11 декабря 2040 г.
Лонгьир. Шпицберген. ЦКП Альянса.
- Коса-1, Коса-3: принимайте: занимайте периметр. Сопротивления не оказывают!
- Принято. Коса-4, Циклон-4: обыскать восточный сектор!...
- На связи Останин: мы нашли его. Повторяю: цель "дельта" обнаружена! Показателей нет! Что...
- Подтверждаю...
Кассада шатало: кое-как запаянные и починенные в полевых условиях цепи питания не позволяли экзоброне работать должным образом. Это хорошо, что вообще не окочурился от переохлаждения: вовремя был замечен технической группой ББ.
- Черт знает что, - хрипло шипел он, медленно спускаясь по склону. - Самому все надо делать!
Аксиома всей их жизни: хочешь добиться успеха, сделай все лично сам, чтобы было по красоте. Боги, да как же мы все устали повторять одно и то же!
Шаг вперед по ледяной корке. Еще один - впереди протоптанная тропа, что ведет вниз - в туман и мглу полярной ночи.
После масштабного и предельно жесткого прорыва к периметру ЦКП, все противостояние сошло на нет. Штурмовики и солдаты 133-й выводили из серых закопченных зданий вереницы пленных. Офицеры и солдаты, должностные лица и Бог знает кто еще!...
Потерянные лица. Согнутые спины: жмутся под наспех накинутыми пуховиками для арктических условий. Их сгоняют на большую площадку перед центральной пирамидой - и грузят в транспорты.
С полос аэродрома тягачами и бульдозерами оттаскивают разбитые самолеты: с материка уже летит новая авиагруппа, но времени мало: до сих пор над Лонгьиром висит радиоактивная пыль и уже есть первые пострадавшие.
Техническая служба не отлынивает от обязанностей: извлекаются жесткие диски и скачиваются данные с серверов. Надо как можно быстрее покинуть этот район: по прогнозам синоптиков, с северо-запада идет мощный холодный фронт, и через несколько часов все накроет слепящим снегом и шквалистым ветром. Оттого беспорядочная суета: подобрать раненых и упаковать в мешки убитых, сличить жетоны - и начать всеобщую эвакуацию.
На холодных каменистых осыпях больше нечего делать. Командиры Альянса дают показания - а вся их глобальная система связи изволила долго жить.
Перед холодным как лед телом "номера" стояли десять человек. Он до сих пор сжимал в пальцах коммуникатор - присутствовавшие боялись коснуться его рукой, сохраняя тяжелое молчание.
Все повторялось: снег и пепел под ногами, темное небо над головой.
Фигуры в низких шлемах, вооруженные до зубов и продрогшие: пылают обломки разбитых машин, и на земле количество сравнимо с цепляющимися за островки тепла живыми - в форме и гражданских куртках.
Сквозь строй солдат протолкался Кассад. Скрипят сервоприводы: главкому тяжело, но еще тяжелее оставаться в стороне, безучастно наблюдая за происходящим вокруг. С обрыва плато он кое-как дошагал до одного из сборочных пунктов внизу - а дальше был крестный ход через оплавленную пустошь на борту БТММ, что внезапно вырвалась из пелены мрака и темени, шаря по земле прожекторами в поисках живых.
Как много их было - бредущих сквозь туман и пепельный снегопад - цепочки вооруженных людей, где смешались знаки различия, принадлежность к формированиям и когортам...
Память рисовала сюжеты давно минувших дней, что накладывались на пейзажи текущего момента реальности - вот лежат убитые в бою новобранцы из только что сформированного ББ, а чуть дальше - распластавшийся на снегу БКС, с пробитой навылет головой.
Кассад досадливо морщится: политком небрежно орудуя ножом, зацепил край его формы, и похоже придется снова принимать препараты, чтобы не схватить лучевуху. А не все ли равно? До точки сбора - три километра, и проделает он их за считанные минуты - если никто не захочет обратить на себя его гнев, встав на пути.
