С некоторых пор праздники стали меня напрягать. Нет, весёлое застолье, гости, шумные разговоры – это всегда здорово. Если бы ещё стол накрывался сам собой, по мановению волшебной палочки.
В последнее время – возраст, наверно! – охладела к предпраздничной суете. Составление меню, чёс по магазинам, торопливо накрученные в последний момент бигуди, кухонные бдения с ежеминутными оглядками на часы… Стало досадно тратить день-полтора на приготовления к столу. Их и так осталось не слишком много, дней.
***
В молодости всё случалось спонтанно, стихийно. Шумно вваливались в час ночи с портвейном «Три семёрки». Юной, припухшей со сна хозяйке приказывали: «Мечи, что ни есть в печи».
В печи, то есть в холодильнике, болталась пара банок консервов, початая жестянка кабачковой икры, стопка плавленых сырков, хвостик колбасы. Немедленно ставилась вариться картошка в мундире, резалась селёдка… И – разговоры, разговоры, стихи, негромкий перебор гитарных струн, пока не засинеют утренние окна.
Нынче этот номер не пройдёт. Осели, постарели, иных уж нет, а те далече. О визите желательно предупреждать за неделю, а то и за месяц. Звонить за три часа и ставить хозяев на уши – хамство.
Зато и принимающая сторона не ударит лицом в грязь. Стол ломится, его непременно украшает фишечка, что-то из ряда вон.
***
В последний раз у Таньки (пардоньте, Татьяны Всеволодовны) подавали холодец в форме параллелепипеда изумительной, стеклянной прозрачности – хоть газету сквозь него читай. Внутри саркофага спал поросёнок, искусно собранный из кусков отварного мяса. Сходство с хрустальным гробом усиливали застывшие в желе букеты морковных и чесночных розочек, ёлочные венки из укропа и петрушки.
Валя и Гена выставили блюда с крабовым салатом, перевитым рубиновыми нитями из гранатовых бус и янтарными – из облепихи: все ахнули. Правда, весь ужин гости деликатно выплёвывали косточки в салфетки… Но ведь какая красотища – жалко есть. И на мобильники сфоткали, и в сеть выложили, и разговоров потом было на месяц.
У Верочки Сидякиной подавали рыбные «рафаэлки» и печёночные пирожные – произведения искусства. Одним словом, хозяйки лезут из кожи вон, чтобы поразить, удивить, переплюнуть…
А у меня? Всё та же унылая картошка с мясом и грибами из духовки. Плавающие в рассоле огурцы и мятые помидоры. Тазики оливье, «мимозы», сельди под шубой – давно перекочевавшие в анекдоты…
***
Один-единственный раз я захотела побыть современной европейской дамой, дорожащей своим драгоценным временем и не опускающейся до чёрной кухни. Как белый человек, заказала из ресторана суши, пиццу, жареных кур, контейнеры со всевозможными салатами, пироги – и даже официанта во фраке.
Видели бы вы присутствующих дам – они окаменели, помертвели, оскорблённые в самых святых чувствах. Они-то, накрывая домашние столы, тратили кучу времени, душу вкладывали, изощрялись, исторгали гейзеры кулинарной фантазии... А я им под нос – казённое, чужое, холодное, не согретое теплом своих рук и сердца. Выхолостила сам смысл русского гостеприимства.
Татьяна Всеволодовна ногтем пощёлкала по креманке: «Лечо сами готовили?» Услышав, что и лечо купленное, поджала губы. И прочие дамы дегустировали ресторанные яства недоуменно и брезгливо.
Это был мой первый и последний печальный опыт откосить под шибко интеллектуальную хозяйку. Теперь лезу в интернет и набираю: «Хозяюшкам на заметку. Если вы хотите удивить гостей…» И, чертыхаясь, добросовестно выписываю рецепты рукколы, тирамису и салата с фунчозой. Фунчоза – это вообще-то лапша быстрого приготовления. Но как звучит!
***
Телевизор включаешь – а там на всех каналах, на всех кнопках вершится пир желудка. Торопливо и жадно пихают в рот куски, жуют, чавкают, глотают. Жрут, жрут, жрут в три горла, будто их в розетку включили.
Все: старые, молодые, худые, и толстые, диабетики, язвенники и сердечники, домохозяйки, безработные, студенты, мужики, бабы, младенцы, актёры, КВН-щики, певцы, юмористы, политики, режиссёры, модельеры, учёные, балерины, натуралы, гомосексуалисты, импотенты…
Все жрут. Остап Бендер что говорил? Говорил: «Не делайте из еды культа». Остапа Бендера на них нет.
Чтобы жрать, нужно сначала приготовить. И вот жарят-парят, стучат ножами, режут кубиками, соломкой, брусочками, кольцами, перьями, ломтиками. Крошат, рыдают над луком, пассеруют, припускают, мельчат в блендерах и давилках, взбивают миксерами, снимают пену, трещат ручными мельничками. Хлопают дверцами духовок, гремят посудой, обжигаясь пробуют. Вскрикивают, трясут обожжёнными и порезанными пальцами, орут друг на друга. Втихомолку плачут, если шеф-повар с бешено вращающимися глазами не дал их блюду призовое место.
***
И так везде: от маргинального «Званого ужина» в тесной типовой кухоньке «хрущёвки», с мордобоем и потасовкой на сладкое – до напичканной электроникой навороченной кухни новой русской. Там фурией носится ведущая, готовя экзотический завтрак для мужа и детей – нужно успеть между съёмками, фитнес-залом и благотворительной деятельностью.
«К филе миньон подаём картофель дофинуа… Если в холодильнике завалялся сыр блю… Для приготовления песто из фисташек берём пекорино…»
Ей-Богу, когда-то ругала, а теперь вздыхаю по скучнейшим советским программам: надоям, привесам, выполнениям и перевыполнениям, по передовикам производства, династиям, пятилеткам, съездам.
Вот телешоу, никаким боком к кулинарии не относящееся… Ведущим смущённо преподносят гостинцы. Ведущие, не прерывая передачу, откусывают пироги и торты, плюясь и брызгаясь крошками в камеру. Как маленькие, шуршат фантиками, причмокивая и перекатывая во рту шоколадные конфетки. Хихикают, вылавливая из банок ускользающие грибки, тычут вилками в деликатесную рыбку.
***
Вот интересно, сочувственно размышляю я. Гости приглашаются со всей страны. Съедобные подарки привозятся далеко не первой свежести и хранились далеко не при идеальной температуре. Приготовлены на разной воде (в каждом городе, каждой области – не просто аш два о, а разный химический состав). Бог знает, какими руками приготовлены, мытыми ли вообще? Ведущие элементарно не брезгуют? Их потом не мучает расстройство желудка?
Может, и мучает, но чревоугодие (грех №1) побеждает. Откушав, промокают масляные губы салфетками, сытенько отдуваются, бесшумно отрыгиваются, переваривают, между делом общаясь с гостями…
Ждут, когда передача кончится, погаснут софиты и эти приглашённые парочки, наконец, свалят. Тогда можно будет скорее бежать в сауну, на антицеллюлитный массаж и на тренажёр: сжигать калории, сгонять жир, садиться на дорогие диеты, записываться на операцию липосакции.
…Боже, спаси этот мир!
***
Вторым неприятным моментом для меня стал самый приятный момент – дарение подарков.
Я нахожусь в возрасте, когда всё у меня, слава Богу, есть. Бытовая техника, посуда, мебель, одежда. Напротив, я стала ценить простор, свободное пространство. С трудом избавилась от безделушек, которыми обросла в течение жизни. Оставила самое-самое.
И меня как будто стало меньше давить, легче дышаться. Не тут-то было. Татьяна Всеволодовна с мужем ходят в супермодный пенсионерский кружок. Они обещают заглянуть на чай. Приходят и уже в прихожей загадочно шуршат целлофаном. Я любезно улыбаюсь, ахаю и благоговейно всплёскиваю руками при виде их очередного шедевра из «Очумелых ручек».
Башмак, расшитый бисером и украшенный бахромой. Панно из круп под стеклом: пшёнки, гречки, перловки. Это ничего, что оттуда сыплются какашки мучных жучков.
Подставка из компьютерных дисков. Разбитая и заново склеенная бутылка, наполненной «счастьем»: скрученными бумажками с рифмами. Шкатулка: обувная коробка, оклеенная золотой бумагой, советскими копейками и глянцевыми картинками из журналов. Бусы из канцелярских скрепок и пуговиц, приносящих удачу и богатство в дом.
– А это Петя смастерил. Правда, прелесть?
Мне вручают полутораметровую пальму из коричневых и зелёных пластиковых бутылок.
Блин, мало мне своих пылесборников… Но ведь люди старались, их сморщенные лица сияют и излучают… Рассыпаюсь в комплиментах, скриплю зубами, ставлю башмак и разбитую бутылку на полку, на самое лучшее место – по фэншую, в соответствии с потоками чистой энергии Ци.
Водружаю шаткую пальму в угол. Там из выпотрошенной музыкальной колонки, переделанной Петей в модерновую вазу (спасибо «Очумелым ручкам») уже торчат самодельные подсолнухи из соломенных шляп.
И ведь не выбросишь. Каждый раз Татьяна Всеволодовна с порога будет бежать проведывать свои подарки: не избавилась ли я от них, не дай Бог, исправно ли протёрла пыль, не сдвинула ли на сантиметр, нарушив гармонию Ци.
***
А ведь я всегда честно предупреждаю:
– Жду в гости! Только умоляю, никаких подарков! Мне ничего не надо, у меня всё есть.
– Да как-то с пустыми руками… – мнутся и кокетничают на том конце провода. – Может, цветы?
– На цветы у меня аллергия. Ни-че-го! Просто приходите. Вы для меня и есть самые лучшие подарки!
Бесполезно. Вот он, шкаф с горой шарфиков и шейных косынок, совершенно не подходящих к моему цвету лица. В ванной теснится ряд неиспользуемых шампуней и кремов, нарушающих кислотно-щелочной баланс моей кожи. В тумбочке пригоршни глухо постукивающей пластмассой, деревом, стеклом и камнем бижутерии, которую бы я себе ни за что не купила. Не то, что они плохие: просто у меня другой вкус.
