“Ладно, ты, вонючая шавка, иди в свою камеру и молчи”. Тюремщик грубо завел Эдмонда Баркера в холодную, сырую комнату, затем с лязгом закрыл за ним железную решетку и повернул ключ в замке. В носу Эдмонда застучало от его прогорклого пивного дыхания. “Теперь вы оба слушайте внимательно! Человек в соседней камере может быть вашим спасителем или вашим врагом. Секрет вашего освобождения находится где-то в соседней камере, так что только ваш компаньон сможет его найти. Через час начнется прилив, и он полностью заполнит обе ваши камеры. Выходите или утонете”.
“Эй! Ты в соседней комнате!” Эдмонд схватился за дверцу камеры. “Подойди к твоей решетке, позволь мне пожать тебе руку. Меня зовут Эдмонд Баркер. Протяни руку и пожми мою”. Эдмонд вытянул руку как можно дальше влево, и другой мужчина схватил его за пальцы.
Рука другого мужчины была жирной и грубой, в ней въелись грязь и пыль - бедняга пробыл здесь какое-то время. Они тряслись несколько мгновений, прежде чем другой мужчина разжал хватку.
“Теперь подождите минутку, джентльмены”, - сказал тюремщик. “Есть правила. Я сказал соблюдать тишину, не так ли?” Он постучал ботинком по каменному полу. Там уже был слабый плеск лужи. “Раз ты такой увлеченный, Эдмонд Баркер, ты можешь начать первым. Вы можете сообщить все, что знаете, своему товарищу по заключению и попытаться освободить его первым, но он не должен ничего сообщать вам в ответ, пока его не выпустят из камеры. Так что поторопитесь. У тонущего человека будет меньше шансов остаться рядом и помочь вам”.
“У нас мало времени. Есть ли в вашей камере что-нибудь, что подсказывает, с чего мне следует начать поиски?”
Другой мужчина просто застонал.
“Ну же, друг, как тебя зовут?” Эдмонд напряг слух, ожидая какого-либо ответа, но больше ничего не было.
“Возможно,” сказал тюремщик, пододвигая к полу деревянный стул и с глубоким вздохом усаживаясь, - ваш компаньон относится к правилам серьезнее, чем вы. И, возможно, так будет лучше для вас обоих”.
Эдмонд начал искать подсказки. Он прошаркал к переднему, правому, нижнему углу стены своей камеры, к решетке, проводя пальцами по грубой каменной кладке, двигаясь выше и левее. Он ощупал все небольшие углубления или неровность в стене.
“Здесь ничего нет”. Он потряс кулаком в воздухе, затем провел поцарапанными пальцами по пустым глазницам, где раньше были его глаза. “На осмотр всей камеры уйдет больше часа".
“Возможно, вам следовало подумать об этом раньше. Возможно, у вас все еще было бы зрение, если бы вы не таращились на королевскую дочь в ее гримерной”.
“Я услышал ее крик! Я побежал к ней на помощь! Я не мог знать, что причиной ее страданий была установка нового корсета”.
“Вам нечего было делать в той части дворца. И вы заплатили цену за то, что оказались там”.
Эдмонд провел кончиками пальцев под своей изодранной рубашкой по клейму на груди : "ПОДГЛЯДЫВАЮЩИЙ". Король Бенсон был жесток, и его высокий суд назначил то, что они сочли "подобающими наказаниями".
Ослепленный человек обратил свое внимание на заднюю стену своей камеры. Он начал с верхнего левого угла, ощупывая каменную кладку так быстро, как только мог, ничего необычного не было.
“Что я упускаю?” Эдмонд крикнул охраннику. “Что здесь есть такого, что я увидел бы, если бы у меня были глаза, чтобы это видеть?”
“Я собираюсь установить еще одно правило”, - сказал тюремщик. “Вы можете задать мне только три вопроса. Вы можете ожидать честных ответов, но я не скажу вам ничего, что могло бы привести к вашему немедленному освобождению. В тебе должен быть какой-то элемент остроумия, чтобы сбежать”.