Разрушенная бетонная стена. Поваленные стационарные лазерные установки. Коптящие вершины пирамидальных комплексов - парни говорят, что нашли нечто важное, но все как один скупы на комментарии.
Сколько можно молчать? Мертв терминал Прометея, связь барахлит - и слава Богу, в арсенале занявших аэропорт частей есть мобильные станции связи, что ловят сигналы со спутника.
И вот он здесь. Серая стена, обломки и толпа народу вокруг чего-то темного. Слишком хорошо знакомые очертания брони и формы...
Солдаты расступились. Адольф сделал шаг вперед - и замер как вкопанный.
- Ты все-таки сделал это, сукин ты сын...Сукин сын!
Кассад упал на колени и глухо зарыдал. Штурмовики ББ и бойцы 133-й мрачно переглядывались - убитый горем Железный Адольф так разительно отличался от привычного образа высокомерного и жестокого командира. А тут - просто уставший, немолодой мужчина - загребая мерзлый пепел пальцами механической руки оплакивает товарища и друга, несмотря на все перипетии.
- Все мы люди, - тихо пробормотал сержант с забинтованной рукой. - Ох ну и жо...
- Сколько прожито, сколько сделано, - шептал Адольф. - Но чтобы вот так! Очнись, скотина! Плюнь Костлявой в рожу! Ну, чего разлегся?!
Политком молчал. Давно иссяк заряд батареи, навылет пробитой шальной пулей. Это - а не рана и облучение - сыграло роковую роль. Он сжег остаток питания, чтобы направить свое последнее сообщение к небесам - останавливая ядерную экстерминацию остатков Альянса.
В небе усиливался гул реактивных двигателей. На посадку шли М-97 и вереница 76-х Ил-ов: солдаты внутри комплекса изо всех сил стремились покинуть это проклятое место. В толпе поднялся ропот: Кассад своим присутствием словно удерживал бурлящий человеческий поток.
Так продолжалось еще от силы минут пять - седой волк ББ, наконец поднял голову, положил ладонь на лоб политкома и отвернулся.
Вставая, он смерил полным горечи и сожаления взглядом солдат и небрежно бросил:
- Чего застыли, остолопы? Носилки! Быстро.
Бережно подняв тело политкома, он зашагал прочь - навстречу бегущим со стороны пролома медикам, что оказались внутри как нельзя кстати.
Штаб НОАД.
- Открытая передача по защищенному каналу. Председатель Вань Чэнь. Требуют пояснений...
- Прокомментируйте, - отмахнулся Ерохин. - Шпицберген взят. Альянс только что запросил мира. И мы ответим: безоговорочная капитуляция.
- Сигналы со всех фронтов. Входящий пакет из Рио: Латинская Конфедерация готова оказать содействие.
- Все кончено, - Ерохин падал с ног, но продолжал упорствовать. - Старинов...Пусть он ведет переговоры. Мы - военные, не уполномочены.
- Внимание, активность БКС-ов падает! - оператор вывел на центральный экран столбцы инфографики. - Ликвидировано три тысячи двести человек...БезКом занимает позиции и вводит своих людей. От ББ до сих пор нет вестей: Кулак полностью изолирован. В Новосибирске какая-то жуткая расправа над коррупционерами. В Челябинске и Уфе похожая ситуация.
- Сообщение из Лонгьира: политком...Мертв, - адъютант замер как вкопанный. - Прометей перехватывает контроль! Это что - война машин?!
- Не будет больше войны, - Ерохин улыбнулся. - Все. Это конец, парни. Это - финал. Вы понимаете - ВСЕ! Война...Окончена.
- Что будет дальше?! - Стукова пробил озноб. - Берг...Неужели? Нет, нельзя!
- Он знал, на что идет, - страдальчески выгнув спину, ответил ему Ерохин. - Для него это лучший вариант - из всех.
Солнце уходило на запад.
Над заснеженными просторами Евразии стихала волна напряжения. На улицах городов более не звучали сигналы тревоги: отбой был дан всем службам чрезвычайного реагирования. Гасли лазерные защитные ограждения и опускались в подземные карманы установки "дыроколов".