За стеклом строй роскошных, в золоте и глянце, книг по кулинарии, цветоводству, психологии и сексуальному воспитанию, которые я никогда не открою.
Несть числа чайным и кофейным парам, цветным пластиковым блюдам и подносам, салфетницам, подставкам под горячее, наборам ложек и вилок. Вот хоть бери и открывай посудный магазин.
Скажете, подарки лежат и есть не просят? Но моё время на избавление от них, потраченное в комиссионках?! У меня чувство, что я полжизни там провожу.
***
Думаете, я одна такая умная? После каждого праздника в комиссионках неслыханный наплыв сдатчиков. И далеко не факт, что вещи удастся спихнуть.
– Не пользуются спросом, – разводит руками приёмщица.
Если дело после Восьмого марта – комиссионка завалена вазочками, ковриками, фигурками, косметикой, дешёвыми фенами и прочими китайскими усипусечками, вроде ножиков для чистки манго. Новый Год – это фигурки, пакеты, подсвечники, полотенца, кружки с мышатами, поросятами, цыплятами – далее по китайскому календарю.
Тяжёленькие мешочки магнитов хозяйка комиссионного уже не принимает. Во сколько их оценишь: в тридцать копеек? Дороже бланк квитанции и время на его заполнение. Мешочки оставляют в мусорных урнах – не назад же их тащить. Мальчишки на улице пинают магнитики, вместо шайб. Весной их сметут дворники вместе с грязным снегом.
Я из поколения повального дефицита и уважения к вещам: даже таким ничтожным, как магнитики, крючки для ванной на присосках и ножики для чистки манго.
***
Дарёному коню в зубы не смотрят. Но однажды подаренная кофточка оказалась попрыскана духами и преступно пахла чужим телом: её примеряли, она не подошла, от неё решили таким образом избавиться. Не пропадать же добру.
Иногда обнаруживаю в подарках завалявшиеся по рассеянности чеки или открыточки с чужими именами. На чеках даты трёхлетней давности. Эти подарки уже дарили и передаривали на чьи-то юбилеи, 8 марта, Новые Года…
Однажды я преподнесла своей тётушке фарфоровую статуэтку. Статуэтка, как в чеховском рассказе, сделала круг, прошла через многие руки и через некоторое время вернулась ко мне на мой день рождения. В той же целлофановой упаковке, перевязанной голубой атласной ленточкой. Боюсь, её даже не разворачивали.
***
Однажды, доведённая до ручки, я решилась на неслыханную бестактность. Когда знакомая протянула очередной красиво упакованный шарфик, я спрятала руки за спину и в отчаянии затрясла головой. Как будто мне дарили змею, готовую обвить мою шею.
– Большое спасибо! – бормотала я, мысленно проваливаясь сквозь землю. – Чудесный выбор! Очень, очень благодарна. Но… так досадно! Этот прекрасный, чудный, замечательный шарф у меня будет лежать, я его не буду носить. У меня уже есть точно такой же, – оголтело врала я, – возьми, пожалуйста, назад. Так жаль, ведь шарф такой замечательный! Ты не обижаешься? – после чего я подхватила знакомую под руки, повлекла к столу, забалтывая, уговаривая забыть этот глупый инцидент…
У знакомой с вытянутого лица так и не сошло выражение обиженного ребёнка. Наши отношения с тех пор напряглись, охладели и постепенно сошли на нет… Вот подскажите, что делать, когда дарят ненужную вещь? Как деликатно отбрыкаться от никчёмного подарка и при этом никого не обидеть?
Либо махнуть рукой и покорно превращать квартиру в лавку древностей? Я уже давно завсегдатай милосердного центра, где в больших коробках роются бомжи.
Бомжам и их суровым подругам не нужны воздушные дамские косынки, шкатулочки, вазочки, подсвечники, мягкие игрушки и прочие уютные пустячки. Им нужны одеяла, тёплые куртки, вязаные жилеты, немаркие штаны, прочные башмаки, термос, на худой конец ложки из цветмета.
Сотрудница центра милосердия мне сказала:
– Вы напрасно таскаете целые сумки. Приходят чокнутые бабушки, уносят всё это домой, забивают свои квартиры до потолка, разводят тараканов, соседи пишут жалобы. Потом бабушки умирают, родственники вывозят всё это барахло, весь этот хлам на свалку.
Барахло! Хлам. Наконец, сотрудница назвала вещи теми словами, которыми я всё это время хотела и не решалась их назвать.
***
Что дарю я, неприязненно спросите вы? Я вручаю самый пошлый, самый скучный, безликий, безвкусный, бездуховный, даже в чём-то оскорбительный подарок. Зато универсальный. Конвертик с энной суммой.
И знаете, ещё ни разу ни у кого от этого жлобского, не оригинального подарка настроение не испортилось. Нередко восклицают:
– Ах, как я давно мечтала о сумочке (колечке, кофточке, поездке) – и мне не хватало именно энной суммы денег!
И охотно зовут в гости снова и снова.