“Ты не можешь постоянно менять правила!” Эдмонд в отчаянии припал к земле, дрожа босыми ногами.
“Я сделаю все, что пожелаю. Теперь тщательно выбирайте свои вопросы”.
Эдмонд протянул руку, чтобы удержаться на ногах, и крепко уперся ею в пол, в отчаянии качнувшись вперед. Его пальцы нащупали глубокую канавку, как будто между двумя плитняками, но, когда он проследил по ней до конца, примерно на три дюйма позже, она не соприкоснулась с другим камнем.
Он сел и снова ощупал желобок в обоих направлениях. На одном конце был вырезан в полу наконечник стрелы. Он провел руками в направлении, указанном стрелкой, и увидел еще одно углубление, вырезанное в скале, на этот раз под прямым углом к первому, но снова заканчивающееся наконечником стрелы. Их была целая серия, каждый указывал на другой. Он пошел по следу.
Спустя короткое время пальцы Эдмонда ощутили неприятный холод поднимающейся морской воды.
“Камеру затопляет! У нас мало времени. Мы должны работать вместе”.
Тюремщик прочистил горло. “Теперь напоминаю, что ваш сокамерник не должен ничего сообщать вам, пока вы не освободите его из камеры”.
“Ах, мы оба утонем!” Вода почти покрывала пальцы Эдмонда.
Пока Эдмонд работал, уровень моря продолжал подниматься. Кровеносные сосуды в его ногах и руках сжимались из-за падения температуры воды вокруг них. По пути он сжимал и разгибал руки, пытаясь согреть их, но когда океан ворвался в его камеру, он принес с собой морозный воздух, и вскоре все его тело задрожало.
К тому времени, когда Эдмонд нашел последнюю стрелу, вода была достаточно глубокой, и ему приходилось приподниматься на коленях, чтобы дышать каждую минуту или около того. С каждым прерывистым вдохом он рисковал потерять точку на полу, которой достиг, но каждый раз ему удавалось найти ее снова.
Последняя стрелка указывала на конкретный камень в нижней части стены, и на нем тоже были пометки. Он провел дрожащими пальцами, исцарапанными от пола, по резьбе и по ходу зачитал буквы.
“М И Р Р О Р – Зеркало. Слово "зеркало". Что оно может означать?”
“Никому здесь не разрешается отвечать на этот вопрос”, - сказал тюремщик, у которого перехватило дыхание, когда холод начал сказываться и на нем.
“Друг, если в твоей камере есть зеркало, посмотри за ним, вокруг него, под ним. Нет, подожди – твой ключ будет в моей камере, и наоборот. Вот как это работает! Мы должны обрести свободу друг друга”.
Вода доходила Эдмонду до колен.
“Вам придется поторопиться там. Мои ботинки промокли насквозь, и я ненадолго задержусь”, - сказал тюремщик, и его голос стал туманом в эфире.
“Зеркало! Зеркало! Что это значит? Напротив?”
Эдмунд перевел дыхание и поспешил обратно на четвереньки, шаркая по ледяной соленой воде. Он дрожал, когда подсчитывал, сколько камней было от задней стены до того, на котором была подсказка. Семь.
Он встал, чувствуя, как с его рваной одежды стекает вода, и ощупью добрался до противоположной стены. Он зажал нос, снова присел на корточки, погрузился в горький солевой раствор и насчитал семь кирпичей на самом нижнем уровне стены. Должно быть, он чувствовал этот камень раньше, но теперь у него были основания думать, что в нем есть что-то особенное, и он уделил ему больше внимания.
В правом верхнем углу камня в растворе была щель, достаточно большая, чтобы просунуть внутрь кончик пальца.