Подул свежий ветер с востока, поднимая к небу красные флаги. Над Крепостью висела полупрозрачная дымка - внизу и наверху замерли все звуки и голоса. Город сковало ожидание: миллионы людей на рабочих местах и дома, в метро и очередях, снаружи и внутри - все ждали вестей с северного фронта.
Лишь скупые передачи Прометея изредка прорывали информационный вакуум. Так продолжалось ровно два дня.
Вереницы железных птиц возвращались на родные аэродромы. Бомбардировщики и тяжеловозы -"Русланы" сменили курс, двигаясь в сторону южного Урала - а к столице приближались десять Ил-76 и черный Ту-744, неся внутри металлические контейнеры с мертвецами.
Кассад не спал почти двое суток: глухой ночью они прибыли в Диктатоград, и летное поле было забито военными и административными чинами.
Вспоминались похороны Альта и Юзефа. Ряды скорбных лиц в лучах фонарей, выстроенные в линию БКС-ы охраны - и он, в наконец-то починенной экзоброне, несет в руках закрытый металлический гроб, что до сих пор фонил радиацией...
Про репрессии и чистки Адольф ничего не ведал: передав людям Шрамма контейнер, он потерял сознание на пороге кабинета Старинова, где проходило очередное совещание.
Как показал клинический анализ, главком ББ был в двух шагах от обширного инсульта: демонтировав броню, Кассада тотчас переправили в "Березку", где поместили в усиленный стационар под наблюдением офицеров БезКом: страна продолжала свою тихую, но яростную трансформацию.
Ровно сорок восемь часов спустя, из самого сердца Диктатограда - площади Победы - к народу и армии обратился Николай Старинов.
Приняв соответствующие регалии и получив доступ к командным протоколам Прометея, глава БезКом читал важное правительственное сообщение, вызвавшее эффект разорвавшейся бомбы:
- Сегодня, четырнадцатого декабря 2040 года, в восемнадцать ровно, верховное командование Альянса и его стран-сателлитов, окончательно приняло и подписало акт о безоговорочной капитуляции. Военные контингенты АДА будут выведены с территории Западной Европы и расформированы. На тихоокеанском театре военных действий, ряде островов Японского архипелага и в индонезийском регионе, тактические группы и подразделения ВМФ АДА организованно передают свои позиции силам НОАК Китайской Народной республики.
При активном содействии представителей Лиги арабских государств, Латинской конфедерации и Африканского аграрного союза, в Диктатограде будут проведены открытые переговоры: их цель - определить все грядущее мироустройство.
- ...Братья и сестры. С тяжелым сердцем обращаюсь к вам я в этот час. Находясь на передней линии фронта и координируя наступающие боевые группы, пал смертью храбрых политком Алекс Бергер. Ценой тяжелых жертв, мы разгромили врага в его собственном логове. Почтим павших на фронтах Европы и Азии, севера и юга - и произнесем: Вечная слава героям!
Все эти слова уже не были нужны. Все последние дни, терминалы Прометея транслировали запись из Архангельска, где начинал свою работу одноименный процесс: двадцать три генерала АДА и свора безликих государственных чиновников уже давали показания.
Важно было другое: полыхавшая двадцать лет война сходила на нет. После разгрома базы на Шпицбергене, глобальную военную машину Альянса охватил хаос. Сателлиты и холопы всех мастей, главным образом, страдающие от радиации и бесчинства криминалитета - восточноевропейские правительства - словно по команде отрекались от гегемона.
В эти дни для армии и Комитета нашлось слишком много работы - разоружать и переводить в лагеря для военнопленных сотни тысяч бывших солдат под бело-голубой звездой. Процесс затянется и станет сущей морокой на долгие месяцы - но даже это было гораздо лучше взаимного уничтожения, веерных бомбардировок и ядерных атак, к которым великими трудами удалось адаптировать население истерзанной России.
