Наверняка, никого из больных, которые лежали в то время в этом отделении, не тревожили визитами, как Катю. Особенно часто приходила Зина. Она вообще могла появиться у сестры и два раза на дню.
- Ну, зачем ты опять столько притащила? – вяло интересовалась Катя, глядя на передачу. – Все равно я ничего не хочу… -
Зина вздыхала, и выкладывала снедь на общий, стоящий посреди палаты стол, предлагая все больным, а вскоре уже тащила что-то свежее, в надежде, что у сестренки появится наконец, интерес к еде, и она поест пирога с её любимой рыбкой, или сладких коралек на масле, которые она всегда любила.
Алексей тоже приходил каждый день, уже к вечеру, обычно перед этим побывав в больнице у отца. Он обстоятельно пересказывал ей беседу с его лечащим врачом, или, как отец выглядит сейчас, успокаивал, что тому намного лучше, скоро, наверняка, выпишут. Хотя, на самом деле он очень боялся, как Иван Михайлович отреагирует на то, что его все это время обманывали.
Что, на самом деле его любимая невестка вовсе не уехала на родину погостить, а залечивает физические и душевные раны в другой больнице. А самое страшное, когда он узнает, кто эти самые раны ей нанес.
Анна в больнице у мужа почти не бывала. Это не удивляло и не огорчало, вообще, было в её духе. Да он, откровенно сказать, не очень и тосковал, с него было довольно визитов сына.
А между тем, сказка про то, что Катя гостит у родственников, имела под собой почву. Супруги на семейном совете решили забрать с собой её с собой, пусть на время, но если получится, то пусть бы осталась дома.
Ведь там легче скрыть, что с ней случилось. Между Сибирью и Дальним Востоком расстояние в несколько тысяч километров. Через такое огромное расстояние молва не долетит, если, конечно, постараться.
И самой Кате будет легче забыться, в местах, где родилась и выросла.
Когда Зина впервые намекнула Кате на отъезд, та отнеслась к этому вяло и безразлично. Но крепнув день ото дня, подумала, и решила попробовать, но с мужем не советовалась, и вообще разговор не начинала.
Все их общение в то время сводилось к обмену новостями, причем, обходя самые неприятные моменты. Глядя на мужа, Катя испытывала безразличие и обиду, а он – любовь к ней и безграничное чувство вины. А еще страх, что теряет её.
Когда Алексей услышал о возможном согласии на отъезд от Григория, то сначала воспротивился, попытался спорить. Дескать, такие вопросы муж и жена решают вместе, а не родственники.
Но тут Григорий сказал свое слово: - Что-то ты, своячок, не больно с женой своей советовался, когда позволил брату над ней надругаться, и на помощь вовремя не пришел! Так что, молчи теперь, и слушай; решать будет Катя, от первого и до последнего слова ей воля, Как решит, так и будет!
Захочет тут остаться, пусть остается, но мы её до последнего будем убеждать уехать и тебя не спросим. Но на помощь к ней мы и оттуда сумеем вовремя прийти, запомни. Это у вас не семья, поле в сорняках, а мы своих не бросаем! –
Алексей замолчал, он очень уважал Григория и понимал, что тот прав от первого и до последнего слова. Но не мог же он спокойно смотреть, как рушится и гибнет его любовь.
- Знаешь, любимая, мне кажется, настал момент поговорить обо всем, внести ясность. Не можем же мы оставить все как есть. – решился он как-то на разговор.
- Зина с Григорием зовут тебя уехать с ними… Ты что – то решила? Как бы я ни был виноват перед тобой, ты не можешь перечеркнуть все, что между нами было за эти два года, и не обсудить отъезд со мной. Ведь мы семья, Катя!-
- А ты сам как думаешь? – спросила она после недолгого молчания. – Признаться, я еще вообще ничего не решила, но, скорее, всего, соглашусь и уеду, независимо от того, что решишь ты.
