Все в этом подлунном мире уже было. И предатели, и иноагенты, и враги своего государства. Им очень льстит, если их называют не предателями и изменниками, а революционерами и вольнодуцмцами.
К тому же, за громкий лай и кусание пяток родимой Отчизны этим господам хорошо платят. Даже очень хорошо. Так хорошо, что они безбедно проживают в самых дорогих городах старушки Европы, вкусно кушают, меняют жен и любовниц, не брезгуя прелюбодеянием и с супругой лучшего друга, ну и, конечно, сочиняют ядовитые пасквили на матушку-Россию.
А завел эту изменническую забаву "разбуженный декабристами" Александр Иванович Герцен, о котором сегодня и побеседуем.
А в это время Бонапарт переходил границу...
Когда в 1812 году Наполеон готовился пересечь границы России, в семье богатого помещика Ивана Яковлева родился сын Саша, которому веселый папаша дал фамилию Герцен. "Как так?"- удивитесь вы. А очень просто.
Дело в том, что мамой мальчика стала не законная жена барина, а привезенная из Европы немка Луиза, что, по существовавшим законам, делало сына незаконнорожденным.
Хорошо, папочка про сердце (Das Herz - нем.) вспомнил, а не про другой орган, а то, носил бы Саша фамилию Dickson или Pecker, к примеру.
Но, Герцен так Герцен.
Вписка или выписка?
До периода окончания университета (учился, кстати, Герцен хорошо, даже на медаль серебряную выдюжил) особых вопросов к нему не возникало. А вот, где-то на старших курсах или уже на выпускном собралась студенческая компания на молодежную тусовку, винца хмельного перебрали, сердечные, вот и стали песни дерзновенные орать да бюсты императора Николая I крушить в пьяном угаре.
За это и наказание последовало заслуженное - в тюрьме посидеть да в ссылочку (больше напоминающую круиз) по городам русским (Пермь-Вятка-Владимир) проехать, в которой Герцену дозволялось многое - и писать, и печататься, и с прошениями разными обращаться, которые вполне себе удовлетворялись. В отпуск к даме сердца съездить - извольте, паспорта заграничные - пожалуйста, за границу выехать - будьте любезны.
При этом, само собой разумеется, на собственность отъехавшего в 1847 году к европейским красотам Александра Ивановича никто посягнуть не смел. Крепостные, поместье, бумаги ценные - все это его, родимого, оставалось, и дивиденды свои он исправно получал.
Времена не выбирают
А на следующий год забурлила Европа, "призраки коммунизма" всякие стали там разгуливать, потому Государь Николай I призывает своих подданных вернуться в Российскую империю, подальше от крамолы западной. Только вот г-н Герцен уперся и ни в какую не желает от европейских ценностей уезжать.
Попытка русских властей воздействовать на Герцена наложением ареста на его недвижимость и бумаги успеха не возымела, поскольку Сердечного Друга уже завербовали британские спецслужбы, которые сразу поняли, что "сгодится им этот фраерок" и "много пользы с него они поиметь смогут".
Поэтому, гарантировали Герцену полный "соцпакет" и неограниченное финансирование любых антироссийских проектов. A до кучи, провернули международную аферу с арестованными герценовскими ценными бумагами, натравив на русского царя упырей-банкиров Ротшильдов, которые вымантачили-таки денежки, пусть и не ахти какие великие по сравнению с их банковскими залежами, но на борьбу с Россией вполне годные.
А "колокольчики"-бубенчики динь-дон...
Вот и стал Герцен гарцевать по Европе, из Парижа в Ниццу, из Ниццы в Женеву, из Женевы в Лондон, где и осел на иноагентских харчах, вполне довольный собой и своими хозяевами, которые свое обещание исправно финансировать все русофобства своего лохматого сотрудника держали твердо. Никаких проблем с финансированием т.н. Вольной типографии и злобно-бешеной газетки с громким названием "Колокол" у Герцена не было.
Притом, что проекты с типографией и газетой были заведомо экономически убыточные. Экономически да, но политически-то вред наносился ощутимый. И разве можно оценить фунтами, франками или рублями ту огромную подрывную гадость, которую наносили привозимые в чемоданах с двойным дном и распространяемые по марксистским кружкам тонколистые "колокольчики" от дядюшки Герцена?
Предатель, мечтающий раздербанить Россию
Оставим русофобство и предательство России со стороны иноагента Герцена. В конце концов, он выбрал себе хозяев, новую родину, которая его пригрела и обласкала за предательство.
Заметим только, что пытаясь казаться объективным наблюдателем, Герцен ни разу (!) не покритиковал Британию за ее подлые делишки. Не замечал друг сердечный ни разграбления бритишами Индии, ни жестокий голод в британской Ирландии, ни опиумные войны против Китая, ни истребления австралийских аборигенов.
Зато он в десна лобызался с польскими боевиками, которых англичане переправляли в Россию, в том числе и на Кавказ. В Крымскую войну Герцен активно участвует в информационной битве против русских войск, строча подлые листовки с призывом сдаться врагу. А как вам эти его мечты по раздербаниванию России:
"Если бы взять Крым... я со своей типографией переехал бы в английский город Одессу…"
Редкостный русофоб, редкостный.
