусы (самса), пилиту (хворост), сварили амардин, напиток из абрикосовой пастилы и свежих абрикосов. Спать Васим в первую ночь лег во дворе под деревом граната. Всю ночь сквозь сон он слышал шум ручья, крики ночных птиц, чье-то хриплое дыхание. Было немного жутковато. На вторую ночь он ушел в дом.
Уже готовое окно вставляли вдвоем с дядей Ришатом под потолком, а пол из обожженного кирпича замазывали глиной и утаптывали потом его дочки, двоюродные сестры. Бог не дал Ришату наследника, о чем он горевал, глядя на красавца Васима и невыносимо завидуя сестре Асие.
Продолжение:
Начало: