Натянув одеяло до подбородка, Лана взглянула в окно, и показалось ей, там, у волшебной поляны и небо темнее и звезды ярче.
- Это Кавказ, детка, - прошептала вдруг Кристина.
Невольно вздрогнув, Лана чуть с кровати не навернулась; так вот откуда эти слова! По ночам, когда черная тень будила ее, она каждый раз улавливала сонный лепет соседки про Кавказ. Интересно, что ей там видится, что приговаривает одно и то же. Не забыть бы, спросить с утра.
Потянувшись, Лана перевернулась на бок и, наткнувшись под подушкой на какой-то сверток, обмерла. На ощупь он был теплым и даже знакомым, будто только в руках держала. Страшась и представить, что сейчас увидит, Лана приподняла подушку. Мягкий коврик, который она стащила из таинственной комнаты и не поленилась заботливо скрутить в рулон, теперь лежал у нее на кровати и легонько подсвечивал, окрашивая и простынь и наволочку в диковинные цвета.
Почувствовав себя чуть ли не воровкой, Лана прихлопнула травяной коврик подушкой. Как возможно умудриться и вынести вещицу из сновидения, это раз, а два, какого черта она, вообще, протянула ручонки к чужому? Стыдно-то как…
Сияние настойчиво пробивалось сквозь подушку, и Лана заметила, тени пришельца, что обычно возникали из темных углов и, стекаясь к ее постели, объединялись в одно целое, сегодня дрогнули и будто бы даже недовольно прошипели, а после и вовсе растворились во мгле. Проваливаясь в нормальный человеческий сон, Лана счастливо улыбнулась; как же хорошо, судя по всему, этой ночью запланетная тварь ее не тронет.
Утром после завтрака Лана все косилась на соседку, порываясь спросить про какой такой Кавказ нашептывает по ночам та, но каждый раз смущалась, ровно привелось подслушать что-то глубоко личное. Кристина, в конце концов, заметила кидаемые в свою сторону взгляды.
- Никак сказать что хочешь? – оторвавшись от чтения, добродушно поинтересовалась она. – Так говори, не стесняйся!
- У меня по ночам бессонница, - начала издалека Лана. – Так который раз слышу, как ты одну и ту же фразу повторяешь.
- Я что, во сне разговариваю? – недоверчиво фыркнула соседка. – Вот новости… Так, а что именно повторяю?
- Это Кавказ, детка…
Судя по вытянувшемуся лицу Кристины, известие ее немного огорошило.
- Это Кавказ, детка? Серьезно? Я произношу эту чушь?
- Причем постоянно, - поддакнула Лана. – Своими ушами слышала.
- Да я верю, только в толк не возьму; с чего я вдруг про Кавказ заговорила?
- Ну, может, недавно ездила туда…
- Ой, уже и годков не сосчитать, как давно это было, – воскликнула Кристина и, вытащив из книги закладку, протянула ее Лане. – Как нельзя кстати под рукой оказалась.
Закладкой служила черно-белая фотография, на которой молодежь с рюкзаками за спиной весело смотрела в объектив.
- Это мы студентами по адыгейским горам лазили, - пояснила соседка по палате. – Десять лет с тех пор точно минуло
- Мало ли? – неопределенно пожала плечами Лана и хотела еще что-то добавить, но тут разглядела на фотке того самого парня, возле могилы которого рыдала Христина. Так вот и она сама! Стоят голубки рядом и невооруженным глазом заметно, любовь между ними. Та самая неповторимая, нежная, первая…
Внезапно вспомнилось, до сегодняшней ночи ей случалось встречаться с Христей во снах; та неизменно проносилась мимо Ланы и, легко минуя палисадник, скрывалась в доме-дереве. Лана же все пыталась пробраться следом, но дальше калитки ее в то время не пускали. Чем дольше она вглядывалась в снимок, тем отчетливее на лице Христи проступали черты соседки по палате. Так вот почему Кристина показалась ей знакомой.
- Узнала меня? – почему-то тихо произнесла соседка. – Можешь не отвечать. Знаю, сильно изменилась… Поправилась, поплыла…
- Глупости не говори, - отмахнулась Лана. – Все мы меняемся. Тем более ты ребенка ждешь. Лучше скажи, что за парень рядом с тобой?
Взглянув на фотку, Кристина в задумчивости выпятила вперед губы.
- Слушай, - недоуменно протянула она. – Не помню...
- А остальных? Остальных помнишь?
- Верка, Леха, Ленка, Санек… - принялась перечислять та. - А этого не помню… Так может с другого курса? А ты его что, знаешь?
- Это Степа, - внимательно поглядывая на соседку, неторопливо проговорила Лана. – Степа, Степан, Степушка… - повторила нараспев.
Взяв фотографию, Кристина тепло улыбнулась.
- Вот ты назвала имя, а у меня отчего-то на сердце нежность такая разлилась, не передать, - ласково проворковала она. – Может, просто имя нравится? Но парня этого вспомнить не могу…
- А расскажи мне про этот ваш поход в горы, – попросила вдруг Лана.
Всего на секунду всколыхнулась было память Кристины; заблестели глаза, вскинулась голова, распрямились плечи, но не пробиться воспоминаньям через траву забвения.
- Чего там рассказывать? – передернулась досадливо. – Поход как поход…
В этот момент в дверь стукнули, и на пороге показался муж Кристины.
- Кыся, это я! – радостно возвестил он.
- Вижу, - раздражено буркнула супруга.
Наблюдая за ними, Лана ясно увидела любовь со стороны мужа, а вот у Кристины, как бы она не пыталась скрыть, проскальзывало недовольство и еще что-то очень похожее на испуг. Похоже, что с утратой счастливых воспоминаний Кристина и любить-то разучилась, или же боится чего-то…
В чем же ее опасение? Что ее избранник погибнет, как и первая любовь? Скорее всего, так и есть…
Эх, иначе надо было Зелейнице обряд проводить. Не стирать из души счастье; оставить воспоминания, а любовь на другого перекинуть. Пока Лана сочиняла про себя, каким образом такое можно провернуть, муж соседки ушел.
- Кристин, а ты что, своего совсем не любишь? – решилась спросить она.
- Пашку, что ли? – хмуро откликнулась та. – Люблю, наверное… - добавила неуверенно. – А почему спросила? Не заметна любовь?
- Да знаешь, как-то не особо; словно что-то внутри тебя не позволяет расслабиться и любить без оглядки.
Будто прислушиваясь к себе, Кристина опустила голову и сидела так достаточно долго.
- Поразительно, - медленно вымолвила она. – Ты каким-то образом высказала самую суть; я действительно боюсь любить… А вот кто бы мне сказал, почему? Знаю, что жизнь без Пашки не мила станет, а вот же не могу дать волю чувствам. И еще… - и, закрыв руками лицо, девушка вдруг мучительно простонала. – Только пообещай, что не осудишь, - провыла она сквозь ладони.
Лана тут же пересела ближе и, прижав к себе рыдающую Кристину, принялась сыпать простыми словами, что рассеивали боль и тревогу, и заставляли выплескивать из себя все темное, что накопилось на дне души за прошедшие годы.
Продолжение
Предыдущая часть
Начало