Злобный петушок не дает жить никому
Об этой стороне жизни "плЕменного революционера" ни большевики, которым очень импонировала его патологическая ненависть к России, ни советские историки и исследователи, с удовольствием причмокивающие от герценских антимонархических проделок, не говорили и не писали. А зачем? Главное, клевал себе злобный петушок в царское темечко, и хорошо.
Мы же заметим, что некоторая непорядочность имела место быть у Герцена и в личной жизни. Так, с малых лет был он знаком со своей двоюродной сестрой, тоже, кстати, незаконнорожденной дочерью брата отца, Натальей Захарьиной. Пять лет была у кузенов разница в возрасте.
И старший Саша дурил прелестную головку юной Наташе, бомбардируя ее письмами из города Вятки, где жил привольной жизнью, входя в высший свет местного общества, поскольку барина из Москвы, пусть и ссыльного, но пестовали в вятской глубинке, как высокого гостя.
Прасковья не из Подмосковья
Наташа, юная и чистая, полностью доверялась кузену, а он в это время имел в Вятке "даму сердца" Прасковью Медведеву и прекрасно проводил с ней времечко, "отвлекая" от троих детей и хворого мужа. Ай, молодца! Позабавился славно, пусть и пришлось наобещать с три короба.
А когда Прасковья сообщила ему, что она свободна, поскольку муж умер и мешать им не будет, то ее Сердечный Друг нахмурил брови и резко засобирался в следующий город пребывания Владимир. "Дела, Прасковьюшка, не ждут", - обрубил концы Саша.
Что за дела? Да сорока на хвосте принесла, что его кузину Натали собираются выдать замуж за некоего господина, и новость эта вызвала у Герцена порыв ярости в души и мозговой штурм в голове.
Операция "Ы" завершилась во Владимире
Подстраховавшись прошением об отпуске из Владимира, которое было немедленно удовлетворено (ох, уж это "злобное" царское правительство!), Герцен коршуном налетает в имение Натали и проворачивает "Операцию "Ы", воруя невесту. Не знаю был ли задействован в этой схеме ослик из комедии Гайдая, но извозчики и лошади менялись максимально возможно, чтобы уйти от возможной погони.
Итог операции - невеста успешно выкрадена, венчание во Владимире состоялось, большой комфортабельный дом снят. Живи - не хочу. За год проживания во Владимире у семейства родился первенец Сан Саныч, а вскоре и полицейский надзор с литератора-похитителя невест был снят.
Семья переезжает в Москву, где муж продолжает работу над повестью с глубокомысленным названием "О себе", а жена трудится роженицей-героиней, ежегодно производя на свет по ребенку, выматывая свой организм непрерывными родами, к большому сожалению, не приносящими ей полного материнского счастья. Дело в том, что большинство из восьми детей умерли в младенчестве.
При этом, Наталья оставалась эффектной, миловидной дамой, привлекающей взгляды мужчин красавицей.
Коммуна не закоммуниздилась
Как мы уже говорили - с 1847 года Герцен безвыездно живет в Европе, бомбит пасквилями Россию и дружит с европейцами, среди которых политики, философы, писатели и поэты. Вот на поэте, как раз, Александр Иванович и обжегся изрядно.
Познакомившись с четой Гервегов - немецким поэтом Георгом и его супругой Эммой, - Герцены решили с ними крепко подружиться, пригласив их жить в одном доме, этакой коммуной из "города Солнца". Поэт взялся обучать детей Герцена гуманитарным дисциплинам, а супругу Наталью ... науке любви.
Пока Герцен осваивал новые литературные приемы в желании побольнее ужалить Россию, немецкий шмель осенял его супругу жалом страсти и любви. Итог - рождение Натальей в 1850 году девочки Ольги, которая считалась ребенком Герценов, но в отличие от старших детей, была киндером крепким и здоровым, прожив на этом свете целых 103 года.
Все-таки, наука генетика права - родственные связи к хорошему не приводят.
Дуэль? Это пусть Пушкин стреляется
Рано или поздно, Герцен узнал об адюльтере и сильно рассвирепел. Выгнав немца из дома, он пошел дальше, сочинив послание в суд чести, который должен был каким-то образом наказать наглеца-любовника, но тот, в свою очередь, пошел ва-банк, опубликовав интимные страницы Наташиных писем и назвав Герцена слепым дураком.
Короче, грязная история, которая чудом не закончилось дуэлью. Чудо называлось благоразумие (а, возможно, испуг) Герцена, которому стало жаль столь бесславно вешать свои бубенчики-колокольчики на гвоздь, поскольку он полагал, что они ему еще пригодятся.
Раз - Наталья. Два - Наталья. Будет весело...
Герцен не ошибся. Во-первых после расхода с Гервегами, Наталья осталась с ним. А, во-вторых, к ним в гости нагрянули приехавшие на ПМЖ в Европу Огарёв с супругой. И тоже Натальей. И тоже молодой-красивой. Натали-2, так сказать.
Тут уже Герцен, наученный горьким опытом, взял быка за рога. Точнее взял милую Натали-2, а увесистые рога приделал другу Николаю. Тот, с покорностью ведомого на бойню бычка, эти рога примерил, да так и носил их до конца жизни, проживая в доме Герцена и называя его своим лучшим другом.
Правда, Николай Платонович на почве "дружеского роговешания" начал сильно пить, бился в эпилептических припадках, но сумел найти себе подругу, шотландскую проститутку Мэри, которая оказалась хорошим человеком и даже ухаживала за ним до конца его дней.
Впрочем, это уже совсем другая история.