Архангельский трибунал и Всемирная конференция стран-победителей в Диктатограде шли рука об руку без малого десять недель. Правительство Хосе Мадуро и фракция "зеленых братьев" Хакима долго не могла поделить шкуру убитого буйвола: Ближний Восток страдал от голода и химических отравлений, ну а латиноамериканцы испытывали острое желание расквитаться за годы бесчинств и карательных операций звездно-полосатых господ.
И лишь китайцы молча прибирали к рукам японские и австралийские активы. Рыхлой коалиции еще только предстояло научиться разговаривать на одном языке - в прямом и переносном смысле.
Четвертая мировая война в ее ограниченно-ядерном формате завершилась. Да, тлели региональные конфронтации - в сердце Африки и на границе Индии с Пакистаном, в обезлюдивших кварталах Дублина - и на Корейском полуострове.
Вышедшие из противостояния в качестве главных победителей - Россия и Китай в их нынешнем формате - были вынуждены поддерживать хрупкое равновесие при помощи ракетно-ядерного щита, мобильных кибернетических групп и жестких региональных комендатур. До сих пор терзали отдаленные города и поселения банды летучих рейдеров, а в мировом океане на десятилетия затянется процесс траления "умного оружия": погибающий Альянс вдосталь насытил акватории Тихого и Атлантического океанов самоходными мини-субмаринами и беспилотными минами, что рвали корпуса сухогрузов и танкеров еще многие годы.
Однако, перспектива продолжения войны на истребление, чуть ли не до полусмерти испугала правительства формируемой Коалиции: любой, пусть даже самых худой и натянутый мир, казался предпочтительней новой ядерной эскалации, что гарантированно откатила бы ее участников до технического уровня раннего Средневековья: когда шестая часть поверхности планеты покрыта ядерными язвами и тысячемильными зонами радиоактивного отчуждения, амбиции уступают здравому смыслу.
Скрипя зубами и сердцами, делегаты сумели договориться - и подписать договор о коллективной самообороне, торговле и взаимопомощи в вопросах глобальной реконструкции уничтоженной двумя десятилетиями войн хозяйственной инфраструктуры.
Страны Старого света и бывшие североамериканские штаты ждала участь демилитаризованных, деиндустриализованных карантинных областей - в худшей итерации Плана Моргентау.
Оккупация продлится без малого пятнадцать лет: из остатков бывших США будут планомерно вывозиться материалы и технологии, а местное население познает все ужасы существования закабаленных, бесправных аборигенов, в коих де-факто превратится: таким стал явленный закон исторической справедливости.
Итогом великой западной "выкачки" станет натуральная бандитская пустошь, которую начнут приводить в порядок к середине двадцать первого века, ведя охоту за нацистами, милитаристами и радикалами всех мастей...
Но это уже совсем другая история.
Коалиция продолжала свое активное законотворчество.
Вне закона объявлялись ошметки транснациональных корпораций, повязанных с королевскими четами кланов наркобарыг, ну а всякие там "Римские клубы" и несуществующие, но действующие "Комитеты 300" изъявили желание свалить восвояси.
Так говорили данные космической разведки КНР: три орбитальных шаттла-переростка, состыковавшись с заведомо выведенными модулями, изволили отчалить, черт знает куда - сдержав данное обещание. Ни ловушек, ни ядерных мин или прости Господи, банд фанатиков в местах расположения пусковых стартовых столов - лишь немногочисленное полуголодное население, рассказывающее байки одна хлеще другой про невиданные технологии и пришельцев.
Осталось воздать дань памяти павшим.
Три тысячи металлических плит красили ряды городского кладбища напротив Крепости. Внутренний круг с почестями предавал земле всех, кто погиб в операции на Шпицбергене.
Что же касается "номеров"...Их доля была заранее предопределена.
Политкома хоронили рядом с могилами Вишневского и Альта.
Не было здесь ни лишних слез и горестных всхлипов: не более трех десятков верных и надежных из числа тех, с кем бились все эти годы рука об руку, провожали свинцовый гроб в неподатливый грунт.
