Тамарка неслась по дороге, удачно проезжая все светофоры на зелёный свет.
- Сама судьба сегодня мне благоволит, - довольно улыбнулась она, глядя на себя в зеркало заднего вида.
Так… надо бы лицо поприличнее сделать, уж больно радостно она выглядит для женщины, которая не сегодня-завтра станет вдовой. Тамара нахмурила брови, опустила кончики губ, приняв унылое выражение, снова посмотрела в зеркало – сойдёт. Но внутри всё равно прыгали мелкие чёртики, в эйфории предвкушая скорую вендетту.
- Нашлю на Ильяса порчу. А нет, лучше приворот! Чтобы он с ума по мне сходил, прощения просил и обратно желал вернуться – а только поезд уже ту-ту, я его обратно не приму. Вот и пусть мучается, бегает за мной, как собачонка.
Она хихикнула.
- И про жёнушку его коровушку не забыть. Пусть ей тоже чего-нибудь навесят. К примеру, - Тамара задумалась, - Чтобы у неё ни с кем больше не складывалось: и бывшему не нужна, и новых на горизонте нет. Тоска-а-а. Да. И про Егора надо попросить, чтобы ускорили, так скажем.
Тамара засмеялась в голос, бросив взгляд на телефон – что-то долго там её муженёк борется со с.м.е.рт.ь.ю. Давно бы уже пора и покинуть этот бренный мир, коллеги ещё позавчера её предупредили, что дело совсем плохо и нужно готовиться. А она что? Она всегда готова! Как говорили в их славном пионерском детстве. Только вот Егорушка всё цепляется за жизнь и легко расставаться с ней не желает. Всегда был тюфяком, а тут, надо же, проявил такую силу воли. Тамара приподняла бровь, хмыкнула удивлённо. Да и чёрт с ним, пока займусь сладким делом мести, а там, глядишь, уже и позвонят с хорошими вестями.
Тамара заметила на первом этаже девятиэтажки, что находилась в самой клоаке мира, а точнее на окраине их города, вывеску «Гадальный салон «Ветерок», и, завернув к подъездам, припарковалась. Подумав, вновь отъехала от дома и оставила автомобиль на проходной дорожке между пятиэтажками, подальше от "Ветерка" (название-то какое дурацкое для гадального салона, Тамара фыркнула). Нейтральное место, не понять, куда ушёл владелец машины. А ей светиться ни к чему. Она, конечно, выбирала исполнительницу долго и тщательно, сразу отмела всяких баб Зин - потомственных ясновидящих и Эсмеральд - цыганок в шестом поколении, ибо с ними и так всё было ясно. Но и среди оставшихся в газете объявлений следовало оставить ту, кто с большой долей вероятности не будет её знать. Всё же она в.р.а.ч, и не хватало ещё ей попасть к своей же пациентке, чтобы та потом всем растрепала, чем занимается доктор в свободное от работы время, да ещё когда супруг её находится при с.ме.р.ти. Итак, Тамара остановилась на салоне «Ветерок», хозяйка которого именовала себя Лёлей Лиссо и обещала стопроцентно правдивый результат гаданий, а также (что собственно и интересовало Тамару) недвусмысленно намекала в конце объявления на то, что она может помочь и в более серьёзных делах.
В бывшей двухкомнатной квартире, переделанной под офис, феерично пахло благовониями и смесью пота и духов. За стойкой сидела юная девица с волосами, выкрашенными в ярко-красный цвет, в носу поблёскивал септум, а кисти рук сплошь покрыты были узорами, наподобие тех, какими украшают себя индианки. То ли хна, то ли тату. Не прекращая жевать жвачку, девица поздоровалась с вошедшей и указала на диван у стены.
- Мастер занята, подождите немного, я вас приглашу, - промумляла она.
Тамара присела, брезгливо озираясь по сторонам.
- Хоть бы кофе или чай предложили, - подумалось ей, - М-да, уровень тут похоже не на высоте. Ну да поглядим на саму мадам Лиссо.
Спустя полчаса унылого ожидания, когда Тамара уже чуть было не уснула под жужжание пары мух, носящихся под потолком, дверь в кабинет, наконец, распахнулась и оттуда выплыла полная дама в спортивном костюме, раскрасневшаяся и с мокрыми кругами под мышками. В руках она держала почему-то клетчатый баул, с которыми в 90-ые челноки ездили за товаром.
- Спасибо вам, я буду ждать результата! – оглянулась она куда-то назад и, проплыв мимо Тамары, как величавый айсберг мимо не стоящей внимания льдинки, кивнула девице с пирсингом и вышла из конторы.
Тамара мысленно поджала губы, ей нравилось тут всё меньше, но, в конце концов, главное для неё результат. А все эти моменты, эм-м-м, местного "шика", она потерпит.
- Тамара, проходите, я жду вас! – донеслась из кабинета уже знакомая «тянучка» с закосом под французский акцент, и Тамара поднялась с дивана.
***
Сосредоточиться было сложно. Степан Афанасьевич впервые в жизни оказался в таком месте, как ре.ан.им.ац.ия, в святая святых б.о.ль.ницы. В этом величественном, непонятном ему царстве приборов, трубочек, проводков в изголовье и по бокам от постели па.ци.ента, в ореоле запахов ле.кар.ств, витавших в воздухе, он испытывал благоговейный страх и бесконечное уважение к тем, кто во всём этом разбирается и умеет управлять этими машинами, призванными спасать жизнь человека. Но времени у него мало, и раскачиваться было некогда. Нужно войти в состояние. Он взял Егора за руку. Рука была холодной, пальцы скрючились птичьей лапкой, подвернувшись внутрь ладони, и не желали разгибаться.