Ведь ты остаешься дома, со своей семьей, а меня твоя семья так и не приняла. Сейчас тем более не примут. Я представляю, как будет злорадствовать свекровь, и ухмыляться каждый раз, когда будет меня видеть. Не по силам мне теперь такое отношение к себе, да и к ребенку… -
- Ребенку!? – удивленно перебил её Алексей. Он ничего не понял, а Катя не успела вовремя прикусить язык, и теперь жалела об этом.
Но, слово – не воробей! Вылетело, теперь не поймаешь.
Тот день, когда Катя собиралась сказать мужу о своей беременности, оказался самым страшным в её жизни. Уже в больнице, в первые дни не имело смысла поднимать этот вопрос, поскольку возникала угроза выкидыша.
Мысленно возвращаясь к первым дням после своей трагедии, Катя ужасалась тогдашним мыслям. Никакого ребенка она не хотела, считала, что он не должен родиться, и, если не случится выкидыша, то она сделает аборт.
- Я не буду его рожать! – Заявила она Галине Сергеевне. – Помогите мне от него избавиться.
Врач, привыкшая ко всему за годы своей практики, вполне могла её понять, но была против аборта.
- Пойми, Катя, первый аборт, это очень серьезно! Впоследствии ты захочешь детей, но могут возникнуть разные проблемы. Например, частые выкидыши, а еще страшнее, «бесплодие на фоне первого прерывания», есть такой диагноз.
- Я смотреть на него не смогу! Все время буду вспоминать… - плакала Катя.
- Да, почему не сможешь-то! Ведь это не дитя насилия, это дитя любви! И ты все время должна себе это напоминать! Хоть сейчас твой сынок, или дочка размером с горошинку, но он тоже пережил этот ужас вместе с тобой. –
Врачу вторила Зина: - А ты представь, на кого твой малыш похож! А вдруг на моего Веньку! А ты, я знаю, очень своего племянника любишь… -
- Ну, ты и скажешь! Венька твой как две капли воды на Гришу похож, - уже улыбалась сквозь слезы, Катя.
Но тем не менее, хоть и согласилась Катя с доводами сестры и врача, но говорить о ребенке мужу всем запретила, сказав, что ничего еще не решила.
Так же не могла еще она ему в глаза сказать, что прошла любовь. Прошла в ту самую ночь, в ту самую минуту, когда на неё навалился этот боров. Ей казалось, что не только любовь к мужу не вернется, но и вообще не будет в её жизни любви, не будет мужчин.
- Что ж! Раз не будет мужчин, пусть хоть ребенок будет. – решила она тогда, и вообще перестала об этом думать. Просто надо уехать домой, и начать свою жизнь заново.
И вдруг, сама не заметила, как проговорилась. Но, если она все за себя и за мужа решила, то он, как раз, с этим был не согласен.
Не добившись от Кати больше ничего вразумительного, он прямиком направился в кабинет врача.
- Да, жена ваша беременна, - подтвердила она, - она просила вам не говорить, а желание пациента, для нас закон. Конечно, это не могло долго оставаться тайной, но уж за пределами больницы разберетесь сами. –
- Почему вы все от меня скрыли? – напустился он уже на Зину.
- Да, что ты привязался! Она вообще могла скинуть! Ты хоть на минуту представь, что она пережила, а дитенку всего-то несколько недель, запросто мог вылететь! –
- Зина, вы как хотите, но теперь она вами никуда не поедет, никуда не отпущу, так и знай! Что придумали – семью мою разрушить? – Не видела еще Зина зятя таким злым. Пришлось снова вмешаться Григорию.
- А ну, остынь! - он с силой усадил Алексея на стул. – Никто в вашу семью не лезет и разрушать её не собирается. Ты сам, что мог, уже порушил, тебе и исправлять. Но решать Катюшке.
Захочет, уедет Не захочет, останется. А я вот так думаю, что если ты её любишь, сам вслед за ней езжай. –
- Я сейчас не могу отца оставить… -
- Ну, жизнь на сейчас не кончается. Отпусти её без скандалов, а там видно будет. –
Между тем, срок службы у Григория полностью закончился, все приготовления к отъезду были закончены, и ждали только , когда Катю выпишут, наконец из больницы.