- Он выполнил свою миссию, - кидая горсть земли, ответствовал Ерохин. - Бергер...Он был всегда себе на уме. Сумасбродный, жесткий...Но...Не видя иного пути, не желая умирать в своем железном кресле - понимая что дни его сочтены - нашел в себе силы пойти на самоубийственную миссию. И он победил.
- Никогда не испытывал к нему особо теплых чувств, - молвил Шрамм. - Но этот...До конца стоял на своем. Вы поклонитесь его жертве. И будьте мудрее.
- Политком выжег сам себя, - Самылин снял капюшон. - Но сумел возжечь пламя в людях. Этот пример, эта роль...Не каждый сможет. Только сейчас осознаю: ведь сто раз мог слиться, забить, устать. Но сумел дойти. Будем помнить. Будем чтить.
Одетый в черную форму, очищенный от пыли - в незабвенной кепи, и сцепив пальцы в на груди - металлические и облаченные в плоть - он демонстрировал всю сущность Диктатората. Машины, что сумела в критический момент - подобно имплантированной поверх сломанных костей титановой пластине в процедуре остеосинтеза - сковать и держать общество в рамках, не давая ему рассыпаться, сломаться под яростными ударами внешнего мира.
Но время рамок и внутренних эндопластин проходило. Будущее стремительно врывалось в закостенелое настоящее. Оставалось лишь принять его - и направить все силы на созидание, в обход традиционных ловушек и волчьих ям, грозивших повторением худших исторических уроков.
...Говорят, монумент уже отливают из бронзы. Вишневский справа, Альт слева - и политком по центру. У всех скорбные, напряженные черты - но все трое указывают дорогу миллионам, что стоят позади и жаждут избавления.
Воистину, не зарастет к грядущему памятнику народная толпа: лежать там гвоздикам и гореть Вечному огню, а по углам тридцатиметрового четырехгранника - торжественный караул из БКС-ов последней серии.
И лишь Кассад, впавший в страшную депрессию, не смог проводить Берга в последний путь: врачи пичкали его букетами стимуляторов, но в какой-то момент, Железный Адольф смог вырваться из стен "Березки" и пропасть на долгих три дня.
Его нашли в старой квартире одного из довоенных жилищных блоков в двенадцатом секторе: мрачно хлебая водку, седой главком сжимал в руке фотографию, где два молодых человека, обняв друг друга за плечи, стояли среди раскидистого лесного массива...
Горькая память и пепел в пальцах - вот и все, что осталось...
Каждому в этом мире дано ровно по его мерке: проснувшись и умывшись, Кассад подал прошение об отставке и навсегда покинул ряды ББ, что проходило ускоренную реинтеграцию в объединенных вооруженных силах новой международной Коалиции, что ширилась день ото дня.
Программа "Эшелон" завершилась.
Ее немногочисленные участники, сумевшие уцелеть, сидели на гранитных ступенях площади Победы и смотрели на заходящее солнце.
Огонь светила отражался в водах Енисея, а в воздухе пахло свежестью: близилась долгожданная весна.
По небу плыли невесомые облачка, и четверо немолодых, поседевших и высушенных невзгодами мужчин, в одинаковых темных пальто, молча провожали огненный диск - за горы и леса, реки и бесчисленные озера.
Пел великий Кипелов в какой-то совсем далекой, забытой жизни:
"Возьми меня с собой, пурпурная река,
Прочь унеси меня с собой, закат.
Тоска о том, что было, рвется через край,
Под крики серых птичьих стай..."
Тьма всех и все примирила в очередной раз. Позади, в колоссальном обелиске Крепости, заканчивал свою работу Исполнительный комитет Всемирной Коалиции, выбирая дорогу в неопределенное, но полное надежд грядущее.
Но Ерохину, Самылину, Кассаду и Шрамму не было до этого дела.