- Ох, ты ж сердешный мой, - с бо.лью обратился мысленно к лежащему на постели мужчине старик, - Вот что дурная баба с тобой наделала. Ну, давай, услышь меня сейчас, я пришёл тебе помочь. Но и ты мне помоги. Один я не справлюсь.
Степан Афанасьевич закрыл глаза и настроился на едва уловимую пульсацию в кончиках ледяных пальцев Егора.
- Ну же, давай Афанасьич, не подведи, - прошептал он сам себе вслух и погрузился во тьму.
Те.ло закололо тысячами игл, в голове вспыхнуло пламя, его поволокло куда-то и резким броском кинуло в сторону - тьма рассеялась, обратившись призрачным полумраком тоннеля, по обеим сторонам которого рассыпались беспорядочно, будто огромный великан чихнул на игрушечный домик, десятки, сотни дверей и дверок.
- Егор Андреич! – позвал старик, едва успев привести в порядок дыхание. В гру.ди саднило. Времени на раскачку не было.
Никто не отозвался.
- Егор Андреич! – снова позвал он и зашагал вперёд, переходя на бег. Коридор стекал гротескными мазками, плавился и грязными потёками вихрился вокруг ступней. Монотонный писк мерзко давил на уши, словно Степан Афанасьевич находился под водой. Душный, спёртый, влажный воздух не давал сделать вдох. Старик бежал, спотыкаясь и задыхаясь, отыскивая глазами знакомый высокий силуэт. Доктора нигде не было. Внезапно свет стал меркнуть, в отдалении послышался всё приближающийся гул, хлопанье множества крыльев.
- Нет, нет, - прошептал старик, - Обождите!
И присел на пол:
- Он ум.и.рает.
Вдруг он решительно поднялся.
- Не дам. Раньше сроку. Не его ещё время! Не дам!
Он с трудом стал продвигаться вперёд, словно тонны воды давили на него сверху, намереваясь уничтожить, каждый шаг давался с неимоверными усилиями.
Внезапно старик прислушался, шагнул вбок, в крохотный, едва заметный карман, уходящий вправо, и ликующе закричал. На полу в тупике, прижавшись к стене, лежал Егор Андреич. Степан Афанасьевич подскочил к нему, взял за ладонь, затормошил.
- Очнись, очнись, Егор! Уходить надо. Я пришёл за тобой! Времени у нас мало. Вставай.
Тот приоткрыл глаза, и вновь опустил веки.
- Что-то не даёт тебе найти свою дверь, а ведь ты уже был близко, - дед нервничал, - Погоди. Я с тобой сейчас поделюсь малость.
И тут он сделал такое, что в этом мире сочли бы за проявление нездоровых отношений – старик припал ртом к губам Егора и впился в них долгим по.це.луем. И только сам Степан Афанасьевич знал, что сейчас через этот «по.це.луй» уходит из него жизненная сила, перетекая в Егора. Да, это было опасно, он и сам мог потом не выбраться отсюда, ибо не хватит мощи. Но старик не думал сейчас об этом, он просто делал своё дело, как по порыву души действует на во.й.не командир, за спиной которого рота сол.дат, чьим матерям он обязан вернуть сыновей живыми и невредимыми. Наконец, старик отпустил Егора.
- Всё. Ещё немного протянешь теперь. А мне пора. Пятнадцать минут всего дали нам с тобой, доктор, на свидание. Но я ещё вернусь. Непременно вернусь. А пока… дай-ко, гляну, кто там нам воду мутит, кто не даёт тебе найти выход. Хотя чего уж там смотреть, и так всё ясно, но всё же уточним что и как…
Степан Афанасьевич обхватил голову Егора руками и крепко сжал. Вспышка, яркая и бо.лез.ненная обожгла гр.удь. Старик разжал руки.
- Тамарка снова. Но пёс с нею. Нам нужна та, к кому она отправилась. Ну, погодите, кобылы нестоялые, ужо я вам устрою разнос. Кончилось ваше время. Больше я не стану шутковать с вами, жабы черноротые. Вижу!
Очередная вспышка перебросила Степана Афанасьевича в реальность. Рядом стояла медсестра и трясла его за плечо.
- Дедушка! Дедушка, вам плохо? – участливо заглядывала она ему в лицо, держа вторую руку на пульсе.
- Наташа, принеси ва.ли.дол из холодильника, - позвала она напарницу, - Дедушка, держитесь, пойдёмте отсюда. Тяжело вам такое видеть. Не стоило приходить.
- Да я ничего, ничего, девоньки, - Степан Афанасьевич пытался совладать с дыханием и дрожью во всём те.ле, переход получился резким и контрастным, в его возрасте уже нельзя так бравировать, но что поделать, времени на подготовку не было.
Оклемавшись, он покинул отделение, уверив медсестёр, что с ним всё в порядке и сказав, что завтра зайдёт снова, «ежели добрый доктор, заведующий, снова его пропустит к внуку, дак он бы снова с ним повидался». Женщины проводили его к выходу и сочувственно покивали на прощание.
- Бедный старик, - сказала Наталья напарнице, - Не доживёт Егор Андреич до завтра. Уж я за годы работы здесь повидала всякое. И я вижу, что наш Егор не жилец.
Напарница лишь вздохнула и кивнула:
- А жена хоть бы показалась.
Женщины многозначительно переглянулись, пожали плечами и вернулись к своей работе.
(продолжение следует)
Иллюстрация - художник Здзислав Бексиньский.