"Воронья мать" 5 / 4 / 1
— Веста… — голос у несчастной был очень тихим.
С недоумением смотрела она на незнакомку.
Рада была очень красивой. Высокого роста, стройная. На голове несколько раз были обёрнуты тугой косой чёрные волосы. Лицо миловидное. Губы слегка пухлые, нос прямой, с виду большой, но аккуратный. Большие серые глаза как будто светились каким-то таинственным светом.
Рада расправила плечи, подняла руки вверх, потянулась.
Ничего в ней не осталось от старухи.
И это пугало Весту. Она обняла себя руками, словно замёрзла.
Рада тотчас подошла к печи и произнесла:
— Растопить? Или обойдёмся?
Веста просто кивнула.
«Старуха» сидела спиной к гостье и говорила:
— Мне тебя само небо послало. Ты там уж очень на плохом счету. А если хочешь грех свой тяжкий искупить, то помоги мне. Быть такой, как я сейчас, мне ненадолго удаётся. Если опять увидишь моё морщинистое тело, то знай, я могу и не вернуться в молодость свою.
Это очень долгая история. Но твоя покойная дочь может нам помочь найти того, кто поможет и мне, и тебе.
Я научу тебя разговаривать с ней и встречаться. Ты взамен отдашь мне то, что станет для тебя самым дорогим в жизни. Вот когда ты это почувствуешь, сразу неси ко мне. И даже если наши пути разойдутся, небо приведёт тебя ко мне. Согласна?
Веста помотала головой.
— Не хочу… Не хочу я в колдовство.
Рада засмеялась, вдруг огонь вырвался из печи и почти опалил её волосы.
Хозяйка дома отпрянула назад и перекрестилась.
— Пора… — её голос вдруг стал зловещим.
Она подошла к Весте, взяла её за руку и повела на улицу.
Утро было туманным и непроглядным. Едва появившаяся перед глазами повозка тут же утонула в белом молоке.
Было холодно и промозгло.
Сырость стала такой навязчивой, что хотелось вдохнуть сухого воздуха. Весте казалось, что она прямо изнутри наполняется этой влагой.
И влага это утяжеляет ноги и руки. Почему-то клонило к земле.
Рада продолжала тянуть Весту за собой.
Тонкие фигуры деревьев выглядывали из тумана и исчезали в нём тотчас.
— Зови её, — Рада вдруг остановилась, посмотрела на Весту.
Та была испуганной и уставшей.
— Кого? — спросила несчастная.
— Дочку свою. Имя же ты ей дала какое-то.
Веста кивнула.
— Вот и зови!
Молодая женщина еле слышно произнесла:
— Доченька, Полюшка…
Больше не смогла произнести ни слова. Зарыдала.
Еле успокоилась.
Вдруг впереди показался свет.
Среди тумана он выглядел так, будто кто-то шёл с факелом.
Из этого света показалась фигура с младенцем на руках.
Фигура та почудилась Весте зловещей. Ей виделось, что нет у той фигуры носа и ушей.
Но на руках был маленький ребёнок в белоснежных пелёнках.
Фигура слегка покачивала младенца и подвывала:
— У-у-у-у-у…
Веста поёжилась. Протянула вперёд руки и произнесла:
— Полюшка… Доченька…
Фигура стала подходить к ней.
И тут случилось неожиданное.
Рада так сильно закричала, что Веста даже оглохла:
— Не смей! Не смей брать её на руки.
А ведь Веста была всего в нескольких сантиметрах от дочки.
Фигура от крика тотчас исчезла. Свет тоже растворился в тумане.
— Домой пора! — голос Рады был недовольным. — Нельзя прикасаться к такому прошлому. Можно только наблюдать, быть на стороне.
Когда твоя дочь станет взрослой там (Рада показался пальцем на небо), она сама решит, можно ли её трогать. А пока… А пока она во власти духов. И они могут быть разными. Тебе нужно подружиться именно с ребёнком. Духи будут следовать её желаниям… Но не сейчас!
Уже почти подошли к дому Рады, как подул сильный ветер. Он почти сбивал женщин с ног.
Рада что-то говорила Весте, но ураган съедал слова, словно чудовище свою жертву.
До крыльца добирались ползком, держась за руки. Иначе никак нельзя было уцелеть. С облегчением вздохнули обе, когда оказались внутри дома.
Будни Весты тянулись скучно и бесполезно.
Она часто оставалась дома одна.
Рада снова стала старухой. Она уходила на несколько дней, а когда возвращалась, была недовольной.
Иногда Веста слышала, как хозяйка дома плачет ночами. Но никогда не вмешивалась.
Через полгода Рада сказала, что будет отсутствовать очень долго, и если будут в её отсутствие гости, то нужно проявить гостеприимство.
Гости появлялись чуть ли не каждый день.
Сначала пришла соседка. Она назвалась Ириной. Поклонилась, попросила присмотреть за внучкой. Веста не отказалась. Она с удовольствием присмотрела за маленькой девочкой.
Было непривычно укладывать спать это юное создание. В груди появилась горечь и ненависть. Ненависть к самой себе за то, что позволила себе потерять дочь.
Маленькая ласковая Василиса во время сна так прижималась к Весте, что та даже всплакнула.
А когда пришло время расставаться, спросила у соседки, если ли у девочки мать и как часто нужно присматривать.
— Матери нет, — сказала соседка. — Отца тоже нет. Но есть у неё дядька родный. Устином кличут. Только он какой-то ненадёжный парень. Поэтому я взяла опекать.
А мне надобно в город по своим бумажным делам.
Охальник этот — Устин — только и приходит проведать племянницу, когда ему расплатиться нужно за что-то. Погряз он в долгах. Ох как погряз. Девицу свою тащит ко мне. А я-то им никем не прихожусь. То дочкиного мужа брат.
А жалось меня тяготит. Вот вырастет Василиса, а я помру. Кто плечо подставит? Кто защитит от недругов? Вот и держусь я за этого охальника всеми силами. Спасибо, что не забывает. Иной мог и в голову не взять, что племянница у него сиротой осталась.
Веста не стала интересоваться, почему девочка осталась сиротой.
Одела Василису и передала в руки бабушке.
Та одобрительно кивнула, поблагодарила словесно и насыпала монет в оттопыренный карман тулупа, как будто специально для этого предназначавшийся.
Несколько дней Веста ждала, когда соседка придёт опять. Затосковала по девочке так, будто та родная ей.
Жить одной было скучно. На улице день почти не отличался от ночи. Было ощущение, словно солнце потухло и больше никогда не выглянет из-за туч.
Вскоре постучался к вечеру в дом кто-то.
Веста открыла.
На пороге стоял молодой мужчина.
Он был взволнован и озирался по сторонам.
— Можно войти, — спросил он так, словно не просил разрешения, а поставил перед фактом, мол, ему можно войти.
Вспомнив слова Рады о гостеприимстве, Веста отступила назад и жестом пригласила гостя.
Тот стал чувствовать себя довольно вольготно.
—Ты глянь, старуха-то живёт как барыня. — А воняет от неё как от борова.
Весте стало неприятно от такого сравнения. Она уже так привыкла к хозяйке дома, что стала защищать:
— Отчего же вы думаете, что она боровом пахнет? Изволили нюхать животину? В каком именно месте запах стал для вас непривлекательным?
— Дyра что ль, — гость поморщил нос и плюнул прямо на пол.
— Вытри, — зло произнесла Веста.
— Да ну, — ответил тот нагло.