Долг был избыт и ноша более не тяготила уставшие плечи: политком долго, но верно выводил на нужные посты кадровый резерв, что формировался все эти годы из молодых ребят - обездоленных, лишенных семей и возможности нормально существовать. И ведь началось все явно не вчера и не год назад: стоя по щиколотку в сером снегу на Транссибе, вороша забитые армейским имуществом вагоны десятилетия назад, Бергер и Юзеф уже знали, как заведут разговор с малолетками-беспризорниками - самым пластичным, самым лучшим социальным материалом...
Ореол пурпурного свечения на мгновение охватил четыре фигуры - застыв в кратком миге субъективной вечности, они ощутили единство с миром и самими собой.
Все остальное более не имело значения.
ПОСЛЕСЛОВИЕ.
11 декабря 2071 года.
Красноярск-45
- Игорь Артурович, мы пригласили вас на эту лекцию не просто так. Сегодня, в день великого торжества, ознаменованного тридцатилетием Великой победы, мы хотели бы услышать голос ветеранов. С каждым годом вас становится все меньше и меньше: пожалуйста, расскажите нам о себе...О людях, что окружали вас, о судьбах. Наш долг - хранить историю и делать правильные выводы, дабы уберечь новые поколения от ошибок прошлого.
Высокая учительница в строгом костюме, стояла напротив опиравшейся на трость сутулой, высохшей фигуры.
Позади нее, в широком светлом помещении, за одинаковыми деревянными партами замерли одетые в школьную форму ученики девятого класса средней общеобразовательной школы.
За окнами школы, плели свой хоровод снежники, чтобы упасть на ветви высаженных вдоль широкой набережной улицы аллеи вечнозеленых хвойных деревьев.
Старик в темном пиджаке, с полностью лысой, изборожденной глубокими морщинами головой, медленно прошел от двери до окна, и повернулся к ученикам, положив руки на учительский стол.
- Здравствуйте, дети, - улыбнулся он старшеклассникам и жестом разрешил им садиться. - С чего бы мне начать...
Пройдясь вдоль пластиковой доски, он медленно развернулся к ученикам и тихим голосом начал свой длинный монолог:
- Право выбора - важнейшее право, и дается не просто так. Каждый должен ощущать сопричастность чему-то большему - группе сверстников, народу...Быть может - всему человечеству. Мы, жившие в странную эпоху всеобщего раскола и деления на мельчайшие группы по интересам...Не осознавали этой причастности. Сегодня это может показаться странным: Всемирная Коалиция успешно преодолевает трудности на пути строительства бесклассового общества, но именно тогда - пятьдесят лет назад, находясь на пороге ядерной войны, мы и представить себе не могли той роли...Что на многие годы объединит таких непростых, противоречивых людей воедино.
Мне, авантюристу и стороннику анархического самоуправления, всегда претили жесткие методы авторитарного руководства...Но вышло так, что именно эти методы сыграли важнейшую роль в критический для страны период. Сегодня, проезжая по вашему зеленому городу, где до сих пор преобладает довоенная застройка...Я вспоминаю сметенные ядерными ударами дома, и залитые пламенем улицы.
Все это удалось сохранить и преумножить...Самоотверженной, жертвенной борьбой миллионов. Но направляли их люди без прошлого и будущего...Люди, лишенные права на личное счастье, можно даже сказать - возможности жить исключительно ради себя.
Мы, строившие Евразийский социалистический Диктаторат, сумели отказаться от власти и полномочий - дав дорогу молодым. Сейчас многие из них продолжают свою успешную работу. Почитайте монографию
Я расскажу вам, ученикам восьмого класса, о том, кем были политком Бергер, Юзеф Вишневский, Иван Шрамм и Адольф Кассад. Были и другие, малоизвестные персоналии...О них вы не прочтете в учебниках, их нет в банках данных глобальной инфосети АГАТ-М...Они остались только в памяти таких, как я.
Итак, мы начинаем. Садитесь поудобнее и слушайте внимательно. Я расскажу вам о программе "Эшелон".
КОНЕЦ.