Эдмонд поднял голову и сделал глубокий вдох. Все его тело дрожало от нервов и холода. Затем он снова погрузился в морскую воду, чтобы бороться за свою жизнь. Его легкие были в шоке, грудь сжималась, он боролся с паникой. Эдмонд усилием воли сосредоточился и тянул, и давил на угол камня, пока что-то не отвалилось. Он снова поднял голову, чтобы глотнуть спертого воздуха, а затем снова опустился, его кожа покрылась гусиной кожей, каждый мускул напрягся до дрожи.
После нескольких рывков камень отделился от стены, и он просунул руку в отверстие, где он сидел, больно царапая кончиками пальцев шероховатую поверхность. На следующем камне в стене был гладкий металлический крюк, а на крюке - ключ.
Эдмонд вырвал ключ и встал на напряженные, дрожащие ноги. “Он у меня, у меня есть ключ!”
“И как раз вовремя”, - сказал тюремщик. “Я собираюсь пойти обсушиться у огня. Здесь холодно!”
“Ты пока не можешь идти, мне тоже нужно сбежать”.
“Ну, это полностью зависит от вашего спутника, не так ли? Дайте мне ключ, сначала он должен освободиться”.
Эдмонд, пошатываясь, подошел к металлическим прутьям, ноги сводило судорогой, голова кружилась, и протянул ключ сквозь них. Тюремщик взял его из его дрожащей руки, и раздался щелчок замка, поскольку вода продолжала подниматься.
“Ты собираешься мне помочь? Друг?” Эдмонду удалось пролепетать сквозь решетку:
Другой мужчина вышел из своей камеры и встал прямо перед Эдмондом по другую сторону решетки. Он взял правую руку Эдмонда в левую, просунув кровоточащие пальцы Эдмонда под пропитанную влагой рубашку и на его заклейменную грудь.
“Не хотели бы вы задать свои вопросы сейчас?” - спросил тюремщик.
“Он уже знает, как меня спасти?” - Спросил Эдмонд, вода была уже по пояс.
“Да", - пробормотал тюремщик сквозь стучащие зубы. "Он должен просто произнести слово, вырезанное на стене в его камере”.
“Тогда почему он этого не делает?” Эдмонд закричал на мужчину, отдергивая его руки от груди.
"Он пытается сказать вам это сам", - сказал тюремщик.
Другой мужчина просунул руку сквозь решетку и снова взял руки Эдмонда, положив их обратно на его кожу.
“В чем заключалось ваше преступление?” - В чем состояло ваше преступление? - спросил Эдмонд, удерживаясь в воде, тяжело дыша и пытаясь рассмотреть клеймо.
Т Р А И Т О Р
“Предатель! Предатель по отношению к кому? Королю?” У Эдмонда закружилась голова. Он не знал, как обращаются с предателями.
“Правильно”, - сказал тюремщик. “Предатель насквозь".
"И что бы он сказал, если бы я спросил его, как он был наказан?"
"Если бы он мог говорить, ему пришлось бы сказать: "Мои уста запечатаны". Тюремщик на мгновение замолчал и мрачно усмехнулся. "Нам пора уходить, Эдмонд. Тебе не повезло".
Эдмонд кричал и дребезжал прутьями своей камеры, когда леденящая вода хлынула ему на уровень груди. Он напряг свой голос и каждую жилку своего тела, возмущаясь королем и собственными мучениями. На мгновение в его правой руке, когда другой заключенный сжал ее, стало тепло. Мужчина прислонил голову к ручке, как бы выражая ужас и скорбь от того, что он не мог помочь. Крошечный миг надежды, а затем она исчезла.
"Давай, парень, вверх по ступенькам", - сказал тюремщик, уводя другого мужчину прочь. "Ты должен был бы уже знать, что ты не можешь помочь им, остальным. Твои губы — это одно, но это твое истинное наказание - быть предателем себе подобных. Ты сделаешь все это снова завтра ночью, и следующей, и следующей. Пока какой-нибудь бедняга не найдет ключ."
Эдмонд рухнул в бурлящую воду. Последнее, что он услышал, были тяжелые шаги, удаляющиеся по ступенькам над ним.