Было мне в ту пору двадцать пять годков. И узнала я, что муж мой Ванька, зараза такая, ходит налево к бухгалтерше Ритке. Страшно мне стало. А ну как уведёт? А мужика-то хорошего днём с огнём не сыщешь.
В этом месте я перебиваю бабу Киру, и спрашиваю, едва сдерживая смех:
- Бабушка, так если налево ходил дед Ваня твой, разве он хороший был?
Баба Кира мне не родная. Троюродная. Живёт она в деревне – точнее, теперь уже можно сказать: жила. А я иногда приезжаю к ней в гости. От неё и узнала эту страшилку.
- Цыц. Рассуждает она! Мужиков не хватало на всех. Оно, чай, не сотрётся. Но чтобы увела, змеюка, тут уж я допустить не могла!
Пошла я к ведьме в соседнее село. Она травами лечила, и гадала. И порчу снимала. Ну, и навести могла. Пришла я, принесла ведьме Настасье курицу. Последнюю. И пирог со щавелем испекла – чем богаты. В ноги бухнулась, и говорю:
- Помоги мне, Настасья. Не допусти, чтобы Ванька к Ритке-гадюке ушёл.
- Уполз. – встреваю я в рассказ бабушки и ржу, как конь.
- У-у, бесовское отродье. – ругается баба Кира. – А ну как не буду дальше рассказывать!?
Я поднимаю лапки кверху, выражая готовность слушать и больше не комментировать.
- Настасья на меня карты разложила и сказала, что поможет. Сказала, что сделает заговор на куриное яйцо. А мне нужно будет скормить это яйцо собаке. В полночь. Только чтоб не там, где я живу, а где соперница. Возле Риткиного дома, значится. И сказала Настасья: сколько та собака проживёт лет, столько змеюка в мою семью и не сунется.
А яйцо заговорённое было чёрное-пречёрное. Как Риткина душа!
- Бабуль, ты определись. Если мужиков не хватало, и ничего такого, так чего ты эту Ритку всё костеришь? – рискуя не узнать, чем дело кончилось, опять перебиваю я Киру.
- А мне, думаешь, не больно было? Сердце-то, думаешь, не рвалося? В общем, взяла я это странное яйцо и думаю, как его такое чёрное нести напоказ – вдруг, встречу кого из соседей.
Решила собрать объедки в ведро, ну и так в ведре понести. Вроде как, мусор я выношу. А собачку встречу – и покормлю.
Пришла я в ту часть деревни, где Ритка живёт, а ничего и никого там не знаю. Село наше тогда большое было. Со своего краю-то я всех знала, а тут – никого. И как на грех, ни одной собаки вокруг.
- Девка, а девка! – окликает меня кто-то.
Мамочки! А время-то полночь. Осень промозглая. И на улице ни души. Поворачиваюсь – стоит у забора дедок. Седой. С усами, с бородой.
- Куда спешишь, девка? – спрашивает меня.
- Мусор выношу.
- А дай-ка посмотреть, чего в ведре.
- Ничего. – и прячу ведро за себя. – Мусор несу!
- Глянь-ка, а у тебя в ведре-то дыра!
Я глянула – и прям дыра. А выходила с целым.
- Не беда. – говорит мне дед. – Сейчас я тебе целое ведро дам. Погодь.
Открывает калитку и уходит во двор. Смотрю, сарай там открывает. Копошится, гремит чем-то. Долго возится. Думаю, чего мне его ждать? Ведро Ванька залатает, а мне собаку поскорее найти надо.
Ушла я, значит, от того дома. А тут смотрю, на самом краю деревни Тузик чей-то бегает. Молодой, ушастый, весёлый. Ну, думаю, этот долго проживёт. Ему яйцо и скормила. И объедки ушастик слопал с удовольствием – не побрезговал.
Бегу обратно, скорей домой бы. И снова мимо того забора пробегаю, где дед меня звал. Глядь, а забор-то весь перекошенный. Только целый стоял. Я ахнула – такой страх меня обуял – и припустила домой скорее. Забежала, к Ваньке под бочок прижалась и дрожу.
- Зачем в холод до ветру бегаешь? – бормочет Ванька в полусне. – Ведро же есть.
«Ведро!» - я подскочила опять. Бегу, ведро, с которым ходила, смотрю, а оно… целое! И дырки никакой нет. А была! Вот те крест, была!
На другой день я все дела переделала, и пошла опять на тот край села. Смотрю – не обманули меня глаза. Забор почти на земле лежит. А сарай, в котором дед копошился ночью, весь развалился. Наискосок от того забора, смотрю, бабулька какая-то в огороде копается. Я подошла.
- Здравствуй, бабушка! А скажи, кто в том доме живёт?
- А тебе зачем?
- Просто… смотрю, развалился весь. Где это видано, чтобы добро так ни за грош пропадало?
- Дед там жил. Помер он год назад. У него сын есть, только он в город уехал. За длинным рублём погнался, вот и стоит дом, рассыпается без хозяина-то.
- Это… это он за год так?
- Ага. А тебе-то что? Ты кто ж такая будешь?
- Спасибо, бабушка. Дай тебе Бог здоровья.
Не стала я ей на вопросы отвечать, чтобы Ритка-змеюка не прознала ни от кого, что я приходила. Ушла. А беспокойство со мной осталось. И решила я к Настасье сходить, ей рассказать.
- Это чёрт был! – сказала ведьма.
- Чёрт?! Какой ещё чёрт?
- Самый обычный. Яйцо хотел у тебя отнять. Хорошо, что ушла. Молодец, что не отдала.
- А что было бы, если бы отнял?
Настасья плечами пожала. Мол, откуда ей знать, какие у чёрта забавы.
Ванька мой с тех пор с Риткой не встречался. И прожили мы с ним пятьдесят три года душа в душу, пока не ушёл он от меня на тот свет. А я туда боюсь.
- Чего боишься? – спрашиваю я. – Чёрта встретить? Баба Кира, ты наивная, как дитя. Ну нельзя же слушать всё, что ведьмы говорят! Это был не чёрт. Я тебе точно говорю.
- Не чёрт? – распахивает свои выцветшие глаза Кира, и в них брезжит надежда. – А кто ж тогда?
- Призрак! Самый обычный банальный призрак деда того самого, который там жил и умер. Ну сама посуди, баб Кира, если бы чёрт хотел яйцо забрать – разве бы ему кто-нибудь мог помешать?
- Ну да, ну да. – соглашается Кира. – А откуда ты…
Потом в мозгу её загорается огонёк понимания. Не зря она кличет меня бесовским отродьем, когда злится:
- Точно. Ты ж тоже из этих…
- Из каких, из этих? – смеясь, подмигиваю я Кире.
- Да ну тебя! Ты тесто завела, я велела?
- А как же!
- Ну, пошли пироги, что ли, печь.
Мы печём пироги. Баба Кира любит вкусно поесть – сказывается голодная юность. Настроение у неё поднимается. А может она поверила мне, что встречалась не с чёртом, и немного успокоилась. Я на это, во всяком случае, надеюсь.
Заранее всех благодарю за подписку на канал и комментарии!
Подписывайтесь на мою группу вконтакте.
Навигация канала - много прозы и стихов
Реквизиты для желающих поддержать канал:
Карта сбербанка 2202 2056 7696 0161
Тинькофф 2200 7007 4722 8210